- На ваше имя будет положен в банк капитал в сумме ста тысяч рублей.
- Вы так богаты, что можете швырять женщинам подобные суммы?
- Вы первая из этих женщин!
Лили пожала плечами и, поправив прическу, пристально поглядела в смущенные глаза Рогожина.
V
Несколько секунд Лили и Рогожин сидели молча.
- Простите за нескромный вопрос, - вдруг начала Лили, смущенно потупив глаза. - Скажите, как велико ваше состояние?
- Я и сам не знаю! - задумчиво произнес Рогожин. - Наличных денег и процентных бумаг у меня где-то на десять миллионов рублей. Все остальные капиталы вложены в дело. Кроме банкирской конторы, у меня фабрика, дома в Москве… Затем громадная площадь лесов в Тверской губернии.
- Вы после смерти отца остались единственным наследником?
- Да, мой брат спился, и отец лишил его наследства.
- Жив этот брат?
- Да.
- Где же он?
- Здесь, в Москве. Он живет в меблированных комнатах и получает от меня на содержание по сто рублей в месяц.
- Только?
- На пьянство с него достаточно!
- Видитесь вы с ним когда-нибудь?
- Почти никогда.
- А мать ваша жива?
- Она умерла, когда мне было всего семь лет.
- Значит, вы живете совершенно один?
- Да. - Рогожин поднялся с места и заходил по комнате.
В передней раздался звонок, после чего в дверях показался молодой человек - маленький, тоненький, одетый в щегольской смокинг с красной махровой гвоздикой в петлице. Держа под мышкой цилиндр и сдергивая с правой руки перчатку, он поспешно подошел к Лили и склонил перед ней преждевременно облысевшую голову.
- "Чуть свет - уж на ногах, и я у ваших ног!" - картавя, произнес он и, бережно взяв протянутую Лили руку, с чувством запечатлел на ней поцелуй.
- У вас слишком поздно светает! - с улыбкой заметила Лили.
Молодой человек рассмеялся дребезжащим смехом и, подойдя к шагавшему из угла в угол Рогожину, молча пожал ему руку как старому знакомому. Потом вдруг заволновался, засуетился и снова подошел к Лили.
- Божественная, очаровательная, - закартавил он, - вы знаете, кого я привез к вам?
- Кого, Жорж? - заинтересовалась Лили.
- "Певца любви, певца свободы", как некогда сказал Пушкин!
- Значит, соловья?
- Ах, нет! Что вы? За кого вы меня принимаете! Я совсем не поклонник соловьев и даже, кажется, никогда не слыхал их. Соловьи поют где-то в деревнях, а там я никогда не был. Я привез к вам знаменитого баритона нашей оперы Дмитрия Николаевича Далец-кого. - При этом Жорж сделал сосредоточенное лицо и даже нижнюю губу оттопырил.
Лили поспешно поднялась с места. Лицо ее озарилось довольной, почти счастливой улыбкой. Она много раз слышала Далецкого в опере, была в восторге от его игры и голоса и давно мечтала познакомиться с ним.
- Где же вы его оставили? - взволнованно спросила она.
- Внизу, в швейцарской, - ответил Жорж.
- Бог мой! - почти в ужасе воскликнула Лили. - Да вы с ума сошли!
- Я… я сейчас приведу его… - смущенно пробормотал Жорж.
- Не надо, я сама! - возразила Лили и порывисто вышла из комнаты.
Рогожин поглядел ей вслед и пожал плечами.
- Право, невольно позавидуешь этим знаменитым певцам! - с усмешкой сказал он. - Все наши дамы и девицы встречают и провожают их, точно коронованных особ.
- Я чрезвычайно желал бы сделаться таким певцом, как Далецкий! - со вздохом заметил Жорж. - Но, к сожалению, у меня нет ни малейшего голоса, и я могу только кричать петухом, лаять по-собачьи и подражать кваканью лягушки.
- Что ж, и это талант! - ответил Рогожин. - При известной энергии и с таким талантом можно добиться успеха и популярности.
- У женщин?..
Рогожин пренебрежительно оглядел маленькую тощую фигуру Жоржа и не ответил ни слова.
А в это время в передней сияющая Лили встречала Далецкого.
- Как я рада видеть вас! - говорила она, крепко, по-мужски, пожимая ему руку. - Ведь я давно принадлежу к числу ваших поклонниц и давно мечтала заманить вас к себе.
Далецкий молчал, любуясь красивым личиком Лили, ее большими черными глазами, ямочками на розовых щеках и пунцовыми губками, из-под которых сверкали ровные жемчужные зубы. Он давно уже привык к восторженным излияниям дам и девиц, принимал это как должное, присущее его таланту. Но стройная, очаровательная Лили его смущала. Целуя ее руку, он чувствовал истому и слабость во всем теле. Его захватывало и пьянило желание привлечь к себе эту девушку, сжать ее в объятиях и сказать ей, как невыразимо хороши ямочки на ее розовых щечках, как влекут к себе ее пунцовые губки, сколько жизни и блеска в ее больших черных глазах.
