Что же касается оценки такого типа поведения, как добрачные половые связи, то у "детей" индекс двойного стандарта здесь заметно ниже, чем у поколения "отцов". И это довольно показательное явление. В современном обществе изменения норм половой морали в отношении добрачного секса претерпевают поразительные изменения. Конечно, по-прежнему существуют институциональные установления в виде утверждаемого законодательством брачного возраста. Однако фактически возраст сексуального дебюта неуклонно снижается. При этом, по утверждению Э. Гидденса, "незабываемый момент "потери невинности" юношей воспринимается сегодня как неправильное употребление термина: для юношей первый сексуальный опыт - это приобретение" .
Действительно, еще тридцать-сорок лет назад мать, узнав, что ее сын-школьник вступил в половую связь, испытала бы некое подобие шока. Сегодня мамы достаточно часто "подсовывают" четырнадцати-пятнадцатилетним сыновьям литературу по сексологии и потихоньку кладут им в карманы пиджаков презервативы - "на всякий случай" .
И это не просто теория, это практика молодого поколения.
Данные нашего исследования показывают, что средний возраст вступления в первую половую связь у "детей" (15,5 лет у мальчиков и 16,5 лет у девочек) почти на три с половиной года меньше, нежели у поколения "отцов". Причем это видно также из того, что в младшем поколении (исключая, разумеется, девственников) верхний предел возраста сексуального дебюта не превышает 20 лет. Своеобразный "пик" приходится на возрастной интервал от 15 до 17 лет - именно в этом возрастном интервале приобретают реальный сексуальный опыт 42,6 % нынешней молодежи, Что касается старшего поколения, то здесь соответствующий "пик" охватывал интервал от 18 до 20 лет (45,5 %).
Один из главных выводов Гидденса, сделанный им во второй главе, применительно к современности звучит так: "Сексуальность вошла в человеческое бытие как часть прогрессирующего отделения секса от острой необходимости в воспроизводстве". Это достаточно важная характеристика современной цивилизации. Речь идет о том, что в традиционных обществах основная масса населения рассматривала половой акт почти исключительно с точки зрения необходимости зачатия новой жизни. Именно для этой главной цели создавался институт моногамного брака. Именно эту цель освящает религиозная мораль христианства, жестко осуждая любые иные цели и эротизм в целом. "Половой акт совершается по суровой необходимости, а отнюдь не для удовольствия" - именно такая мысль лежит в основе большинства норм половой морали, господствующей в традиционном обществе. Понятно, что при таком отношении (особенно при отсутствии надежных контрацептивов) любой половой акт был практически неотделим от последующего деторождения, и в тех случаях, когда беременность была по каким-либо причинам нежелательна, это само по себе служило достаточно важным стимулом для воздержания, отказа от полового акта. Именно это было, вероятно, и основной причиной внутренних запретов на вступление в сексуальные контакты для мужчин и женщин, не состоявших в браке (внебрачный ребенок - не только нежелательное бремя, но и источник позора и даже суровых санкций со стороны общества).
Поэтому можно смело считать отделение про-креативной функции сексуальности от ре-креативной не просто прогрессивным, но и поистине революционным фактом. В частности, именно эта дифференциация заставляет по-иному взглянуть на такой способ сексуальной практики, как гомосексуализм. Ибо, как подчеркивает Э. Гидденс, именно "в отношениях геев - и мужчин, и женщин - может быть засвидетельствовано полное отделение сексуальности от воспроизводства" .
То же самое относится, вероятно, и к мастурбации, поскольку с библейских времен основной мотив осуждения ее был тесно связан с запретом на "непроизводительный расход мужского семени".
Тем не менее, пока еще преждевременно говорить о закате института моногамного брака, в рамках которого на протяжении тысячелетий традиционного общества осуществлялось подавляющее большинство сексуальных взаимодействий. Даже стремительный рост числа разводов не может служить здесь показателем. Ибо большинство разводов совершается не для того, чтобы остаться холостяками, а чтобы вступить в новый брак. В четвертой главе Гидденс показывает, что, несмотря на все достижения эмансипации и сексуальной революции, брак по-прежнему занимает огромное место в жизни большинства современных женщин, во всяком случае, гораздо большее, нежели в жизни мужчины. Для большинства женщин удачный брак по-прежнему значительно важнее, нежели удачная профессиональная карьера.
