- Был я вчера на вашей встрече с читателями…
Я тщеславно обернулся к нему, ожидая комплимента, - честно говоря, был избалован вниманием. Но услышал совсем другое:
- Зря вы так резко о нас высказались! Лично вам-то что наша партия плохого сделала?
Вчера, получив из зала записку с вопросом, что я думаю о Национал-Российской патриотической партии, я ответил, что считаю их фашистами, что они представляют серьезную опасность для страны, что если, не дай Бог, они придут к власти, я тут же отправлюсь в эмиграцию, если успею, конечно…
Я сухо ответил прыщавому попутчику:
- Сказал то, что думаю.
- Понимаю, - кивнул прыщавый. - Только время говорить, что думаешь, кончается. Опасно. А вы вчера речь вели неосмотрительно, неосторожно. Мы ведь все фиксируем, запоминаем…
- Не сомневаюсь, - перебил я его и отвернулся.
- Не пожалеть бы вам, - безразлично произнес пассажир. Отсутствие угрозы в его интонации как раз и содержало угрозу…
Я отогнал эту картинку, вдруг вспыхнувшую в памяти, и помотал головой. Вообще в последнее время я стал получать на публичных встречах оскорбительные записки, вроде такой: "Горюнов - сын жидовки и эсэсовца". Иногда звонили по телефону, ругались матом и предавали меня анафеме за то, что я продался сионистам. Я еще не привык к проклятиям, и от этого у меня портилось настроение…
Усилием воли я стряхнул с себя все неприятное, что нахлынуло после встречи с цыганкой, - не хотелось погружаться в хандру.
Выйдя на привокзальную площадь, в центре которой дежурили два бронетранспортера и группа ОМОНовцев в пластиковых шлемах, я обнаружил своего носильщика. На такси стояла огромная очередь, но носильщик своими путями уже раздобыл мне машину (там у них одна мафия). Как я понял, в тридцатку входило раздобывание автомобиля. И хотя от трех вокзалов до Пушкинской площади, где я живу в доме, в котором разместился магазин "Армения", всего несколько километров, шофер запросил с меня полсотни.
- Да туда по счетчику два рубля, - взбеленился я.
- А на метро пять копеек, - невозмутимо парировал таксист. - Но в метро забастовка. А на такси очередь.
Я посмотрел в сторону вестибюля метрополитена. Двери были закрыты, никто не входил в вестибюль и не выходил из него.
- Давно бастуют?
- Третий день. Так как? Поедете? Скажите спасибо, что долларов не требую…
Я покорно полез в машину. Тем более что трое усатых чернявых кавказцев уже били копытами в ожидании того, чем кончится моя беседа с мародером-таксистом. Они были готовы заплатить любые деньги - это у них было начертано на физиономиях.
Во дворе я первым делом бросил взгляд на свою "Волгу". Она стояла на месте, покрытая рябым слоем пыли, из чего понял, что ночью капал дождь.
У парадного дежурила "раковая шейка" с мигалкой на крыше. Впрочем, кажется, их сейчас так уже никто не называет. Ведь конфет "Раковая шейка" не выпускают миллион лет, их, наверное, и не помнят. Да и на милицейских машинах перестали красить на кузове красную полосу.
- Что в доме случилось? Убили кого-нибудь? - спросил я у лейтенанта, который сидел за рулем и читал книгу. Я его запомнил, ибо читающий милиционер - явление нечастое. При этом я поймал себя на том, что время изменило мою психологию. Несколько лет назад мне бы не пришел в голову вопрос об убийстве. Я бы поинтересовался: "Кого-нибудь ограбили?.."
- Квартиру обчистили! - обронил блюститель, не отрываясь от чтения. - На четвертом этаже.
Я облегченно вздохнул:
- Я на седьмом живу… Меня не было несколько дней, а дома никого…
- Считайте, что вам повезло, - усмехнулся милиционер. - Лифт не работает.
Я чертыхнулся. Пришла мысль попросить таксиста поднять чемодан, но такси уже умчалось.
За те пять дней, что я отсутствовал, почты набралось порядочно. Я опорожнил почтовый ящик и сунул всю пачку прессы в карман плаща.
Когда я пер тяжеленный, будто набитый свинцом, чемодан на свое "седьмое небо", поток сознания захлестнул меня. Правда, он сопровождался потным потоком, который тек мне за шиворот.
Зачем я тащу проклятую тяжесть? Я все равно не успею прочитать эти книги, загнусь раньше. Господи! В детстве в публичных библиотеках - я был записан сразу в нескольких - я стоял в очередях, чтобы прочитать хорошую книгу, а теперь у меня дома своя роскошная библиотека. И книги стоят в очереди ко мне, ждут, когда я их прочту. А я не успею их прочитать. Книг много, а времени жить мало.
На третьем этаже я уселся на чемодан, чтобы передохнуть. Я сидел и вытирал платком пот.
