Вот значит, как? Обычная любовная переписка. Хотя, если учесть значимость обоих адресатов… Береднянский князь Драгомир Светич и ладменская баронесса Пион. Тогда еще - вполне свободная дама, обремененная лишь самую малость… близкой связью с Его Величеством, Василием Вторым. А сейчас, вот уж месяц как законная невеста вассального правителя, графа Курубы. Хотя, сия информация - уже "детали перед отъездом" от моего начальника…
И зачем баронессе срочно понадобились назад свои письма?.. И зачем эти письма срочно понадобились семь лет назад здешнему инкубу?.. Да нет… Хотя… Политика, чтоб ее…
- Ух, ты, Спас!
Мой подвал, нацеленный другим концом на дверь номера в "Радушном очаге", чуть не завершился весьма неожиданно - мечом в лоб. Мужчина, прокрутив оный в воздухе, сунул обратно в ножны:
- Здрава будь. Как оно?
- Нормально. А ты с утра пораньше упражняешься в коридоре?
- Угу… Значит, закончила? - вытер Спас рукавом пот. - И мы теперь можем…
- Спас, у меня к тебе просьба. Личная.
Мужчина усмехнулся:
- И какая?
- Мне нужно в Стожки. Это отсюда всего в трех с небольшим верстах.
- А что там, в тех Стожках?
- Там ответ на вопрос. Очень важный. И если ты согласишься махнуть до них со мной, я по дороге расскажу… Спас?.. Хотя, я могу и…
- Ладно, - кивнул башенник. - Когда выдвигаемся?
- Дай мне два часа на помывку и восстановление запаса. Это…
- Я помню, Агата. Не первый год с тобой знакомы, - и, круто развернувшись, запрыгал по лестнице вниз…
На рассвете тридцать первого декабря хлопьями повалил снег. Вмиг исчезли из видимости и высокие дорожные обочины, и притихший за ними лес. Да и сами мы со Спасом превратились в два сугроба на лошадиных, переступающих по дороге ногах. Одна радость - мороз сразу спал.
Однако вывернув из-за последних берез, разглядеть ее я все же сумела - деревню Стожки. Очень схожую сейчас с Вариной игрушкой - шариком. Сказка, да и только. Причем, новогодняя.
- Ага… Погост возле оврага я вижу. Дом Стэнки… правее развалин… вижу. Кстати, ты не знаешь, чьих именно развалин?
Спас, смахивающий с тулупа налипший снег, прищурился туда же, в низинную даль:
- А Бог его… Вроде как, семья там жила. Не то графья приезжие, не то князья местные. У них на погосте склеп есть семейный. Вот это я знаю - четыре года назад упыря вокруг него гоняли с Ильей.
- Понятно, - протянула я. Вряд ли "князья", конечно - уж больно плотная их численность получается на квадратную версту. Да это так - из чистого любопытства был вопрос. А, если по существу. - Спас, я личину наброшу. А то меня здесь узнать могут. Так что не шарахайся. И зовут меня теперь…
- Хе-х. Пашута, - с прищуром обозрел меня Спас - значит, и это помнит. - "Оригинал" в гробу не перевернется?
- Не должен, - оскалилась я. - Ну что, до дома Стэнки сначала? - и, сжав шенкеля, дернула свой "сугроб" за поводья.
Внизу избы, утонувшие в снегу, выглядели гораздо выше, не смотря на свои "пышные юбки", а окраинная улица, удивив своей предпраздничной пустотой и тишиной, вскоре круто взяла влево. И повела вдоль внешней изгороди к нужной нам цели. Ну, почти до нее. Потому что в самом конце пришлось пробираться сквозь снег…
Все-таки странное отношение у местных к нужным им людям. В который раз убеждаюсь. Захворали - бегут к травнице: "Пожалуйста, помоги". В глазах - мольба. В кармане - кукиш. А случилась с ней самой беда: "Знать не знаю, как ей там жилось. Я с ней в церкви рядом не стоял", "Да у нее мужиков этих было, как лебеды в огороде. Мож, кого лишнего и до этого прибрала", - "А? Чаво? Да я - не тутошний, так что, отступитесь".
- Да-а. Поработали на славу.
- Ага, - поправив шапку, и я обозрела разобранную наполовину крышу когда-то красивого светлого дома, черные дыры вместо оконных рам и одинокие поперечины вместо забора палисадника. - Попользовали Стэнку до самого конца. Хотя, нет - крыльцо уцелело.
- Еще бы, - зло хмыкнул Спас, сползая с седла. - Под ним же ведьмин оберег зарыт, охрана дома. Вдруг, чиреи на носах повыскакивают? - я с удивлением глянула на Божьего воина. Потом тоже ухнула со своего прямиком в снег, утонув в нем до колен. - Руку давай, Агата. Тфу ты, Пашута.
- Даю!
Через две минуты мы уже были внутри дома. В отличие от фасада, на удивленье, не тронутого. Толи причуды воспитания не позволили и сюда влезть, толи (если верить Спасу) инстинкт самосохраненья, но здесь даже половики на полу уцелели. А вялый ветер качал потемневшие вышитые занавески, щедро пуская хлопья вовнутрь. На рассохшемся комоде - глиняный горшок с букетом из высоких сухих стеблей. Что там было? Пижма. Ею тогда густо несло. На лавке у стены - детская деревянная люлька, теперь занесенная снегом. Готовилась к появлению дочки. Для нее и недошитая распашонка, торчащая из корзины с клубками… Моя ж ты мать…
- Ты чего?
