Его пальцы словно подбирали мелодию на незнакомом инструменте. И когда тело Каролины откликнулось, Ринк преисполнился гордости. Чувствуя себя всемогущим волшебником, он ласкал девушку до тех пор, пока она не откинула голову и из груди ее не вырвались блаженные крики, которые поспешил приглушить ветер, шелестевший мокрой листвой.
Ринк с любовью всматривался в отрешенное лицо Каролины. Казалось, душа ее блуждала в краю счастливых снов. Но затем ресницы дрогнули… Девушка постепенно возвращалась к реальности.
Но вместе с пониманием происходящего пришло и смятение.
Каролина пристыженно одернула задравшуюся юбку.
- Ринк! Что со мной было? Я боюсь. Обними меня.
Он накрыл ее своим телом и принялся нежно целовать, приговаривая:
- А ты разве сама не знаешь, Каролина?
Она провела пальцем по губам Ринка, словно желая удостовериться, что он доставил ей радость наяву, а не в сладостных грезах.
- Но ты… ты… не был… во мне? Ринк застонал и прижался лбом к ее лбу.
- Нет, не был, хотя ужасно хотел. Господи, как мне хотелось проникнуть в тебя и отдать все, что у меня есть!
И он поцеловал ее взасос, словно наглядно показывая, как это должно было выглядеть. Однако поцелуй был слишком слабой заменой, и Ринк поспешил отстраниться, понимая, что через минуту он уже будет не в силах справиться со своим желанием.
Каролина разрыдалась. Слезы струились по побледневшим щекам, смешиваясь с дождевыми каплями.
- Не плачь. - Ринк помог ей встать и прижал к себе.
Но она плакала, не переставая.
- Почему ты плачешь, Каролина?
Господи, если он нарушил свою клятву и все-таки сделал ей больно, он себя никогда не простит! Неужели она теперь будет его бояться и презирать?
- Каролина, ответь, что с тобой? Почему ты плачешь?
- Ты не вернешься. Ты больше не придешь… После того, что я сделала, ты, наверное, считаешь меня бесстыжей…
Ринк облегченно вздохнул:
- Да что ты! Я ведь люблю тебя. - И он еще крепче обнял Каролину.
Она медленно подняла на него глаза.
- Ты меня любишь?
- Люблю, - повторил Ринк, ни секунды не сомневаясь в том, что говорит правду. И действительно, в любом другом случае он бы непременно пошел на поводу у своих желаний. - И будь я проклят, если не приду сюда и завтра к тебе на свидание! - Ринк перевел дух и прошептал на ухо возлюбленной:
- Вообще-то мы с тобой здорово влипли, Каролина.
- Да, - всхлипнула она. - Я с самого начала знала, что это все безнадежно.
- Нет, не безнадежно. Я исправлю положение. Сегодня же исправлю!
- Сегодня? Но что ты задумал?
- Я добьюсь того, чтобы мы смогли с тобой спокойно встречаться, никого не боясь, ни от кого не прячась.
Каролина схватила Ринка за руку.
- Нет-нет, не надо! Пусть пока все остается как есть.
- Нет, если мы будем по-прежнему видеться только здесь наедине, это меня доконает.
- Почему?
- Мне слишком трудно сдерживаться, я не смогу остановиться в нужный момент.
Каролина долго молчала, теребя пальчиками воротник его рубашки. Потом нервно облизала губы и, собравшись с духом, выпалила:
- Ринк, я… я не буду против, если ты… Ну… в общем, я тебе позволю… ну, это…
Он взял ее пальцем за подбородок и сказал тоном, не терпящим возражений:
- Нет. Я не хочу чувствовать себя вором. И портить тебе жизнь своей неосторожностью тоже не желаю.
Губы Каролины притягивали его как магнит, но Ринк крепко зажмурился, отодвинувшись подальше. Дело принимало серьезный оборот, и надо было объясниться до конца.
- Я очень хочу тебя, - продолжал он, открыв глаза. - Ей-Богу, хочу. Но я обещал, что никогда не причиню тебе боли.
- Да. И я тебе верю.
- Тогда положись на меня. Не беспокойся, я все улажу. Мы больше не будем встречаться тайком.
- Ты так думаешь? - На лице Каролины все еще была написана тревога, и Ринк вдруг понял, что она тревожится не за себя, а за него.
- Я уверен. Завтра я порадую тебя хорошими известиями. До завтра, малышка! Встретимся здесь. На нашем месте… Поцелуй меня на прощанье, солнышко!
Ринк опять потянулся к ее губам, но поцелуй длился недолго. Ринк больше не доверял себе. Он боялся, что еще немного - и он овладеет Каролиной, пренебрегая всеми последствиями.
- До завтра, - повторил Ринк, отступая от нее.
Вот он отошел на расстояние вытянутой руки… Еще шаг - и пальцы влюбленных разомкнулись. Ринк повернулся к Каролине спиной и побежал сквозь омытый дождем лес к машине.
- Дурак ты! - выйдя из-под душа, сказал Ринк своему отражению в запотевшем зеркале. - И с чего ты взял, что твой план должен удаться? Наивный дурак!
Он залпом допил бурбон, толком не почувствовав его вкуса и сожалея лишь о том, что лед уже успел растаять и бурбон уже не такой крепкий.
