Попав в "Спартак", Тихонов успел получить благословение своего предшественника по статусу главного кумира спартаковских болельщиков – Федора Черенкова. Человека, возведенного красно-белой публикой в ранг святого.
Для несметного числа людей, в том числе и для автора этой книги, именно Черенков, а не Пеле, Марадона или Роналдинью – вопреки всякой сухой логике, любимый футболист всех времен и народов. И пусть ему не довелось сыграть ни на одном чемпионате мира, пусть о нем мало кто знает за рубежом, на оценку роли Черенкова любым "спартачом" 1980-х этот факт никак не влияет. Что-то было в Феде (только так его называли на трибунах, ни в коем случае не полным именем и уж тем более не по фамилии) такое, что заставило многие тысячи людей плакать на стадионе "Динамо" и у телеэкранов, когда в августе 1994-го в перерыве его прощального матча против итальянской "Пармы" он бежал под пение Тамары Гвердцители "Прощай, король!"; что и сегодня заставляет в городах всего бывшего Союза ломиться на матчи ветеранов "Спартака" аудиториям в 20–30 тысяч зрителей и уходить оттуда со слезами на глазах. Слезами ностальгии и романтического футбола, какого сейчас уже нет. Футбола Черенкова.
Гений дирижера атак совмещался в нем с субтильной фигурой, которую, казалось, вот-вот затопчут могучие соперники, но он ускользал от них, вызывая людской восторг, какой всегда испытываешь, видя торжество физически более слабого, зато озорного и искусного. А еще – с тихим, еле слышным голосом, какой-то виноватой улыбкой и потрясающей для футболиста такого масштаба стеснительностью. В 1987-м году он забил свой сотый гол в матче с днепропетровским "Днепром" с неверно назначенного судьей пенальти – так, представьте, его до сих пор мучает совесть, что не отказался подойти тогда к 11-метровой отметке. Черенков не боится признаться в этом на всю страну...
Он заслужил гораздо более счастливую судьбу. В 1983-м Черенкова загоняли матчами во всех возможных турнирах – и за клуб в Союзе и европейских кубках, и за первую, и за молодежную сборную – и ранней весной следующего года психика игрока дала срыв. С тех пор Федору неоднократно приходилось проходить курсы лечения, и играть он мог далеко не всегда. Но без Черенкова "Спартаку" никогда бы не завоевать два остававшихся на его долю титула чемпионов СССР – в 1987-м и 1989-м.
В 1990-м Валерий Лобановский вновь не дал ему шанса, на сей раз последнего, сыграть на чемпионате мира. Спартаковские болельщики выли от негодования и ненавидели выдающегося киевского тренера лютой ненавистью. Когда сборная без Черенкова не снискала лавров в Италии, поэт-песенник Игорь Шаферан откликнулся в еженедельнике "Собеседник" четверостишием:
Федя в "Спартаке" себя нашел
И пришел со "Спартаком" к победе.
Феде и без сборной хорошо,
Ну а сборной – не всегда без Феди.
В середине сезона 1990 года Черенков, уже 31-летний, решил попробовать себя за границей – во французском "Ред Старе". 12 июля, в день прощального матча в Лужниках против "Торпедо", в Москве хлестал жуткий ливень. Только что закончился чемпионат мира, и народу на матче ожидалось немного – послевкусие красочных мировых первенств, особенно в случае неудачного выступления отечественной сборной, всегда заставляет нашего болельщика на некоторое время уйти со стадионов. Но проводить Черенкова пришли 30 с лишним тысяч. Когда ударом с 20 метров Федор забил свой первый в том сезоне гол, счастливее тех, кто там был, не было людей на земле. Сужу об этом, извините уж, по собственному примеру.
Но долго без "Спартака" Черенков не смог, вернулся в следующем же году. Когда в 1993-м в основной состав пришел молодой Тихонов, Федор проводил свой последний сезон. И вот еще один знак судьбы – на предсезонном сборе в Германии их поселили в одном гостиничном номере. "Я быстро признал в Андрее талантливого игрока, – рассказывал мне Черенков весной того года. – А потом и как человека узнал. Он добрый и открытый парень. Часто подходит: "Если что не так делаю, Федорыч, скажи, объясни на пальцах"".
Сейчас от очень многих совсем молодых футболистов, не сделавших в своей жизни еще ни одного важного удара по мячу, зато получающих (не зарабатывающих, а именно получающих) по 10 тысяч долларов в месяц, за версту разит высокомерием и нежеланием чему-либо учиться. Такова конъюнктура рынка: введен лимит на легионеров, с каждым годом в составе команд должно будет выходить на поле все больше россиян, а их – раз-два и обчелся. Вот и ведется за них между клубами борьба, зашкаливающая за все рамки разумного, вот и платят им незаслуженные деньги, вот и портятся на корню характеры и убивается мотивация к дальнейшему росту. А тогда, в 1993-м, в ответ на просьбу об интервью Тихонов сказал мне: "Да что я сделал в футболе, чтобы обо мне писать?!"
