6
На взгорке, у самого кювета, одиноко возвышался старый каштан. Его ветви клонились к земле, а подрубленная снарядом макушка безвольно свисала на сучьях. Густая дорожная грязь плотным слоем покрывала ствол, поэтому он казался серым. Только сверху слегка припорошило снегом - просто окутанный пеплом великан, задремавший на перепутье дорог.
Напряженно всматриваясь в туманную даль, - нет ли попутки, - Наталья подошла к дереву, плотнее запахнула воротник шинели. Ветер усилился, пошел противный мелкий снег. До штаба полковника Чижова ее довез Харламыч на телеге, а вот назад к Иванцову придется испытанным транспортом - на своих двоих. Может, все-таки поедет кто-нибудь, подвезут. А лучше всего сидеть было при штабе, не рыпаться. Но комсорг одолел. Не понимает, что ли, какая у нее фамилия. Комсомолка Голицына. Такое не придумаешь. Но Васильков - парень простой, про князей слышал что-то ненароком только в школе, голову себе не забивает. Одно с другим у него не вяжется. Даешь план по вступлению - и баста.
Вдруг вдалеке послышался легкий шум. Он постепенно нарастал. Наталья оглянулась - едут, что ли? Но это только ветер загудел. Он дул все сильнее, злее. Белесый туман превращался в сизо-бурый, снег летел в лицо. Ветви старого каштана с гулом ударялись друг о друга. Все могучее дерево, сотрясаясь, стонало. Что-то с шорохом покатилось по земле, Наталья вздрогнула - всего лишь сук. Глаза слезились. Отвернувшись, Наталья терла веки рукой, глаза щипало. Вдруг рядом остановилась машина. Наталья и не заметила, как она подъехала. Дверца щелкнула.
- Куда направляемся, лейтенант? - спросил мужской голос.
Наталья быстро повернулась - перед ней стоял военный в звании майора. По синему верху фуражки она сразу поняла - НКВД. Только этого еще не хватало.
- Гвардии лейтенант Голицына, - отрапортовала она, отдав честь. - Следую в роту капитана Иванцова. Находилась в штабе полковника Чижова по поручению генерала армии Шумилова.
- И что это вас Чижов в такую погоду одну отправил? - майор покачал головой. - Садитесь, подвезу. Мне по дороге. Я на батарею еду, они как раз рядом с Иванцовым стоят.
- Спасибо, товарищ майор.
Хочешь не хочешь, а все лучше, чем пешком. Наталья обошла машину и села на заднее сиденье. Машина тронулась.
- Простите, не представился, - майор повернулся, протягивая ей руку. - Аксенов. Командирован из Москвы со спецзаданием. А вы из связистов?
- Нет, я переводчица при штабе.
- В темноте не разглядел, - кивнул он. - Переводчица с немецкого? - взглянул на нее заинтересованно.
- С английского. Еще могу и с французского, - ответила она. - Но пока не понадобилось ни разу. Только когда "шерманы" прикатили, так какую-то инструкцию американскую читать пришлось.
- Мне как раз человек с хорошим немецким нужен, - полуобернувшись, Аксенов положил левую руку на спинку сиденья. - Ребят моих подучить. У вас как?
Наталья пожала плечами.
- Не знаю. Немцы не жалуются. Понимают, вроде. И я их понимаю. Бывает, конечно, австрияки попадаются или из Мюнхена южные немцы, там посложнее произношение. А так двадцать раз не спрашиваем. Ни они меня, ни я их.
- А вас как зовут? - майор наклонился вперед, присматриваясь к вошедшей.
- Наталья Григорьевна, - ответила она. - Можно Наташа.
- Сергей Николаевич. А вы, Наталья Григорьевна, на фронте давно?
- Со Сталинграда.
- А сами откуда?
- Из Ленинграда.
- А язык откуда знаете? Закончили что-то?
- Ничего закончить я не успела, кроме школы, - Наталья вздохнула. - Хотела на историко-филологический поступать в университет. Но тут война. Я на летние каникулы к старому другу своего отца поехала, в станицу. Думала, отдохну месячишко, а там поступать. А тут, как началось, - майор понимающе кивнул. - Я хотела в Ленинград вернуться, не вышло. Осталась у дяди Миши. Думала, до Волги не дойдут. А как дошли, - и чего это она разговорилась, да еще с энкавэдэшным майором, за зубами язык держать нужно, помалкивать. - Как дошли, с нашими частями ушла. В госпитале работала санитаркой. Немцы фронт прорвали, мы с девчонками впятером, у нас раненых - все тяжелые, деваться некуда. А впереди только зенитчики, и те девчонки, только со школы. Один офицер над ними. Бегают вокруг пушек, плачут, кричат, страшно, - голос у Натальи дрогнул, - маму зовут. А что звать - стрелять надо. Танки прут. Пушки на прямую наводку. Их там всех перебило. Мы с подружками тоже пошли, когда тех почти не осталось. Так что сразу пришлось пострелять. Двух девчонок у меня на глазах в клочья разнесло. Ну а трое в живых остались, я в том числе. Наши переправу навели, и моряки подоспели, Каспийской флотилии. Вот такое крещение было у меня, Сергей Николаевич. Потом уж легче стало. Когда Паулюс сдался, много переводчиков потребовалось, вот тогда узнали, что я немецкий знаю, я с учительницей занималась до войны. Меня Михаил Степанович Шумилов взял к себе. Так я при нем. И сейчас тоже.
