- Да, доча, - твердо ответили мне. Потом решили смягчиться (вдруг, все ж, передумаю и сбегу?) - Агата, тебе самой станет легче. Вот увидишь.
У меня на сей счет было свое твердое мнение, однако оно кардинально с материнским рознилось. Поэтому: или "исповедуйся" или собирай из шкафа старые платья:
- Хорошо… Значит, с начала… Ну, как мы с ним познакомились, ты знаешь. Мы - бывшие однокурсники. Как подружились - тоже. Он мою семилетнюю честь защитил от посягательств на нее злобной преподавательницы истории. Потом стали дружить вчетвером: я, Ник и двое его верных… очень верных друзей - Лоуп и Годард. Тоже наши однокурсники. Гораздо позже к нам присоединилась девушка Годарда, Софико. Ее ты тоже знаешь и, если мне не изменяет зрение, до сих пор. Иначе, откуда у нас на секретере в гостиной открытка к Купальнику со знакомым убористым почерком? - сделала я театральную паузу, мама в своем кресле напротив, поджала губки. - Ну, а Ксю… Ксения была самой последней. Это я не про ее моральный облик, а про наше с ней тесное, на старших курсах, соседство по казарменной комнате.
- Доча, зря можешь не ёрничать. В те годы ты была гораздо со мной откровенней. Так что я - в курсе… - и сосредоточенно скосила глаза. - До того момента, как ты на последнем году купила ему свой сомнительный подарок.
- И откуда, позволь узнать?
- Пока твоя очередь. Это - позже.
- Ага-а. Хорошо… Насчет моего "сомнительного подарка". Это был серебряный перстень с заложенным в камень, кстати, агат, заклятием, которое срабатывало через носителя перстня в момент… мы же с тобой - взрослые женщины… мужского любовного пика. Чем срабатывало? Проявившимся над левой грудью партнерши клеймом. Прямо напротив сердца. Там слова были в фигурной рамке "Навеки твоя"… Романтическая муть. Но, мне тогда казалось, что это красиво и, раз на всю жизнь, то, как страшная клятва.
- "Навеки твоя"? - тихо повторила родительница. - Действительно, романтично. И когда планировалось… "событие"?
- Я купила перстень в марте. И сразу же подарила. Но, Ник никогда не настаивал на, хм-м… "событии", а я… мне и так было с ним замечательно. Он лишь сказал однажды, что я сама должна решать…
- Ну-ну.
- Мама, что значит, "ну-ну"?
- Ничего, доча, - махнула она рукой. - Продолжай.
- Хорошо… Потом начались выпускные экзамены. И я совсем выпала из жизни. Да и Ник тоже к ним все свободное время готовился - для него всегда было очень важно быть самым лучшим…Да…И после предпоследнего, практического, где мы сдавали боевую профподготовку, я сразу махнула из Куполграда.
- Почему?
- Мама, что значит, "почему"? Потому что победила. Обошла Ника да и всех остальных на курсе по ходу испытаний. И меня, в качестве поощрения, отправили на трехдневный отдых в Тайриль. В прокуратский пансионат на целебных источниках. Там где мои теперешние коллеги свое здоровье после ранений поправляют. А я свернула к вам. Вы же тогда домик в пригороде Тайриля снимали? И готовилась у вас к защите дипломного проекта. А когда вернулась назад… В общем… мое клеймо… моя "страшная клятва", красовалась над левой грудью Ксю. Вот и всё.
- Вот и всё… Ты тут же, никому не сказав, "махнула" в свою Бередню и… его не простила. Ни тогда, ни до сих пор.
- Нет, - сказала и отвернулась к окну.
- А ее?
- Ксению?.. Ты знаешь, я потом много думала, когда схлынуло первое потрясение. Она ведь его не любила. Да и Ник ее тоже. Я бы такое заметила. Но, он всегда ей нравился. И она даже проявляла поначалу кокетство. Чисто по-женски. Но, в открытую конкуренцию не вступала.
- Как это, "чисто по-женски"?
- Как? Я так до сих пор не умею. Слушала его с открытым ртом, а потом, при случае, цитировала. Смеялась над каждой, даже дурацкой, шуткой.
- А как на все это смотрела ты?
- Я?.. Я была уверена: Ник - умный, и ему все эти игры не интересны. К тому ж, мы с ним еще в шестнадцать лет решили, - и громко хмыкнула - быть всегда вместе.
- И это я помню, - буркнула мама, сметая с коленей несуществующий сор. - И это я тоже помню, доча… Как он пришел тогда в наш дом, весь алеющий от смущения, и попросил у отца твоей руки.
- Ага…
- Он ведь тогда тоже дал свою клятву всегда тебя защищать. И любить. Это в шестнадцать-то лет.
- Почти младенческий бред, - в тон ее меланхолии закончила я.
- А ему, видимо, было важно.
- Что именно?
- Чувствовать себя рыцарем. И не прокуратским. Прошу тебя, не кривись. Ты знаешь, о чем я. Рыцарем, охраняющим свою Даму сердца.
- Мама, и куда тебя несет-то? В какие запредельные дали? - качнулась я к ней и вперилась взглядом. - К чему сейчас это? Да, он меня защищал. Даже тогда, когда не нуждалась, но…
- Но тебе этого и вовсе было не надо.
- Уф-ф… - ну и разговорчик у нас, тысь моя майка… - Может, закончим?