Именно с отделением сексуальности от функции воспроизводства связан один из концептов, наиболее часто повторяющихся в книге Гидденса, - понятие "пластичной сексуальности" (открытое, по его утверждению, З. Фрейдом ). Во Введении дается определение автора: "Пластичная сексуальность - это децентрализованная сексуальность, освобожденная от репродуктивных потребностей". Еще один термин, активно используемый в этой работе, - чистые отношения .
Это вовсе не платоническая любовь. В четвертой главе Гидденс поясняет свое понимание этого термина:
Чистые отношения не имеют ничего общего с сексуальным пуританизмом - это скорее ограничительное, нежели описательное понятие. Оно относится к ситуации, где социальное отношение вводится ради самого себя, ради того, что может быть извлечено каждой личностью из поддерживаемой ассоциации с другим; и которое продолжается лишь до тех пор, пока обе стороны думают, что оно каждому из индивидов доставляет достаточно удовлетворения, чтобы оставаться в его рамках... Чистые отношения - это, повторяем, часть родового реструктурирования интимности. Помимо гетеросексуального брака, они возникают и в других контекстах сексуальности.
И еще одно понятие, введенное в книге "Трансформация интимности", - любовь-слияние: "Любовь-слияние предполагает равенство в эмоциональной отдаче и получении - и в тем большей степени, чем больше какая-либо конкретная связь приближается к прототипу чистых отношений. Здесь любовь развивается лишь до той же степени, что и интимность, до той степени, до которой каждый из партнеров готов раскрыть свои интересы и потребности другому и стать уязвимым со стороны этого другого".
Существенно важный момент для современного дискурса .
Гидденс не ограничивает сферу действия двух последних понятий рамками гетеросексуальности. Вообще проблеме гомосексуальности - как мужской, так и женской - в работе уделяется немало внимания. Эта проблема действительно уже вышла из сферы сексопатологии и стала подлинно социальной. Мы помним, что совсем недавно в отечественном законодательстве имелась статья, предусматривающая уголовное наказание за мужеложство, а во многих американских штатах такие статьи продолжают действовать и поныне. Здесь мы имеем дело с тем нечастым случаем, когда государство пытается перевести господствующие моральные нормы на язык письменно зафиксированных законодательных норм. Как правило, такого рода меры ослабляют действие и тех и других. Давайте представим себе статью уголовного кодекса, предусматривающую определенный срок за адюльтер: интересно, насколько такая мера помогла бы укрепить брачные узы?
Скорее всего, мы просто не представляем себе масштабы распространения гомосексуализма в том или ином обществе, не говоря уже о том, что у нас нет исходных эмпирических сведений для того, чтобы установить связь таких масштабов с уровнем демократизации этого общества.
Гидденс ссылается на данные знаменитого американского сексолога Альфреда Кинси: "...только 50 процентов всех американских мужчин были, по их словам, "исключительно гетеросексуальны", то есть не принимали ни участия в гомосексуальных действиях, ни гомосексуальных желаний не испытывали. Восемнадцать процентов были либо исключительно гомосексуальны, либо устойчиво бисексуальны. Среди женщин 2 процента были полностью гомосексуальны, 13 процентов других были вовлечены в какие-то формы гомосексуальных действий, в то время как следующие 15 процентов имели гомосексуальные побуждения без удовлетворения их".
С другой стороны, Гидденс приводит в своей работе данные исследования Шерри Хайт, согласно которым "11 процентов женщин... имели сексуальные связи только с другими женщинами.., а еще 7 процентов делали это от случая к случаю". Цифры, как видим, весьма противоречивые. Нам не удалось найти соответствующих отечественных данных, поэтому сошлемся на результаты нашего исследования, которые гораздо более скромны. На вопрос о том, испытывали ли они сексуальное возбуждение при общении с лицами своего пола, 2,9 процента женщин ответили: "да, с последующим удовлетворением" и 3,7 процента - "да, без последующего удовлетворения" (у мужчин соответственно - 6,9 и 1 процент). Правда, 8,8 процента женщин указали, что им "не хотелось бы отвечать на этот вопрос" (у мужчин - 9,5 процента).