Машина свернула и остановилась у домика с черепичной крышей, где располагался штаб батальона.
- Приехали, товарищ майор, - доложил шофер. - Расположение Иванцова.
- Спасибо, Сергей Николаевич, - Наталья взялась за ручку двери. - Очень выручили.
- Вы дорогу-то знаете? - озабоченно спросил он. - А то темно уже.
- Знаю, - уверенно кивнула она. - Тут за виноградниками, недалеко.
- Ну, желаю удачи, Наталья Григорьевна, - майор приветливо кивнул. - Рад был познакомиться. Я вас найду. Обязательно. А нам дальше.
- До свидания.
Она вышла из машины. Снова заработал мотор, автомобиль тронулся. Назвав часовому пароль, Наталья спустилась в лощину и по вытоптанному винограднику, пробираясь между редкими кустами и ямами, направилась к Иванцову. Идти приходилось на ощупь. Стало совсем темно. Где-то рядом слышались людские голоса, изредка раздавались выстрелы и беспрерывно в разных местах взлетали вверх осветительные ракеты, с трудом пробивая сгущавшийся туман. Наталья все время спотыкалась, чуть не падая. От вспышек ракет темнота казалась густой, черной, привыкнуть к ней было совершенно невозможно. Изредка то там, то здесь раздавались глухие выстрелы, словно кто-то этими выстрелами перекликался в темноте.
- Пароль, - снова услышала она строгий голос часового. - Проходите. К Иванцову? Осторожно, там ступеньки. А то все падают, предупреждать устали.
- Спасибо.
Наталья осторожно спустилась в темное углубление в земле - землянку командира роты. Мелькнул и тут же скрылся красноватый просвет. Кто-то дернул плащ-палатку, которой был занавешен вход. "На передовой надо соблюдать маскировку, - учил ее Иванцов. - Это тебе не при штабе расхаживать, юркнула - и не заметил никто".
Так она и сделала - юркнула в землянку, тут же опустив за собой прорезиненное полотно плащ-палатки. Яркий свет ослепил ее, и она, щурясь, остановилась возле какого-то ящика, похожего на стол.
- Наталья Григорьевна! Ну, заждались уже. Я даже подумал: мож, у Чижова останешься, погода плохая больно.
- Нет, Харламыч, куда там денешься? Все и так друг у друга на голове сидят. Тесно.
- У нас тоже не раздолье, но привычнее будет. Садись, садись, девонька. Шинельку давай, у нас тепло, светло, как в квартире. Верно, лучше, чем даже у Чижова в его доме.
Высокий, с лысой головой и обвислыми рыжеватыми усами и длинными руками солдат подошел к Наталье.
- Я и чайку согрел.
- Спасибо, Харламыч, - Наталья расстегнула пуговицы на шинели, сдернула шапку, поправляя волосы. Усатый солдат заботливо принял из ее рук одежду.
- Сейчас, сейчас. Да ты не стой, в ногах правды нет. Вот сюда подходи, чего как не родная? Небось не первый день у нас.
Он подвел Наталью к самодельному столику, усадил на ящик, заменяющий стул, поставил перед ней алюминиевую миску с мясом и жареными макаронами.
- Кушай, девонька.
- Я только чаю просила, - Наталья смутилась.
- А чай что? - Харламыч пожал плечами. - Вода она и есть вода. А силу-то где брать, небось ни маковой росинки во рту с утра?
- Да, верно, - призналась Наталья, - есть хочется.
- Вот и кушай. И запить чем тоже найдется, - он налил в стакан красного вина. - Все получше чая будет. Сейчас капитан подойдут со снайпершей. Все вместе и покушаете, потолкуете.
- Да, Харламыч, тепло у тебя, а на улице - жуть, - Наталья отпила вино.
- Наше дело крестьянское, - откликнулся тот, наклонившись к печке. - Первым делом стопи, дров заготовь, чтобы и дальше было чем топить. А вот и разведка вернулась.
В землянку спустились солдаты в камуфляже, старший сержант над ними.
- Садись, садись, Косенко, садись, ребята, - Харламыч загремел мисками.
- Разрешите, товарищ лейтенант, - скинув мокрый плащ, коренастый плотный разведчик пододвинул ящик к столу.
- Да, конечно, - Наталья даже смутилась. - Какие церемонии!
- Зря ходили, - опрокинув стакан с вином, сказал сержант Харламычу. - Весь передний край брюхом проелозили, нет стоящего языка. Все мелочь какая-то, шантрапа. От них какие сведения получишь. Что он утром на завтрак ел, это кому надо?
- Ничего, Миша, повылезают еще, - успокоил его Харламыч и подвинул миску с дымящимися макаронами, - ешь. Куда им деться-то.
- Наталья Григорьевна здесь уже? - в землянку спустился капитан Иванцов. - Харламыч, накормил?
- А как же, мы свою службу знаем, - откликнулся солдат.
- Сейчас эта Прохорова придет, - Иванцов как-то кисло дернул щекой. - Ногу подвернула. Санитары ей вправляют. Кто бы ей голову вправил, я бы тому в ноги поклонился. Давай, Харламыч, миску-то.