- Уф-ф, - громко выдохнула, сглотнув. Загоняя обратно подступивший ком злости. - Ничего… Та-ак. Надо работать, - и сдернула с рук перчатки, сунув их за край тулупа. - Надо работать… Где он тогда лежал со своим колом в груди?.. Ага, точно, здесь.
Спас, вздохнув, вышел из дома в сени. И чем-то там брякал потом, ругаясь, тоже, невесть на кого. Я была занята, чтоб уточнять, сосредоточенно изучая пространство. А через час, наконец, застыла. Полностью ошарашенная результатом. Но, осознать его мне помешал вернувшийся Спас. Потому что вернулся не один:
- Пашута, тут к тебе… пришли. Хе-х, гости.
Щуплый мужичок, сдернув ушанку с седой лохматой головы, сначала огляделся по сторонам. И лишь после, мимо Спаса, переступил высокий порог:
- Здравствуй, дЕвица. А я тута мимо проходил, гляжу… - и для наглядности сосредоточился на мне, видно, на предмет ведьминского чирея.
- Ну, здрасьте, - в ответ прищурилась я.
Мужичок оживился:
- Ага. А вы по делу в этой избе или тоже - по пути?
- По делу, - гаркнул Спас так, что любознат вздрогнул. - Это - племянница вашей бывшей травницы. Зовут Пашута. Наводила в Крылатой башне справки про родню, ей и поведали о случившемся. А я ее сопровождаю от монастыря.
- Кхе-кхе. Да неужто? - и скосился на два "опознавательных" меча башенника. Ну, теперь дело пойдет. - О-о, - в подтвержденье, уважительно протянул мужик. - Раз так, то… А чего вы, миллюди, хотели? Сгребли да увели Стэнку. Уж семь годочков, как. А травница хорошая была. Мне зубы лечила и бабке моей ноги… Или наоборот?.. Да не помню. Говорю ж, хорошая была - все излечила.
- Зовут- то вас как? - решила и я пойти на сближение.
- Зовут? - расплылись мне во всю физиономию. - Прохор. Прохор Гуревич. Живем с бабкой наискось отсюда, вот я вас и заприметил.
- Ага. А староста ваш где? Мне бы в книгу глянуть с записью о тетке, чтоб точно удостовериться в родстве.
- Так вы, миллюди, сегодня его не найдете.
- Это еще почему? - вздернул брови Спас.
Селянин на всякий случай отступил от него к косяку:
- Тверёзым не найдете. Праздник ведь. Вся деревня - в корчме Гргура или возле, на площади, гуляет. И вы бы туда пошли? Праздник ведь, Новый год.
- Значит, и староста там? - строго уточнила я.
- Ага. Я ж говорю.
- Про то мы слышали, - Спас, напоследок пугнув мужика бровями, подошел вплотную ко мне. - Что будем делать?
- А что будем делать? - в задумчивости протянула я. - Надо идти к…
- Гргуру! - спешно встряли из-за широкой Спасовой спины. - Я и провожу вас. Там и заночевать можно. А то тут-то? Околеть разве что, - и так прочувствованно вздохнул, что мы с башенником переглянулись: точно, чего-нибудь вынес.
- Ладно, Прохор Гуревич, - развернулся к нему Спас. - Веди к этому…
- Гргуру.
- К нему. Хе-х. Корчмарь и с таким именем?
- Это - не имя. Это проверка целая! - радостно огласились нам уже из сеней. - Бабы наши стожковые так мужиков своих проверяют: если затрудняешься внятно сказать, у кого весь вечер проторчал, значит, нетверёзый. И тогда… Проверка еще та!
- По-шли, - в последний раз окинув глазами дом, качнулась к порогу и я. Вслед за Спасом…
Деревенское гулянье мы застали уже в полной красе. И вдоль и поперек. И вширь и в глубину. Вот "в глубину" вначале и занырнули. Оставив у корчмового входа лошадей подскочившему шустрому пареньку. Вроде, пока "тверёзому". И сразу попали в Новый год. Здесь он выражался во многом: во-первых, сам факт непотребной пьянки с утра - селяне даже зимой в обычный день себе такого позволить не могут. Во-вторых, щедро натыканными по щелям между бревен еловыми ветками с кое-где уже объеденными на них кренделями. И в третьих:
- С праздником, милгости! Бог - на небе, Новый год - на земле! - вот этим приветствием сразу от входа.
- Гыгур, тащи нам сюда еще своего этого!
- Да погоди ж ты! Проходите. У меня как раз два места освободились. Прохор, и ты здесь? Тож проходи! - длинный корчмарь с залихватски подкрученными черными усами, радостно раскинул нам руки. - О, Божий воин, у меня для вас квас шиповниковый найдется.
Спас в ответ воздел глаза к потолочным расписным балкам. Я хмыкнула:
- Так Новый год же? Он для всех на земле. Спас?
- Так а мы…
- Все нормально. Можно.
- Ладно, - кивнул мне башенник, пытаясь спрятать в щетину улыбку. - Куда нам?..
И мы, все трое, считая местного Прохора, гармонично влились в стожковый Новый год.