- Я обещала сказать, откуда все знаю.
- Ну и? - закончить пока не получится.
- От него самого… А как ты хотела? Хотя, ты в тот момент, что хотела то и делала.
- Ага. А еще немного, и выяснится, что я сама Ника в постель к Ксюхе пихнула. И моанитовыми наручниками к спинке зафиксирова…
- Агата, не ёрничай!
- Мама, рассказывай давай.
- Он появился у нас в том домике под Тайрилем сразу, как ты исчезла. Думал - ты с нами. А потом уже вернулся наутро и все нам с отцом рассказал. И про перстень и про Ксению и про то, как он…
- А вот "про то, как он" мне слушать совсем не хочется. Потому что поздно об этом слушать. И… раньше надо было рассказывать мне, а не… Мама, он - предатель. Он - самый главный. Любить одну, а в постели прыгать с другой. Да и она, и друзья все эти "верные". Соучастники - молчуны. Я ни одного из них ни видеть ни слышать не желаю. И давай на этом закончим.
Мама, покачав головой, вздохнула:
- Как у тебя, доча, все просто. Будто не жизнь свою, а страницу из книжки рвешь. Да только, жизнь вот так не исправишь. И ты сама это знаешь, иначе не маялась бы сейчас. Николас, действительно, тебя предал, но всему есть цена. И, мне кажется, вы оба ее уже заплатили.
- И позволь узнать, за что "заплатила" я?
- За что? - сузила мама глаза. - За любовь. Иногда она очень дорого стоит. И лучше эту цену не знать.
- Ты про что сейчас? - уставилась я на нее. - Что за "расценки"?
- На молчание, доча. Спасительное неведение. Ведь, Ник тогда рассудил очень здраво: расскажет - сбежишь. Он ведь тебя прекрасно знал.
- А не надо было… - открыв рот, передернула я плечами. - Ма-ма…
- Что, Агата? - уныло скривилась та.
- Мама… только не говори мне сейчас… тысь моя майка…
- Ага, доча… Помнишь, когда тебе было четыре годика, мы полгода жили в Гусельницах у твоей тетки Гортензии?.. У тебя именно тогда дар и открылся, в нашем старом родовом гнезде. А потом вернулись назад, сюда.
Вот это… повороты сегодня:
- Помню смутно. Но, не в том суть. И что, папа… тоже? И ты его, все же, простила?
- Нет, доча, - покачала моя родительница головой. - Это он простил меня. И я ему за то до сих пор благодарна.
- О-о-о…
- А-а…
- Знаешь, мама… я, пожалуй… пойду.
- Куда, доча? - вскинулась она в кресле.
- А-а… платья себе новые куплю… Туфли.
- Вот это правильно! А то деньги твои за семь лет… да ты на них дом себе здесь купить сможешь! - мне уже вслед. Я - замерла, не оборачиваясь:
- Вот и дом заодно… И мозги. И дырявое сердце. А память где-нибудь… потеряю…
Весь этот город был для меня, как ловушка. Один огромный без выходов лабиринт. И будто не было семи лет в запредельной Бередне. Они исчезли, рассеялись, как лишняя магия в высоком куполе этого города. С каждой вывески магазина, с каждой афишной тумбы на меня огромными буквами смотрело прошлое одним только именем: "Ник". "Ник", "Ник". Один лишь "Ник", куда не скоси свой затравленный взгляд. И какие там "новые платья"? Ноги сами выбрали свой маршрут, стоптанный сотнями кадетских подошв… Таверна "Бесхвостый дракон". Те же оббитые старые камни в крыльце. Лишь дракону на щите у входа обновили чешуйки. И даже морду украсили "золотом". И улица прежняя. Тихая, узкая. А в самом ее конце… ворота. За которыми целая жизнь… Вот разве можно перечеркнуть ее из-за одного лишь предателя? Да, даже из-за пяти?.. Вот и у меня… не вышло. Скобан, рыцарь Вешковская… Глупая глупая… И уперлась лбом в прохладный металл ограды…
- Кадет Вешковская! Долго вы будете отлынивать от состязания?!
Прищуренный взгляд вечно смеющихся, гранитно-серых глаз. А русые волосы треплются на ветру. Тренировочный меч в руке, облаченной в обрезанную до пальцев перчатку, выписал в воздухе руну. О-о, значение ее я знала прекрасно: "защита".
- Кадет Подугор, вы - хвастун! И-и…
- Агата, хватит тянуть время. Или сразу сдавайся.
- Ну, уж - нет! - и сделала первый рывок.
Хотя, он всегда дрался лучше. Зато "личины" мои выходили куда эффективней. Я даже умудрилась однажды, накинув "облик" Ксю, сдать за нее экзамен. Правда, проходил он не в нашем родном корпусе, защищенном от "кадетских финтов", а на университетской кафедре педагога. Но, зато педагогом тем был алант.
- Бей и сразу корпус - в защиту!.. Бей!.. Бей! Закрывайся!
- Ого!
Ник, отпрыгнув, позволил себе смешок:
- Ха-х! А ты быстро учишься. Так я, пожалуй, проспорю.
- Ах, сударь, - сдула я наглую прядь со лба. - На то уповаю, - и снова ринулась в бой.
- Ну, уж - нет! - лязг металла об металл. И мой меч боком - в траву. Я лишь взглядом его проводила:
- Это - как?