Тем более если я сдохну завтра утром, как обещала гадалка, то зачем мучиться сегодня? И вообще если предсказание цыганки - правда, надо успеть сделать неотложные дела. Тут я себя одернул: что за хреновина лезет в голову! Кого же на четвертом этаже ограбили? Все-таки хорошо, что я установил железную дверь, - спасибо кооператорам! Может, это защитило… А что если бросить чемодан с книгами здесь, а то, глядишь, пророчество сбудется прямо сейчас, досрочно. Все-таки старость - большая мерзость!
С четвертого этажа спускались милицейский фотограф и какой-то хмырь в штатском.
- Много взяли? - спросил я.
Они с любопытством оглядели меня.
- Пока не ясно. Хозяева на курорте, - сказал штатский.
- Главное - всю мебель порезали, посуду побили, нагадили везде… - добавил фотограф. - А вы, Олег Владимирович, тоже в этом доме живете?..
Работа на телевидении сделала мою жизнь одновременно в чем-то приятной, а в чем-то несносной. Иногда было лестно, что тебя знают в лицо, а иногда это раздражало. Сейчас я был раздосадован - я не любил, чтобы меня наблюдали в минуты слабости.
Я буркнул что-то утвердительное и с молодецким видом оторвал чемодан от пола. Думал-то я про чемодан (не бросить ли его тут, на лестнице?) логично, но характер у меня был, пожалуй, сильнее моих же умственных способностей. Он победил разум и на этот раз. Сердце у меня колотилось, пот заливал глаза, но я упрямо продолжал восхождение.
- Было бы мне сейчас лет двадцать пять! - вслух выдохнул я.
- И что бы было? - полюбопытствовал сбегавший вниз майор милиции.
- Было бы все! - сказал я, выпустил из рук непосильный груз и, тяжело дыша, привалился к перилам. - Улики есть?
- Кое-что нашли. Хотя орудовали в перчатках. - И майор исчез.
На четвертом этаже дверь в квартиру Кустовского была открыта, в прихожей возились какие-то люди, видно, из угрозыска, на площадке дежурил милиционер. Дома у Кустовского я никогда не бывал, но знал, что он много лет работал представителем "Совэкспортфильма" за границей. Думаю, что поживиться у него было чем. Так думали, вероятно, и те, которые поживились…
Теперь очередные передыхи происходили после каждого лестничного пролета, через каждые пол-этажа. Когда я, весь в собственном соку, устроил привал между пятым и шестым этажами, вниз, постукивая каблучками, сбегала хорошенькая барышня, которая жила рядом со мной. Увидев меня в столь непрезентабельном виде, она предложила:
- Давайте я вам помогу, Олег Владимирович…
При мысли, что молодая привлекательная женщина потащит наверх мой чемодан, я вспотел еще больше. Я ведь пытался изображать, что я еще "ого-го"! Репутация балагура, весельчака, жизнелюба требовала определенного ответа, легкого и непринужденного. Я тут же рассказал анекдот:
- Мужчина насиловал женщину в подворотне. Та закричала: "Помогите! Помогите!" Мужчина удивленно уставился на нее и сказал: "Что вы кричите? Может, я еще сам справлюсь!"
Соседка засмеялась, а я добавил:
- Спасибо. Я еще сам справлюсь!
Номер был беспроигрышным. Я им неоднократно пользовался в аналогичных ситуациях. Хотя сейчас я не был уверен, что справлюсь сам с чемоданом, а тем более с женщиной.
Наконец я оказался у собственной двери. Отперев два замка, я из последних сил впихнул ненавистный чемодан в прихожую, уселся на стул и стал звонить в охрану.
- Пульт! - услышал я из телефонной трубки.
- Добрый день! - поздоровался я.
- Здравствуйте, Олег Владимирович, приехали?
Это была Таня Королева, одна из барышень, дежуривших на пульте охраны квартир. Она всегда узнавала меня по голосу. Кроме того, она была моей почитательницей, знала все, что я налудил в прозе и в стихах. Я ее никогда не видел, но у нас было нечто вроде телефонного романа. После смерти жены мне не хватало тепла, а манера Таниного разговора напоминала чем-то интонацию Оксаны. Мы иногда с Таней болтали, но недолго, потому что она находилась на службе и не могла занимать телефон, да и у меня никогда не было свободного времени. Я совершенно не представлял себе, какая она. Толстая, худая, высокая, симпатичная, уродливая? Единственное, что было ясно, - молодая.
- Слава Богу, приехал… - ответил я.
- Как прошли ваши встречи?
- Битком было. Не понимаю, кому в такое время интересно встречаться со старой развалиной… Обломком застоя…
- Да вы что, Олег Владимирович! Я бы обязательно пошла!
- Спасибо, Танюша. Просто вы ко мне необъективны. Снимите, пожалуйста, с охраны.
- Отдыхайте! Всего доброго! С охраны сняла! - И Таня повесила трубку.
- Хорошо все-таки дома, - произнес я вслух и улыбнулся.
Вынув из кармана плаща почту, я вошел в комнату. Письма от читателей, от редактора моей книги из Англии, приглашения из двух посольств, билет на открытие вернисажа, приглашение на премьеру нового фильма, анонимка с ругательствами…