Писать о себе Тихонов заставил через несколько месяцев, в октябре 1993-го. К тому времени он уже забил несколько мячей за основной состав "Спартака" (в частности, в первом же своем матче, против московского "Динамо"), но периодически еще выступал за дубль. В одном из таких матчей, против "Рекорда" из Александрова, Андрей действительно установил рекорд: при счете 8:0 забил все до единого голы! При этом ухитрился еще и не реализовать пенальти.
Характер человека иногда помогают понять нюансы – слова, жесты, взгляд. Об одном таком случае, связанном с Тихоновым, я узнал от своего хорошего знакомого – бывшего футболиста, который стал его невольным свидетелем. Произошло это тогда же, в 1993-м.
Основной состав "Спартака" проводил контрольный матч. Тихонов, в ту пору еще дублер, участия в нем не принимал, сидел на трибуне и разговаривал с женой одного из самых популярных в ту пору игроков красно-белых. Когда этот футболист (его имя не называю из этических соображений) уже после матча проходил мимо, знакомые не удержались, чтобы подначить его: "Не боишься, что твоя жена к Тихонову уйдет?" Игрок рассмеялся и заявил: "Да он никогда в жизни не будет зарабатывать таких денег, как я!"
Тихонов ничего не ответил. Но посмотрел на своего одноклубника таким взглядом, что видевшим эту сцену стало ясно: когда-нибудь у него обязательно будет больше славы и денег, чем у того, кто пророчил обратное...
О его феномене можно говорить часами. Вспоминать, например, как в 1996 году "детский сад" Георгия Ярцева выиграл в Санкт-Петербурге два решающих матча – сначала у "Зенита" и затем переигровку за "золото" у владикавказской "Алании", и в обоих этих матчах победные голы забивал Тихонов. Удивляться способности Андрея поражать чужие ворота в самые нужные моменты – не только в "золотом" матче-1996, но и в финале Кубка России-1998 против "Локомотива", и в ключевой встрече чемпионата-1999 против него же, и в обоих поединках полуфинала Кубка УЕФА против миланского "Интера", когда только гений Роналдо смог оказаться выше этого тихоновского умения...
При этом Тихонов и близко не считался самым талантливым игроком "Спартака" 1990-х. И Ледяхов, и Пятницкий, и Цымбаларь, и Аленичев, и Титов, и Кечинов по индивидуальному мастерству котировались выше. Но дух победителя, характер, умение переломить себя в самый трудный момент матча – все это было свойственно Тихонову более чем кому бы то ни было. Потому он и стал олицетворением "Спартака". Не обязательно ведь быть самым одаренным: из поколения 1990-х дольше и успешнее всех в Европе играл Валерий Карпин. Тот самый Карпин, что пришел в "Спартак" из воронежского "Факела" крайне прямолинейным, мало что умеющим, но потрясающе трудолюбивым игроком. Болельщики брезгливо называли его тогда Буратино – "деревянный", дескать, неспособный ни к какому творчеству, напрочь лишенный изюминки. А пару лет спустя удивлялись, каким образом вдруг из Карпина получился прекрасный игрок, лидер, а впоследствии еще и упрямец, которому удалось через Европейский суд выбить право россиян не подпадать в клубах стран Евросоюза ни под какие ограничивающие их права квоты...
Таким же игроком-трудоголиком был и Тихонов. В реестрах его подвигов значились не только голы. Когда в том же 1996-м в критический момент матча Кубка УЕФА с датским "Силькеборгом" с поля удалили вратаря Нигматуллина, а количество замен уже было исчерпано, в ворота "Спартака" встал Тихонов. Один пропущенный гол – и красно-белые вылетели бы из Кубка. Но Андрей отбил сложнейший мяч, пущенный со штрафного, и не позволил датчанам победить. Этот случай стал неотъемлемой частью легенды о Тихонове.
В 1999 году случился первый в России серьезный стадионный конфликт между болельщиками и ОМОНом – в подмосковном Раменском во время матча "Сатурна" со "Спартаком" отряд особого назначения переусердствовал с мерами против московских фанатов, и те принялись швырять в милиционеров чем придется. Вырванные с корнем пластиковые кресла летели в омоновцев сотнями, и судье пришлось остановить матч. Кто пошел с мегафоном на трибуны, чтобы успокоить разбушевавшуюся толпу? Конечно, Тихонов. Он же оставался хладнокровным в самых горячих ситуациях на поле, когда бушевали страсти, игроки были готовы наброситься на судей и друг на друга – скажем, в 1999 году в Волгограде, когда неверное решение арбитра Николая Левникова на исходе матча вызвало ярость спартаковцев.
У каждого большого футболиста должна быть своя фирменная "фишка", "товарный знак", то, благодаря чему он запомнится на десятилетия. Была она и у Тихонова.
Это – удар в ближний угол.
Согласно всем футбольным канонам, голкипер не имеет права пропускать мячи после таких ударов: