- Да, я лишний раз убеждаюсь, что молодым людям очень и очень непросто в этой стране найти себя, - подытожил он, вероятно искренно полагая, что в пансионате "Роща" я ищу именно себя, а не кого-то другого.
Не люблю, когда говорят "в этой стране". Не люблю такого мягчайше-сладенького тона. Плохо переношу, когда меня называют "дитя мое". Но работа есть работа, и я продолжала улыбаться, тупить глаза, поводить плечом и всякое такое. И мой собеседник был абсолютно уверен, что очаровал меня на все сто процентов. Старый дурак, ей-богу. Он решительно, с видом хозяина жизни и хозяина положения, взял меня за локоть и потащил к бару.
- Познакомиться с обществом надо, - шептал он. - Как мне вас представить?
- Александра. Фамилия моя - Митина. Работаю политическим обозревателем "Вечернего курьера".
- Радость моя! Я ведь не спрашивал, где и кем вы работаете! Но… обозревателем? В ваши-то годы? Я-то, грешным делом, полагал, что вы еще в школе учитесь.
Я с трудом удержалась, чтобы не засветить этому идиоту кулаком в ухо, дабы навсегда отбить у него охоту к таким "комплиментам".
- Нет, в школе я не учусь и не училась, а сразу из детского сада пришла в журналистику. И время сэкономила, и нервы. Очень удобно - вот мне сейчас тринадцать лет, а я уже без пяти минут главный редактор.
- Да, умно. А меня зовут Павел. - Он чинно кивнул.
Группа у бара уже с каким-то болезненным любопытством наблюдала за нами, но стоило нам подойти, все отвернулись, демонстрируя полное безразличие.
- Внимание, коллеги, - торжественно начал Павел, - прошу сюда. Девушку зовут Александра. Она - большой человек, журналист, обозреватель политики в "Курьере". Так что если у кого есть вопросы по текущему моменту - прошу. Не стесняйтесь, спрашивайте, пока у вас есть такая возможность. Сашенька, я надеюсь, вы не откажете моим друзьям и согласитесь провести маленькую, но содержательную политинформацию?
- Не откажу. - Я просто лопалась от злости. Конечно! Они здесь все такие политически подкованные, что грех не посмеяться над случайной дурочкой из переулочка, которая имела наглость назвать себя политическим обозревателем. - Только мне нужно подняться в номер за конспектом.
Все рассмеялись так, как будто я и вправду выдала первоклассную шутку. Кого они мне напоминают? Я мучительно искала точное сравнение. Не каждый в отдельности, а все вместе. Матросов, полгода проболтавшихся в море? Каннибалов после трехдневной голодовки? Во всяком случае, на женщин эти сильные и влиятельные мира сего реагировали неадекватно, а на меня смотрели с такой… как бы сказать точнее? - заинтересованностью, что мне хотелось спрятаться под стол. Впрочем, всем известно, что участники загородных семинаров, вырвавшись на пару дней из-под пристального взгляда жены, не упускают возможности "оторваться" и "расслабиться". Попробуйте вытянуть какого-нибудь министра или главу комитета Госдумы на семинар, проводимый в черте города. Шансов мало. А вот за город, в закрытый пансионат - с удовольствием. Таковы особенности национальной политики.
- Виски? Коньяк? Шампанское? - Павел отработанным жестом достал бумажник, и большинство из присутствующих сделали то же самое.
- Нет, позволь мне.
- Да ладно, убери.
- Перестань, сейчас моя очередь.
- Ах, нет, спасибо, - я скромно потупилась, - я не пью.
- Как?! - вскричали все. Изумление их было так велико, как будто я призналась в чем-то крайне неприличном.
- Болеете? - сочувственно спросил кто-то.
- Нет. Просто не пью, и все.
- Как это "просто"? Почему?
Павел между тем почти насильно вложил мне в руку стакан, на одну четверть заполненный виски, я с отвращением посмотрела на коричневую жидкость, поморщилась и пояснила:
- Не переношу спиртного, вот почему.
Все опять рассмеялись, и я с грустью подумала о том, что они запросто могут меня испортить своими подхалимскими восторгами. Чего доброго, я еще поверю в свой клоунский талант.
Павел стал объяснять компании, что мне всего тринадцать лет, что в школе я не училась и, соответственно, дурных привычек не успела заиметь и что работа в газете отнимает столько сил и времени, что не до выпивки, совершенно понятно.
- Пусть девушка расскажет нам, как там поживает журналистская общественность, - сказал мужчина с неприятным птичьим лицом.
- Пусть, - согласилась я. - Пусть расскажет.
И оглянулась вокруг, как будто в поисках той самой девушки.
Седовласый Павел пришел в окончательный восторг и шепотом заверил меня: "Вы прелесть, просто прелесть".
