- Но все же мне интересно, кто та пьяная блондинка по имени Светлана?
- Зачем тебе? - насторожился Леонид. - Вот уж кто тут не похож на убийцу, так это она. Я видел, сколько она выпила. В таком состоянии на дело не ходят.
- Она меня обижа-ает! - заныла я. - Я ее боюсь.
- Перестань, - оборвал меня Леонид. - Не кривляйся.
- Ладно. Но вокруг нее тут бурлят страсти-мордасти, и наш Иратов тоже в них участвует. А его жена и подавно. Блондинка, судя по всему, редкая интриганка, служит в журнале "Секс-мода" и подсиживает там же свою начальницу путем оказания интимных услуг американскому хозяину журнала.
- О-о-очень интересно, - издевательски протянул Леонид. - Занимаешься какой-то ерундой, следишь за пьяными в дугу бабами. Василий тебя не одобрит. Кстати, пока ты здесь меня допрашиваешь, твоя блондинка вместе со своим кавалером удалилась в неизвестном направлении.
- Вот и славно, пусть присматривают друг за другом. А ты что же, много больше моего сумел разнюхать?
- Да уж немало. Слушал разговоры, работал, все уши истрепал, - похвастался Леонид. - Ладно, ты слишком долго тут отсвечиваешь. Не дам тебе интервью, и все. Уходи.
- Ну и подавись, жлобяра, - попрощалась я, и Леонид действительно еще раз подавился. Уходя, я долго наслаждалась его злобным кашлем.
Вечер заканчивался, зал пустел, и я, пока не поздно, решила примкнуть к коллегам-журналистам и послушать местные сплетни в их исполнении. За столиком с табличкой "пресса" сидели пятеро понурых и уже нетрезвых представителей СМИ.
- Надо же, и мы дождались, - мрачно прокомментировала мое появление у их столика Дуня Квадратная - обозреватель алешинского еженедельника.
На самом деле Дуню звали Леной, а фамилия ее была не Квадратная, а Северская. Мы учились на одном курсе, правда в разных группах. Толстое, неуклюжее, нелепое создание, с сорок вторым размером ноги и походкой бывалого моряка, Лена очень страдала от своей женской непривлекательности, все время сидела на диетах, ходила на занятия по аэробике и чуть не раз в неделю посещала парикмахерскую в надежде сделать что-то приличное из своих жидких и быстро пачкающихся волос. Ничего не помогало.
По всей видимости, в конце концов Лена-Дуня отчаялась исправить положение и сосредоточила все усилия на карьере. В кратчайшие сроки после окончания журфака она стала светилом политической журналистики. Работала она в жанре "личностное журналистское расследование", то есть раскапывала и вытаскивала на всеобщее обозрение подробности жизни ведущих российских политиков, разумеется, далеко не всегда приятные. Говорили, что тираж еженедельника "Политика" в короткий срок увеличился в пять раз именно благодаря ее ехидным и безжалостным статьям. Не знаю, так ли это, но факт остается фактом: Дуня в считанные месяцы стала страшно популярна, ее пытались переманить к себе многие издания, ее приглашали на телевидение, у нее брали интервью, а сами политики при виде Дуни Квадратной, тяжелой поступью проходящей по коридорам Госдумы или Белого дома, бледнели, шарахались и прятались по кабинетам. Те же, кто не успевал спрятаться, начинали подлизываться к Дуне изо всех сил. Они смотрели на нее глазами побитой собаки, намекали на то, что не пожалели бы за Дунино молчание по их адресу больших денег, и лживо уверяли, что страшно рады встрече, на что Дуня традиционно отвечала: "Зря радуетесь".
Последние полгода Дуня стала раз в неделю появляться на телеэкране в качестве автора и ведущей телевизионной передачи с красивым названием "Раздевалка". Передачу ругали, не любили, называли слишком злобной и пошлой, но рейтинг "Раздевалки" рос с такой необузданной скоростью, что продюсеры рыдали от восторга. Типичный случай в наше непростое время - все ругают, но все смотрят и обсуждают.
Во время учебы в университете мы общались мало. Но студенческое братство приятно тем, что оно стремительно крепнет после окончания вуза. Мне не раз доводилось видеть, как люди, которым не хватило пяти лет учебы на то, чтобы толком познакомиться, пылко обнимались и предавались ностальгическим воспоминаниям о совместной студенческой юности через несколько лет после окончания института.
Нашего с Дуней давнего шапочного знакомства хватало для того, чтобы во время редких встреч мы чувствовали себя почти родными людьми.
- Приятно посмотреть, как работают профессионалы, - похвалила меня Дуня и дружески шарахнула по плечу. Я чуть не слетела со стула, а плечевой сустав предательски хрустнул.
- Дуня, помоги, - жалобно попросила я. - Введи в курс дела. Мне здесь… как-то неуютно.
- Ладно врать-то, - отмахнулась Дуня. - Я за тобой два часа наблюдаю и истекаю завистью. Ты, считай, всех уже окучила.
- Ага. Осталось всего ничего - понять, что происходит и кто кому кем приходится.
- Хочешь заглянуть на политическую кухню? - Дуня хитро прищурилась.
- Да. Расскажи мне про них. Пожалуйста.
