- Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти из пансиона, а мой ужасный, отвратительный опекун настаивает, чтобы я все каникулы провела в Харрогите.
- А чем Харрогит плох?
- Всем! Там можно умереть от скуки среди стариков и больных. Я была там на Рождество и не видела ни одного мужчины, кроме священника!
Девушка сказала это с таким искренним негодованием, что граф невольно рассмеялся.
- Да, видно, что вы очень страдали, - ответил он. - Но разве вы не можете найти себе более подходящее место?
- Мой опекун считает, что нет. Этот противный человек даже не пишет мне, а на все мои просьбы его поверенный отвечает отказом.
- Да, он, по-видимому, черствый человек, ваш опекун, - согласился граф. - Когда вы приедете в Лондон, то, наверное, устроите ему скандал?
- Вовсе нет! Я не испытываю ни малейшего желания выяснять с ним отношения. От таких людей лучше держаться подальше. Кроме того, он, наверное, истратил мое состояние и потому избегает встречи со мной и не отвечает на мои письма.
Граф повернулся и внимательно оглядел свою спутницу: уродливый капор с синими лентами, простое, невыразительное платье. Девушка, поймав его взгляд, горячо заговорила:
- Вы думаете, что внешне я не похожа на богатую наследницу, но разве это удивительно? Ведь одежду мою выбирает кузина Аделаида, а ей почти уже восемьдесят, и платит за все поверенный моего опекуна.
Она поджала губы, но через минуту продолжила:
- На прошлой неделе мне исполнилось восемнадцать. Все мои подруги - настоящие, я хочу сказать - еще в прошлом году стали выезжать в свет. Но я в то время все еще носила траур по отцу, и, наверное, это послужило причиной того, что меня не представили ко двору. Но уж в этом-то году я была уверена, что выйду из пансиона и уеду в Лондон.
- И какие основания были у вашего опекуна, чтобы отказать вам?
- Я ведь уже сказала, что этот невежа ни разу не написал мне. После Рождества я засыпала его письмами, но поверенный сообщил, что я должна остаться в пансионе на неопределенное время - до нового распоряжения.
Она вздохнула и добавила:
- Я ждала целых три месяца, а потом приняла важное решение. Отныне я сама буду вести свои дела.
- И что вы собираетесь делать по приезде в Лондон?
- Я хочу стать "божьей коровкой".
- Э... "божьей коровкой"? - переспросил граф.
- Так их называет брат Клэр - Руперт, но, кажется, есть и другое название: "муслиновый лоскуток" или "киприада".
От изумления граф выронил поводья, и лошади припустились галопом.
Он едва успокоил их, а потом спросил:
- А вы хоть немного понимаете, о чем говорите?
- Конечно, понимаю! - ответила его спутница. - Коль скоро мне не позволяют занять соответствующее моему положению место в обществе, я буду жить так, как захочу, по собственному усмотрению. Назло всем!
- Не могу поверить, что вы отдаете себе отчет в том, что говорите!
- Моя лучшая подруга Клэр мне все объяснила еще в прошлом году, перед выходом из пансиона. Все модные молодые люди имеют любовниц, и та дама, которую выбирает такой модник, должна принадлежать ему, и никому больше. А "божья коровка" может искать и выбирать сама. И если один мужчина ей надоест, она может найти другого, более интересного.
- И вы действительно полагаете, что такой образ жизни вам подойдет? - спросил граф, стараясь тщательно выбирать слова.
- Но это же веселее, чем киснуть в скучном пансионе, где ты уже выучила все, что только могут тебе преподать! Конечно, я буду очень осторожна в выборе мужчины, с которым стану проводить время.
- Надеюсь, что так! - заметил граф.
- Как приятно делать все, что хочется, без оглядки на людей, которые все время ругают тебя за ошибки и неприличное поведение.
- А чем, по-вашему, вы станете заниматься?
- Во-первых, отправлюсь в Воксхолл и посмотрю на жонглеров и их фокусы с огнем. Потом буду разъезжать в своем фаэтоне по парку, каждый вечер танцевать, заведу собственный дом и не стану беспокоиться насчет того, выйду я замуж или нет.
- Вы не хотите выйти замуж?
- Конечно, не хочу. Это еще хуже, чем быть любовницей, ведь, выйдя замуж, всегда будешь привязана к одному-единственному человеку. Да и Клэр говорит, что светское общество - это большая брачная контора.
- Что ваша подруга Клэр имела в виду?
- Она считает, что каждая девушка, только что принятая в светском обществе, должна выбирать, за кого выходить замуж - титулованного дурака или толстого старика с красным лицом, только лишь потому, что они богаты. Но мне, по крайней мере, не надо беспокоиться о деньгах - у меня самой очень большое состояние.
- Но если это так, опекун охотно позволит вам истратить какую-то сумму на ваши нужды?