Через полчаса мне стало ясно, в чем смысл жизни. В близости к власти. За то время, что я провела у барной стойки, каждый из присутствующих там джентльменов как бы между прочим успел помянуть по паре-тройке ведущих политиков: "Вчера два часа втолковывал Сереже (Кириенко), что так нельзя", "Толик (Чубайс) умолял меня приехать сегодня, но я не смог", "Гена (Селезнев) названивал весь день, опять что-то нужно"… Я уже совсем собралась сказать, что Вова Путин приходится мне родным племянником и все время клянчит деньги на мороженое, но властная тема вдруг резко иссякла, и начались разговоры другого плана.
- Вы здесь одна? - спросил меня человек очень светского вида в смокинге.
- В каком смысле? - уточнила я, хотя смысл вопроса был мне совершенно понятен.
- Вы приехали… - он замялся, - сами по себе?
- Нет, конечно. Кто ж меня пустил бы сюда саму по себе? Я приехала по редакционному заданию.
- Одна? - Похоже, человек в смокинге не привык особо церемониться.
- Я ехала на автобусе, - мило улыбнулась я, - то есть в обществе примерно тридцати пассажиров.
- На автобусе? - похоже, присутствующие не подозревали о существовании такого вида транспорта.
Павел широко отрыл рот, намереваясь, наверное, сказать что-то умное, но в этот момент в зал вошел Леонид.
- Наконец-то, - вырвалось у меня, и, прежде чем я прикусила язык, Павел набросился на меня с требованием объясниться, причем в голосе его слышались собственнические нотки (не рановато ли?):
- Кто это? Вы его ждали? Вы приехали вместе?
- Это Манукян, - произнесла я со всем возможным почтением и легкой дрожью в голосе. - Или вы его не узнали? Мне велено взять у него интервью, но, боюсь, он мне откажет. Манукян с журналистами не общается. - Я горько вздохнула. Оставалось надеяться, что правило "голого короля" сработает и никто из присутствующих не рискнет признаться, что не знает, кто такой "сам Манукян".
- Хм, хм, - один из мужчин озадаченно почесал голову. - Понимаю, почему сюда прислали именно ВАС. Потому что вам, милая Александра, не сможет отказать ни один здравомыслящий человек. Вам отказать невозможно, поверьте старому отшельнику. Я бы лично дал вам не только интервью.
- А Манукян - здравомыслящий? - взволнованно спросила я.
- Насколько мне известно - да, - ответил "отшельник".
- Откажет! - Я покачала головой. - Вот чувствую, откажет. Готова поспорить…
- На конфетку? - усмехнулся Павел.
- Зачем же? - Я окинула его гордым взрослым взглядом. - На бутылку виски.
- Идет! - Павел протянул мне руку, и мы заключили пари.
- Берусь поспособствовать, - предложил тот, что в смокинге, - использовать, так сказать, свое давнее знакомство с гражданином Манукяном. Кстати, он мне кое-чем обязан…
Если бы я доподлинно не знала, что Леонида он видит впервые, а никакого Манукяна вообще на свете не существует, у меня бы и тени сомнения не возникло в правдивости его заявления. Такой простой искренний тон… К тому же он дружески помахал Леониду рукой, и тот, подслеповато щурясь, рассеянно кивнул в ответ.
- Идите к нам, - позвал Леонида Павел, - мы вас уже заждались.
Леонид медленно приблизился, раскланялся со всеми, но руки никому не подал. Взобравшись на высокий табурет у стойки, он углубился в изучение карты вин.
- Не советую экспериментировать, - кашлянув, сказал Павел. - Мы, боясь подорвать здоровье неизвестными напитками, употребляем виски.
- Экспериментировать - моя профессия, - не оборачиваясь, ответил Леонид. - Но я, пожалуй, соглашусь с вами. Виски, пожалуйста.
Пока бармен наливал политтехнологу безопасный напиток, Павел втиснулся между стойкой и Леонидом и радостно представился:
- Павел Васильев, политолог.
- Гений, - ответил Леонид и пожал протянутую руку.
- Да? - Павел удивленно вздернул брови. - Про себя такого сказать не могу. В лучшем случае, талант, да и то… Скорее, просто хорошие аналитические способности. Впрочем, я не комплексую, гении сейчас так редки.
- Гений - это мое имя, - терпеливо объяснил Леонид. - Извините уж моих родителей, они были мечтателями.
Павел позорно заткнулся под насмешливыми взглядами окружающих. Действительно, мало того, что он не знает имени самого Манукяна, так еще и иронизирует неизвестно над чем.
- Ваши родители не ошиблись с именем ребенка, - подобострастно пискнула я. Леонид снисходительно кивнул мне, но тут же равнодушно отвернулся. Нет, он был поистине великолепен в своем жлобстве! Даже у меня он уже вызывал отвращение, представляю, что чувствовали остальные.
"Давний знакомый Леонида", тот, что в смокинге, отважно бросился мне на помощь:
- Позвольте представить вам, Гений, нашу прелестную приятельницу Александру. Она - политический обозреватель и давняя ваша поклонница. В первый раз она рассказала мне о том, что хочет с вами познакомиться, еще два года назад.
- Два года? - Леонид посмотрел на меня с чуть большим интересом. - Но тогда я практически только начинал.
- Но начинали вы ярко! - выкрикнула я.