- Про кого? - Дуня достала большой мужской носовой платок и громко высморкалась. - Про Трошкина? Иратова? Васильева?
- Расскажи о пьяной блондинке, которую похитил твой главный редактор. Кто она и как связана с присутствующими здесь джентльменами?
Дуня насторожилась:
- Зачем?
- Сама не знаю, но очень она меня заинтересовала.
- Не расскажу! - Дуня сердито закурила и уставилась в окно.
- Почему? - растерялась я. Реакция Дуни на мою простую просьбу показалась мне чрезвычайно странной. Она, как убежденная тусовщица, любила посплетничать и всегда охотно делилась своими наблюдениями.
- Потому что это моя тема! - Дуня занервничала и принялась метать на меня грозные взгляды. - Моя! Я уже год ее разрабатываю.
- Дунь, ты чего? - возмутилась я. - Я что - конкурент тебе? Я вообще здесь по своим делам и ничего про эту тетку писать не собираюсь. Не хочешь - не рассказывай, только не надо на меня так смотреть.
- Но почему-то ты спросила у меня именно про нее, - недовольно пробурчала Дуня. - Скажешь - случайно?
- Нет. Просто она меня за что-то невзлюбила. Мне интересно - за что?
Дуня еще немножко попыхтела, посверкала глазами, но на последний вопрос все-таки ответила:
- Невзлюбила она тебя за Трошкина. Ты напропалую кокетничала с ним, вот она и окрысилась.
- А что у нее с Трошкиным? Высокое чистое чувство?
- Да, роман имел место быть последние четыре месяца. - Дуня придала своему лицу умильное выражение. - Горы цветов, французские духи трехлитровыми банками, заграничные вояжи… Все, как положено. А тут вдруг ты задом вертишь. Все, больше ничего не скажу, не проси.
- А по бартеру? - Я напустила на себя загадочности. - Я кое-что скажу тебе, а ты мне.
Дуня смерила меня презрительным взглядом и расхохоталась:
- Саня, такой дешевый блеф только в вашей милиции котируется. Не смеши меня. Ты даже не знаешь, кто она такая, и хочешь уверить меня, что тебе известно нечто эксклюзивное.
- Зато я знаю, что с Трошкиным они сегодня расстались. И знаю, почему.
Дуня подалась вперед и остервенело вцепилась мне в руку:
- Правда? Не верю.
Я обиженно отвернулась и, пожав плечами, уставилась в стену. Дуня тоже затихла и погрузилась в раздумья.
- Ладно, пойду. - Я встала и сухо кивнула на прощание. - У тебя сегодня просто несварение мозгов. Где твоя хваленая наблюдательность? Если бы у блондинки с Трошкиным все было по-прежнему, она не обнималась бы полвечера с твоим начальником Алешиным. А Трошкин не приставал бы ко мне у нее на глазах.
- Действительно, - Дуня почесала в голове и сменила, наконец, гнев на милость, - так и быть. Только поклянись страшной клятвой, что ты не собираешься о ней писать.
- Клянусь страшной клятвой.
- Светка Григорчук, замредактора "Секс-моды". Хищная акула, дрянь и провокаторша. До романа с Трошкиным вела оголтело развратный образ жизни. Подружка иратовской жены. Что еще? Сейчас Светка активнейшим образом подсиживает Нору Симкину, редакторшу "Секс-моды". И подсидит, уверяю тебя. Нору жалко. Журнальчик у них, конечно, поганенький, но по сравнению с другими порнушными изданиями - не самый худший вариант. Потом, Нора его сделала, нашла американских инвесторов, на рынок протолкнула, а теперь эта гадина рвется на все готовенькое. На Трошкина Светка, похоже, сделала серьезную ставку. Уж не знаю, какая там любовь-морковь, но чем-то он ее зацепил. То ли деньгами, то ли своими политическими перспективами. Да и пора остепеняться, лет-то Светке уже глубоко за тридцать. Сколько можно по чужим койкам болтаться? Вот все. Теперь ты докладывай.
- Сегодня Трошкин предложил ей прервать на время их высокие отношения. Он сказал, что они должны расстаться только до выборов, но, как считает Людмила Иратова, Григорчук в эту версию не поверила. Она решила, что он ее бросил.
- Да что ты?! - обрадовалась Дуня. - Как интересно. А ему-то что до выборов? Он вроде никуда не собирался избираться.
- Иратов тоже удивился, - с легкостью заложила я Вадима Сергеевича. - По всей видимости, баллотироваться куда-то Трошкин решил только что. Спасибо, Дунечка.
- Обращайся.
Я сочла свою сегодняшнюю миссию исчерпанной. Хотелось отдохнуть, потому что ничто не утомляет так сильно, как светские тусовки, отягощенные к тому же специальным заданием МУРа.
Но не успела я выйти из зала ресторана в холл, как в плечо мне вцепилась легкая на помине Григорчук. После всего выпитого говорить она еще могла, но с трудом и нечетко. Однако я ее поняла:
- Не многовато ли денег он тебе отвалил? - мерзко ухмыляясь, процедила она сквозь зубы.
- Простите? - Я сделала попытку высвободиться из ее цепкой руки.
- Я видела, он дал тебе денег. - Григорчук уставилась на мою сумочку взглядом рецидивиста-грабителя. - Не многовато ли?