- Но я же вам говорю, что он не отвечает на мои письма! Поверенный сказал, что я должна посылать ему свои счета и он будет их оплачивать. А я хочу иметь деньги в своем кармане!
- Мне кажется, что для этого необязательно приобретать профессию, о которой вы рассуждаете.
- Профессию? - удивилась девушка. - Вы считаете, что "божья коровка" - это такая же профессия, как врач или юрист? Интересно!
Графу пришло на ум по крайней мере с полдюжины ехидных замечаний, которые он мог бы сделать, будь перед ним особа, более умудренная жизненным опытом. Вместо этого он, нахмурившись, промолчал.
Да и что он мог сказать этому своенравному ребенку, почти девочке, которая, несомненно, ни в малейшей степени не подозревала, к чему ведет "профессия" "божьей коровки". И он представил себе опасности, которые будут подстерегать это наивное дитя в компании развязных, а иногда и просто беспутных молодых людей, которые разъезжают повсюду в поисках приключений.
- Но вы не сказали, как вас зовут, - напомнил он, помолчав.
- Петрина... - начала она и остановилась.
- Но у вас есть и фамилия!
- Я и так вам слишком много о себе рассказала и не хочу рисковать, называя свою фамилию. А вдруг вы окажетесь бывшим другом моего отца?!
- В этом случае я решительно попытался бы убедить вас отказаться от вашей безумной затеи.
- Теперь меня уж ничто не остановит! - заявила Петрина. - Я приняла твердое решение. А когда я устрою свои дела, то, может быть, и дам о себе знать своему опекуну.
- Полагаю, это обязательно придется сделать, ведь вам понадобятся деньги.
Петрина хихикнула:
- А я все гадала, вспомните вы об этом или нет. Я подумала и о деньгах, прежде чем отправиться в Лондон. Правда, из-за них мне пришлось немного задержаться в пансионе.
- И что же вам удалось предпринять за это время?
- Благодаря моей врожденной сообразительности я накопила довольно приличную сумму.
- Каким же образом?
- Я посылала поверенному список необходимых мне вещей с просьбой перевести деньги для их приобретения на мой банковский счет.
- И что же было в вашем списке?
- Книги, школьная одежда и тому подобные вещи. Я сначала опасалась, что меня заподозрят в обмане, но они очень охотно оплачивали все счета!
В юном голосе зазвучало такое торжество, что граф не мог не улыбнуться.
- Я вижу, вы чрезвычайно находчивы, Петрина.
- Приходится, - отвечала она скромно, - ведь мои родители умерли, а других родственников, кроме бедной старой кузины Аделаиды, у меня нет, да и она уже одной ногой в могиле.
Граф на это ничего не ответил, и Петрина продолжала:
- Уверена, что на первое время у меня хватит денег. А потом, когда я стану притчей во языцех, опекун будет вынужден отдать мне состояние.
- А если, предположим, он откажется?
Петрина слегка вздохнула:
- Да, он, конечно, способен на это, и тогда придется ждать: по закону в двадцать один год я получу половину своего состояния, а в двадцать пять я буду владеть всем, что имею.
- Подозреваю, что, как в большинстве завещаний, там есть одно маленькое условие: если выйдете замуж.
- Вот именно! - согласилась Петрина. - И поэтому у меня нет ни малейшего желания вступить в брак, только чтобы передать свое состояние мужу и позволить ему распоряжаться им, как своим собственным.
Она помолчала, а потом презрительно добавила:
- Он же может оказаться таким, как мой опекун, - будет все держать при себе, а мне ничего не даст.
- Ну, не все же мужчины таковы, - мягко заметил граф.
- Клэр говорит, что в обществе очень много людей, жадных до денег. Молодые аристократы только и делают, что высматривают себе богатых жен, чтобы те их содержали. Нет, я устроюсь как "божья коровка"... Это куда лучше, уверяю вас!
- Вы, по-видимому, очень низкого мнения о мужчинах, - заметил граф, - и я не думаю, что те из них, с которыми вы будете общаться, смогут вам понравиться.
Петрина, немного подумав, заметила:
- Но в отличие от других женщин я не буду предъявлять к ним слишком больших финансовых требований. Брат Клэр рассказывал, что его любовница обходится ему чуть ли не в целое состояние. Она требует экипажи, лошадей, дом в Челси, драгоценности, а ему все это не по средствам.
- Какое бы положение в обществе ни занимал брат вашей подруги, я бы не стал принимать на веру его описание жизни бомонда.
- Брат Клэр - виконт Кумб, - ответила Петрина, - и Клэр говорила, что он первейший модник.
"Тут она попала в точку", - подумал граф.
Он был знаком с виконтом, считал его приятным молодым человеком, который, однако, бездумно просаживал деньги, выдаваемые отцом, маркизом Моркомбом, о чем уже начали поговаривать в клубах квартала Сент-Джеймс.
Словно угадав, почему он молчит, Петрина воскликнула:
- Вы знаете Руперта!