Он бросил коробок на стол к сигаретам и поплелся в прихожую, разделся, переобулся в шлепанцы, машинально продолжая перемалывать мозгами зерна истины.
Ничего, ничего. "Прежде чем писать, я должен жить", - неплохо сказано.
Но, кроме жизненного опыта, нужен, конечно, и опыт осмысления опыта.
Ну и пусть эти пробы - жизни и пера - будут пока подготовкой к тому настоящему, что рано или поздно созреет в душе и мозгах, если созреет. А неудачи естественны и, видимо, необходимы.
Все мы рождаемся смехотворно беспомощными, но терпение, внимание и труд, коллега: если есть в тебе тот самый божий дар, хотя бы и с яичницей вперемешку, то когда-нибудь твоя абракадабра преобразится в стройный звукоряд.
Легко сказать, конечно…
…Кстати, еще раз о предчувствиях.
Мне кажется - и даже не кажется, а совершенно определенно помнится, - что с тех пор, как мы расстались с моей заносчивой незнакомкой, о чем бы я ни думал и чем бы ни занимался, я постоянно - во всем или при всем, или сквозь все - ощущал ее незримое присутствие.
Нет, как и всякий уважающий себя человек, я, конечно, прикинулся шлангом и некоторое время вроде бы существовал вполне самостоятельно, но ее симпатичный, хотя уже и подзабытый, неуловимо переменчивый образ, как мысль или как дух, витал в моем воображении и словно поощрял меня в моих поступках и помыслах. Ведь если б не она, эта дама с собачкой… хотя какая она дама - девчонка зеленая… Если б не эта девчонка с черной собакой, то я, наверно, еще долго тянул бы, мямлил, изворачивался, как и раньше, обреченно заглядывая в унылую перспективу своей жистянки, "ну ее в болото", а тут - почти внезапно Бах - и Мендельсон.
И вот - пока я искал на кухне, чем "заморить червяка", пока жевал корку хлеба, запивая вчерашним кефиром из пакета, - в моем легкомысленном черепке зародилась и мгновенно созрела дикая мысль: позвонить… позвонить и сказать… ну неважно, можно и промолчать, но проверить хотя бы: она или не она?..
Слегка помаявшись в сомнениях, я тщательно набрал этот странный, подозрительно легкий гибрид из двух номеров, но вдруг, слушая гудок в трубке, живо представил себе пронзительный звонок среди сонного царства на том конце провода. И, честное слово, даже дернулся, чтобы нажать на рычаг и прекратить свою дурацкую затею.
Но, видно, я не очень этого хотел и потому не успел: там почти сразу взяли трубку, и я услышал ее уникальный басок: "Алло?.."
Конечно, моя назойливость могла мне выйти боком.
Но отступать уже было поздно…
* * *
- Але, извините, пожалуйста, я вас не разбудил?
- А кто это, простите? - Будто бы не узнала!
- Да вы меня, наверно, еще помните. Я сидел сегодня с вами на вашей любимой обшарпанной скамейке и все острил невпопад.
- A-а, ну как же, помню, помню.
- Ну вот, прекрасно, и я вас помню. Даже очень.
- Спасибо, я тронута. И тоже очень. И даже.
- Ну, класс! Значит, у нас все поровну, фифти-фифти, можем обменяться. - И вдруг, кажется, даже для самого себя неожиданно, отчебучил: - А кстати - правда: приезжайте ко мне! Если, конечно, вы мне доверяете и если вас отпустят.
- То есть, - с усмешкой. - Сейчас?
- Ну да! А что такого?
- Очередной тонкий юмор?
- Да нет, какой же тут юмор? Правда. Приезжайте и все.
- А вы хоть знаете, который час?
- Да знаю, знаю, в том-то и дело. Я бы, может, и сам к вам напросился, но у вас мама, неудобно, неправильно поймет, прогонит еще, чего доброго. А у меня никого. Даже тараканов нет, просто жуть как одиноко. Приезжайте, правда. Вам ведь тоже не спится, я чувствую. А здесь хоть музыку послушаем, поболтаем. Видака у меня, правда, нет, компьютера тоже, но зато есть кофе. Сварганим, я умею, меня турки научили, приезжайте. А станет скучно - уедете, сразу же уедете, я провожу. Але?..
- Да, да, я слышу. Так вы это все серьезно?
- Абсолютно. Я забыл вам сказать: между нами два шага и никакого мошенства, клянусь. Кинотеатр "Пионер" на Кутузовском знаете? А мой дом - через дом!.. - И, словно малое дитя, загоревшись фантастикой, стал подробно объяснять, как лучше проехать, а еще лучше пройти, дом номер такой-то, квартира такая-то, на четвертом этаже, подъезд без кода - сломан, и так далее. Предложил даже встретить у ее же дома и провести под своей охраной, только бы она согласилась.
- Ну нет, - ответила она с усмешкой. - Встречать не трудитесь. Уж как-нибудь сама, если что. Сидите дома, варите свой кофе.
- Так вы придете?!
- Может быть, когда-нибудь, не знаю, в другой раз. Спокойной ночи.
- Ну почему?! - завопил он. - Приходите, тут же рядом! Что вас смущает? Я жду вас, правда!.. - И, услышав короткие гудки, чуть не заплакал от досады и обиды. Ну зачем же она так-то, даже не дослушала. И что он такого предлагал? Может, он первый раз в своей жизни ни о чем таком и не думал!..
