В начале седьмой главы своей книги Э. Гидденс перечисляет шесть сфер сексуальности, которые претерпели революционные изменения в двадцатом веке (то есть фактически - при завершении перехода от традиционного порядка к индустриальному). Мы не будем перечислять эти приводимые им характерные черты сексуальной революции - читатель может сам ознакомиться с ними в тексте. Отметим лишь, что мы обнаружили девять такого рода атрибутов (признаков), причем не все они совпадают с теми, которые приводит автор.
Анализ различных работ, посвященных этой проблеме (в том числе и книги самого Гидденса), позволяет, помимо изменений, вносимых в традиционный институт моногамного брака, выделить следующие характерные черты этого феномена:
1) стирание двойного стандарта в половой морали;
2) отделение сексуальности от функции воспроизводства;
3) признание права женщин на обладание собственной сексуальностью и на получение сексуального наслаждения;
4) усиление открытости сексуальной сферы;
5) коммерциализация секса;
6) повышение толерантности к добрачным половым связям;
7) повышение толерантности к нетрадиционным формам совершения полового акта;
8) повышение толерантности к гомосексуальным отношениям;
9) расширение разнообразия сексуальной практики в массовом масштабе.
Все эти аспекты в той или иной степени и по разным поводам затрагиваются в книге Гидденса. Здесь, вероятно, было бы небезынтересно сравнить некоторые эмпирические данные, приводимые этим автором (и относящиеся, главным образом, к американскому и английскому опыту), с данными нашего собственного исследования, проведенного четыре года назад в Нижнем Новгороде и посвященного изучению некоторых из приведенных выше характеристик современной сексуальной революции. А пока поговорим чуть подробнее о сущности некоторых из них.
Начнем с одного из наиболее знаковых атрибутов - стирание двойного стандарта половой морали. Речь идет о том, что со времени возникновения института моногамного брака и патриархальной семьи половая мораль содержала в себе нормативы и стандарты для оценки сексуального поведения, которые существенно различались для мужчин и для женщин. "Господство мужа в семье и рождение детей, которые были бы только от него и должны были наследовать его богатство, - такова была исключительная цель единобрачия..."
От женщины требовалось неуклонное сохранение верности мужу, любые ее попытки даже самого невинного флирта с другими мужчинами расценивались как моральная распущенность. Причем, как указывает Гидденс, и за пределами собственно брачных отношений большинство женщин разделялись на добродетельных и пропащих; при этом "пропащие женщины" существовали лишь на задворках респектабельного общества. "Добродетель" же длительное время определялась главным образом с позиций женского отказа поддаться сексуальному искушению - отказа, поддерживаемого различными институциональными установлениями, такими, например, как ухаживание под присмотром пожилых дам, вынужденные браки и так далее.
С другой стороны, мужчины традиционно рассматривались - и не только ими самими, но также и женщинами - как существа, требующие сексуального разнообразия для поддержания своего сексуального здоровья. Для мужчин считалось общепринято приемлемым вступать до брака в многочисленные сексуальные связи, да и после вступления в брак двойной стандарт продолжал оставаться весьма реальным и распространенным явлением. Гидденс приводит в своей работе утверждение Лоуренса Стоуна о том, что в Англии вплоть до самого недавнего времени существовал довольно жесткий двойной стандарт относительно сексуального опыта мужчин, с одной стороны, и женщин - с другой. Даже единственный акт адюльтера со стороны жены считался "непростительным нарушением закона о собственности и идеи наследования", и когда он раскрывался, это приводило к карательным мерам. Напротив, адюльтер со стороны мужа широко расценивался как "достойная сожаления, но вполне понятная слабость".
Исчезновение (точнее, постепенное стирание) двойного стандарта совсем не обязательно означает, что новая половая мораль начинает с одобрением или хотя бы с большей терпимостью относиться к таким типам сексуального поведения, которые прежде рассматривались как аморальные (хотя и это в определенной степени имеет место). Речь идет скорее о том, что одинаковые отклонения от норм сексуальной морали и у мужчин, и у женщин все чаще оцениваются одинаково - или в равной степени осуждаются, или в равной степени одобряются. Разумеется, как утверждает Гидденс, "двойной стандарт все еще существует, но женщины более не желают терпимо относиться к той точке зрения, что если мужчины нуждаются в разнообразии, и поэтому от них следует ожидать, что они пустятся во внебрачные приключения, то сами они не должны вести себя подобным образом".
Можно ли утверждать, что стирание двойного стандарта наблюдается в России?
В упомянутом выше эмпирическом исследовании мы изучали отношение наших респондентов к различным типам сексуального поведения мужчин и женщин для различных категорий опрошенных, вводя специальную количественную меру - индекс двойного стандарта. Здесь, разумеется, не место для пространных объяснений методик этих расчетов.
Приведем лишь некоторые результаты, которые в ряде случаев оказались для нас несколько неожиданными.
Так, сравнивая между собою индексы двойного стандарта для поколения "отцов" (респондентов возрастной группы старше 41 года) и для "детей" (респондентов до 25 лет), мы убедились, что по каждому из типов нестандартного сексуального поведения сегодняшние "дети" оказались куда консервативнее "отцов", проявив более высокие уровни двойного стандарта. Конечно, не исключено, что старшее поколение становится несколько терпимее по мере приобретения жизненного опыта, однако это никоим образом не вытекает из общей концепции сексуальной революции и не связано с нею.
Если же мы обратимся к сравнению оценок, которые дали различным формам нетрадиционного сексуального поведения респонденты-мужчины и респонденты-женщины, то обнаружим в определенной степени аналогичную картину: индекс двойного стандарта у респондентов-женщин по всем позициям ниже.
А по таким позициям, как периодическая смена полового партнера и случайные сексуальные связи, индекс практически равен нулю (абсолютное значение оказалось на уровне 0,02).
Опять-таки повторяем: это отнюдь не означает, что женщины более одобрительно относятся к таким типам поведения. Напротив, абсолютные значения оценок у респондентов-женщин более низкие; однако они одинаково низко оценивают эти типы поведения и у мужчин, и у женщин. А вот респонденты-мужчины дают более высокую (одобрительную) оценку такому типу поведения у мужчин и более низкую (осуждающую) у женщин. В результате индекс двойного стандарта растет (0,50 для периодической смены полового партнера и 0,47 для случайных сексуальных связей). Самый высокий уровень этого показателя выявлен у респондентов-мужчин для внебрачных связей - 0,87 (у женщин соответственно 0,21).