Далецкий не раз слышал про Лили самые двусмысленные отзывы. Ему говорили, что она ездит одна с мужчинами в загородные рестораны, что мать ее, стареющая кокотка, готова кому угодно продать свою дочь, но только за большие деньги, и что сама Лили только о том и мечтает, чтобы поступить на содержание к какому-нибудь капиталисту. Далецкому также сообщали, что мать Лили уже наметила претендента - Павла Ильича Рогожина.
Но все эти слухи только еще больше возбуждали в Далецком желание поближе познакомиться с Лили.
Молодой, статный, красивый, избалованный многочисленными поклонницами, Далецкий считал себя неотразимым и был почти уверен, что ему "повезет" с Лили, как и с другими женщинами, и он прежде Рогожина сумеет воспользоваться ею. Дмитрий Николаевич несколько раз видел со сцены Лили в ложе с Рогожиным, с которым раньше уже встречался. По мнению Далецкого, нравиться женщинам сам по себе Рогожин отнюдь не мог, и вся сила, все значение его заключались только в громадном его состоянии.
VI
Войдя в гостиную и увидав Рогожина, Далецкий почувствовал легкое недовольство и едва удержался от гримасы.
- Вы знакомы? - спросила Лили.
- Да, я имел счастье встречаться с Дмитрием Николаевичем! - с натянутой улыбкой ответил Рогожин и протянул Далецкому руку.
Начался общий разговор, который сперва не клеился, но затем, благодаря стараниям Лили, принял оживленный характер. Вскоре приехала Анна Ивановна и с присущим ей умением еще более оживила маленькое общество.
Следом за ней явился старый и плешивый барон фон Рауб и толстый, мускулистый купец Ютанов в клетчатом английском костюме, в необычайно высоких воротничках и ярком галстуке. Барон страдал подагрой и даже по комнате передвигался с помощью палки.
Ютанов являлся его постоянным спутником и угощал его не только обедами и вином, но и женщинами. Барон жил на маленький доход с заложенного имения в Т-ской губернии и вечно нуждался в деньгах, у Ютанова было большое состояние, и он изредка снабжал барона небольшими суммами.
Ютанов чувствовал к барону симпатию за понимание толка в вине и женщинах, за великолепный французский выговор и за его титул. И барон, и Юта-нов платонически ухаживали за Лили, возили ей цветы и конфеты, удовлетворение же реальной любви находили у кафешантанных этуалей.
Когда вновь прибывшие, поздоровавшись с хозяйкой и гостями, вступили в общий разговор, Рогожин незаметно отозвал Анну Ивановну в сторону.
- Мне нужно переговорить с вами, - тихо сказал он. Лицо его было сосредоточенно и угрюмо.
- Пойдемте в мою комнату, там нам никто не помешает, - предложила Анна Ивановна.
Рогожин поспешно последовал за ней. Анна Ивановна поправила зажженную лампу и уселась рядом с Рогожиным на маленькую тахту.
- Я совершено не понимаю Лили! - с заметным раздражением начал Рогожин. - То ли она смеется надо мной, то ли серьезно принимает предложенные условия. В продолжение всего разговора со мной у нее был какой-то странный иронический тон. Добиться от нее чего-либо определенного мне так и не удалось, потому что явился этот дурак Жорж и, Бог весть зачем притащил с собой Далецкого! Лили вся вспыхнула от восторга и счастья, что такая знаменитость удостоила ее своим посещением и как сумасшедшая бросилась к нему навстречу…
- Вы ревнуете Лили к Далецкому? - с усмешкой спросила Анна Ивановна.
- Если хотите, да!.. Все наши дамы и девицы по отношению к этим певцам и артистам разыгрывают роль каких-то психопаток и по первому мановению готовы отдаться им и душою и телом.
- Лили не принадлежит к числу подобных психопаток. Она достаточно умна для этого. Что же касается вас, я заранее уверена, что Лили совершенно серьезно отнеслась к предложенным вами условиям, а странный и, как вам показалось, иронический тон ее был результатом простой застенчивости. Рогожин пожал плечами и пробормотал:
- Ни малейшей застенчивости со стороны Лили я не заметил…
- Ах, вы совершенно не знаете женщин! - воскликнула Анна Ивановна и, взяв со стола портсигар, нервно закурила папироску. - Иногда, чтобы скрыть неловкость, смущение, а подчас и чувство, женщина иронизирует, играет роль. Но стоит заглянуть в ее душу, в ее сердце, и вы увидите, что все это напускное, что это только стремление замаскировать свою беспомощность и слабость. Я сама - женщина, и понимаю это.
- Так вы уверены, что Лили примет мои условия?
- Я не имею понятия о ваших условиях. Познакомьте меня с ними, и я категорически скажу: да или нет.
Банкир подробно передал все условия, которые он предложил Лили. Анна Ивановна задумалась, докурила папироску, медленно потушила ее и пристально посмотрела Рогожину в глаза.
- Ну, что же? Да или нет? - нетерпеливо спросил он.
- Да! - вздохнув, ответила Анна Ивановна и поспешно поднялась с места. Она хотела еще что-то сказать, но сделала над собой усилие и промолчала.
- Я бы желал, если только это возможно, сказать несколько слов Лили наедине, - несмело произнес Рогожин.