И со злостью бессилия постучал трубкой по деревяшке стола.
Ох, примитив!
А ведь могла бы, кажется, если бы была хоть немного поразвитей, дурочка зеленая, могла бы понять и просто приехать.
Ну что, в самом деле, посидели бы, полялякали - и вернулась бы к своей маме, пожалуйста!..
Хотя, конечно, с другой стороны, он и себе удивлялся.
Так глупо попался, поверил, а ведь она уже наверняка была в своей детской постельке.
И как ему вообще пришло это в голову?..
Он послушал трубку, не сломал ли чего, нажал на рычаг - отпустил: гудок, все в порядке.
И вдруг, упрямо поджав губы, снова стал накручивать диск, и снова там почти мгновенно сняли трубку:
- Алло? - испуганный полушепот, а почему бы ей так пугаться, если она еще не спит.
- Извините, - проговорил он, тоже почему-то волнуясь. - Я не успел вам сказать. Я все-таки жду вас, вы знайте, и буду ждать до утра. Надумаете - приходите, я жду. - И еще раз назвал номер дома и квартиру.
Но это был всего лишь моментально рассчитанный мстительный жест: ему хотелось хоть как-то отыграться и показать ей, что он не только не выбит из седла, но и остался своим в доску, несмотря ни на что.
И вдруг она сказала тихо:
- Хорошо…
Он удивился, послушал, не скажет ли она еще что-нибудь, и добавил, уже просто рисуясь:
- Я жду вас, вы поняли? И пожалуйста, не сомневайтесь.
- Хорошо… - И опять - молчание.
Так и не решив для себя, что же означает такая странная ее покладистость, он первый осторожно положил трубку.
А может, его звонок прервал какие-нибудь там домашние дела-заботы, и потому она отвечала так загадочно односложно?
Он пожал плечами и самодовольно хмыкнул: как бы то ни было, он снова на коне, а остальное трын-трава.
- Спать! - приказал он себе и, вроде бы ни о чем другом уже не думая, отказался даже от курева, сгреб обломки и табак с газеты в пепельницу и отправился умываться, чистить зубы и прочее.
Оставалось раздеться, лечь и забыться ко всем чертям, а утром начать новую жизнь - хотя откуда было взяться новой? - старую продолжить, какая есть: в училище к десяти - мастерство, репетиция, опаздывать нельзя, будильник надо поставить, не забыть, потом лекции какие-то… и тэ-дэ и тэ-пэ… до скончания века.
Но в прихожей вдруг раздался пугающе громкий в ночи звонок - "дин-дон!" - аж сердце защемило, черт, всегда так неожиданно.
Однако он тут же и возрадовался искренне, решив, что это наконец-то прикатили мать с отцом, и представив себе, кстати, какой мог выйти конфуз, если б он был сейчас не один.
Мысленно уже готовясь к суматохе объятий, поцелуев, распаковки чемоданов и привыкания друг к другу после трех недель разлуки, он не стал заглядывать в дверной глазок, вообще презирая эту манеру, несмотря на криминальные ужасы вокруг, а там - вот если бы не поленился, увидел бы и подготовился хоть малость, - там, за дверью, смиренно улыбался дядя Вася, сосед-пенсионер, бывший школьный учитель:
- Здравствуй, дружок. Ты дома?..
Странный, тяжелый, загадочный случай.
Но об этом - позже.
А пока я видел только то, что видел.
Одинокий старик навещал меня довольно часто, и, хотя в такой поздний час он явился впервые, я не очень ему удивился.
Но контраст с ожидаемым был слишком резким, поэтому, конечно, мне вряд ли удалось скрыть свое разочарование.
Впрочем, дядю Васю поначалу, казалось, ничто не смущало.
- Целый день поджидаю тебя! - Привычно пошаркивая шлепанцами, он сразу же вступил на собственный прогулочный маршрут среди нашей дряхлой мебели в гостиной и, оглянувшись, сверкнул на свету золотым зубом в улыбке и стеклами очков в простой допотопной оправе. - И на балкон уж выходил пару раз, а только сейчас заметил свет у вас. Ты извини, я на радостях и не спросил по телефону-то: можно, нельзя? И правда, слушай, скажи честно, ничего, что так поздно?..
Но я не услышал вопроса, вернее, забыл ответить, потому что подумал вдруг: а может, она все-таки согласилась приехать или прийти, а я ее не понял? Тогда мне надо бы встречать бежать, а я…
- Да что с тобой? - Старик встревоженно остановился. - Я тебе, наверно, помешал или случилось что?
- А?.. - Я с трудом припомнил, о чем он спрашивал. - Да нет, ничего, дядя Валя. Ничего… - И кисло улыбнулся под его острым, птичьим взглядом. - Ну правда, ничего.
- Ничего так ничего, - успокоил он и меня, и себя, трогаясь дальше по своему маршруту. - А я, видишь, тоже не сплю сегодня, маюсь. Весь дом наш спит, храп даже слышен или мне уже чудится, а я не могу. Не спится и все, не могу!..
Тут я, кажется, опять переключился на свое, и опять до меня не сразу дошло:
- Ну, дружок, настроеньице у тебя. Что-нибудь в институте?