Ринк до сих пор помнил неприятный осадок, оставшийся после того давнего разговора с отцом. Уже двенадцать лет обида разъедала его душу. Каким же он был самоуверенным идиотом! Сражаться с Голиафом, не имея при себе ни пращи, ни камней!.. Мужества, правда, ему было не занимать, но Роско-то пустил в ход тяжелую артиллерию…
Тогда, ворвавшись в отцовский кабинет, Ринк с порога заявил:
- Папа, я хочу жениться.
- Вот и прекрасно, - проворчал Роско, переложив из одного угла рта в другой толстую сигару. - А мне сегодня как раз позвонил Фрэнк Джордж. Мерили беременна. Фрэнк говорит, она чахнет от тоски из-за того, что ты к ним в последнее время и носу не кажешь. Ну что ж, сынок, ты времени даром не терял - сразу станешь и мужем, и отцом. Я рад, что ты принял верное решение.
Даже теперь, вспоминая слова отца, Ринк внутренне сжимался, словно стальная пружина. Негодяй! Подлый, коварный негодяй!
А Каролина, та самая Каролина, которой он, Ринк, признавался в любви под летним дождем на берегу реки, теперь жена этого негодяя. Его она теперь слушает, с ним разговаривает, ему дарит утешение и любовь. Да, ее сладкие губы, ее мягкие бедра и упругая грудь теперь принадлежат Роско.
Ринк с силой надавил пальцами на глаза, словно пытаясь выдавить из них откровенные картины, терзавшие его душу. Думать о физической близости Каролины с Роско было просто невыносимо.
Господи, как же больно! И главное, ой ничего, абсолютно ничего не может с этим поделать!
- Спасибо, Стив!
- Не за что.
- Я так рада, что ты починил тостер! Ринк уверял, что он уже отработал свое, и уговаривал Хейни купить новый. Но она не хотела - и, видишь, правильно делала! Теперь он опять как новенький. Слушай, Стив, а ничего, что я тебя попросила его починить?
- А что же в этом такого?! - буркнул конюх, деловито приводя в порядок свой рабочий стол в гараже.
- Ты на меня сердишься? Да?
Стив замер и впервые за время разговора посмотрел на Лауру Джейн. Она была в летнем сарафане, и при взгляде на ее нежную молочно-белую кожу Стиву пришло на ум сравнение с лепестками магнолии. Острое копье желания пронзило его тело, и он поспешил отвернуться.
- Из-за чего это мне на тебя сердиться?
Лаура Джейн, сидевшая на верхней ступеньке стремянки, прерывисто вздохнула и принялась теребить поясок сарафана. И этот жест, и низко опущенная голова - все свидетельствовало о крайнем смущении девушки.
- Из-за того, что я тебя вчера поцеловала. Я знаю, ты за это на меня рассердился.
- Да нет же, я не сержусь!
- Тогда почему ты на меня не смотришь? - Огорченный вскрик девушки вывел Стива из оцепенения.
Он и не подозревал, что Лаура Джейн способна на такое. Сколько Стив ее помнил, она даже голоса никогда ни на кого не повышала. Но сейчас перед ним был не ребенок, а оскорбленная женщина.
Стив с трудом поднял глаза.
- Я на тебя смотрю.
- Нет, твой взгляд все время скользит мимо. Почему, Стив? - Девушка спустилась с лестницы и приблизилась к конюху. - Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?
Несколько минут взор Стива ласкал густые, шелковистые каштановые волосы Лауры Джейн, ее изящный стан и стройные ноги, обутые в легкие сандалии.
- Ты мне очень нравишься, Лаура Джейн, - охрипшим от волнения голосом сказал он.
Девушка улыбнулась, но тут же снова помрачнела.
- Тогда в чем дело? Может, я плохо тебя поцеловала вчера?
Стив вытер о джинсы вспотевшие ладони.
- Нет, это было прекрасно.
Лаура Джейн озабоченно нахмурилась.
- А мне кажется, нет. Женщины в телевизоре целуют мужчин гораздо дольше. И при этом покачивают головой. Туда-сюда, туда-сюда… И знаешь, что еще? Я думаю, что они даже открывают рот.
Стив чуть не застонал.
- Лаура Джейн, - сдавленно прошептал он, - ты не должна говорить о таких вещах с мужчинами.
- Но ты же не мужчина. Ты Стив.
- Все равно. О поцелуях и со мной говорить не следует.
Лаура Джейн искренне изумилась:
- Почему?
- Потому что есть вещи, которые неженатые люди не должны обсуждать.
- Погоди… Значит, получается, что делать можно, а говорить нельзя? - лукаво спросила Лаура Джейн.
Несмотря на всю серьезность ситуации, у Стива вырвался смешок. "Порой эта крошка проявляет куда больше здравого смысла, чем я", - подумал он.
А вслух пробормотал:
- Ну да… Что-то в этом роде…
Она положила руки ему на грудь.
- Тогда давай будем целоваться молча.
Ее легкое дыхание щекотало ему горло.
Стив отстранился.
- Нет, это тоже нельзя.
- Но почему, Стив?
Его сердце разрывалось от тоски. С огромным трудом он заставил себя отвести ее руки от своей груди.
- Потому что нельзя.