А самый отчаянный отодрал кусок газеты, в которую была завёрнута вобла.
Поступок по тем временам сверхгероический – руки вытирать было катастрофически нечем, не говоря уже о жопах.
Радости мужика не было границ, и нашей тоже.
"Спартак" в тот день, выиграл и долго ещё "старички-боровички" отправляли мужика гадить "на фарт" в перерыве матчей, категорически оставляя его без подтиралова.
В Германии с туалетной бумагой получше.
Не только на матчах второй Бундеслиги, но и на играх четвёртой региональной лиги есть замечательные сортиры.
Мраморные, с огромными зеркалами и люстрами модерновыми – галогенными.
Смотришь в такое зеркало и сам себе льстишь, кажется, что твоя мотня больше, чем у легендарного "мужика с огромным хуем наперевес".
Гадишь – как отдыхаешь на пляже где-нибудь на острове Мальорка.
Тёплый воздух поддувает прямо в очковое.
А бумага – жопу вытирать – только что не с водяными знаками.
Не говоря уже о ВИПах-хуипах там же.
Пиво бочковое такое свежее, что монета в одно евро легко лежит на пене.
Представил матчи нашей третьей лиги – стадион "Торпедо", например. Миллиардер Мамут выходит поссать в перерыве – прямо возле углового флажка – стыдливо прикрыв елду ладошкой. "Это наша Родина, сынок".
Доронина
Когда после матча с хохлами меня в очередной раз забрали в мусарню, то предъявили хулиганку:
– Лобановский, Лобановский – пососи наш хуй московский!
– Раз, два, три, четыре, пять – всех легавых в рот ебать!
Вместе со мной приняли мужика, у которого я сидел на загривке и оттуда это скандировал, а многотысячная толпа подхватывала, особенно сильным был резонанс в туннеле по пути на метро "Спортивная".
Мужик дал рядовому "пятёрку" и тот разрешил позвонить.
И вот…
Через некоторое время в мусорской обезьянник, прямо в станции метро "Спортивная" приезжает… кумир Родины, народная артистка СССР, будущий руководитель "нового" МХАТа, красавица и великая артистка Татьяна Васильевна Доронина.
Это оказался её очень близкий родственник и их диалог с мусорским начальником слышали все, помещение было маленькое.
– Ты чё, меня не узнал? – орёт Доронина и суёт мусору в лицо ксиву депутата Верховного Совета СССР.
Мусор в шоке, и заикаясь, говорит:
– Так они – и тычет в нас пальцем – предлагали трахать милицию, и сосать член тренерам…
Татьяна Васильевна чарует его своей знаменитой улыбкой, и с неподражаемым, свойственным только ей придыханием, орёт на всю мусорскую:
– Да пусть сосёт хуй этот твой Лобановский всю жизнь, а вас пидарасов-ментов, давно пора всех в жопу ебать, охуели тут совсем!!!
И тыча мусорку своей красивой, изящной, наманикюренной ручкой в погон, уже чуть тише добавляет:
– Завтра ты у меня вообще рядовым будешь, честь возле сортира отдавать.
После этого нас с мужиком отпускают, и на своей шикарной иномарке Доронина подвозит меня прямо до дома.
Когда работал на "Мосфильме" доводилось встречать Татьяну Васильевну на студии.
Меня она, конечно, не узнала, звезда была тогда – о-го-го!
Доронина курила "Беломор", очень громко ругалась матом и ходила в дублёнке до пят, красоты неимоверной.
Хотя и сама царица была ещё та.
Но это уже абсолютно другая история и имеет прямое отношение к моей работе на киностудии "Мосфильм".
"Мосфильм"
В МИИТе я проучился недолго – до первой сессии. Все эти мудрёные начертательные геометрии, сопроматы, геодезии и картографии мне не давались вообще, как ни старался.
А старался я не очень.
Плюс ко всему многие предметы вели авторы учебников, по которым мы и учились на строительном факультете Института инженеров железнодорожного транспорта.
Сдав в первой сессии лишь один экзамен, я забрал документы.
И пошёл работать грузчиком на киностудию "Мосфильм".
Официально наша профессия называлась – "комплектовщик третьего разряда монтажного цеха".
А фактически мы носили коробки с плёнкой целыми днями.
Вместе со мной работали два таких же одолбня, которые мечтали о ВГИКе и ГИТИСе, и так же, как я, целыми днями шлялись по студии.
Также нашу бригаду дополняли три алкоголички лет под шестьдесят – Дуська, Нюрка и Сонька.
Пить они начинали с утра, а заканчивали вечером. Делать ничего не хотели и постоянно стучали на нас начальнику монтажного цеха.
Один мой коллега имел характерную фамилию Коршун, и позже поступил-таки в ГИТИС.
О нём надо рассказать подробнее – уникальный типаж.
Другой был сынком большого начальника из Госкино, наглый и отмороженный тип, основной целью которого было выебать кого-нибудь из молоденьких актрис.
Иногда ему это удавалось.
Круглые железные коробки переносились из одного цеха в другой, внутри цеха, к монтажным столам и обратно, из павильона в павильон и ещё хуй его знает куда.
Коробки были тяжёлые и большие, нам это быстро настопиздело и мы старались зарыться в какой-нибудь маленький просмотровый зал.
Там днями и ночами гоняли фильмы всех времён и народов.
В то время ещё не культовый режиссёр Соловьёв снимал свой первый фильм "Сто дней после детства".
С бесподобной Татьяной Друбич в главной роли.
По сюжету фильма там было много пионервожатых а ля набоковская Лолита и одна буфетчица с большими сиськами наперевес.
Злые языки говорили, что коротышка Соловьёв, помимо Друбич, которая вскоре стала его женой, драл со страшным цинизмом, прямо на студии и почти не стесняясь, и буфетчицу, и пионервожатых набоковского возраста.
В общем и целом блядство на студии процветало в полный рост.
Немудрено. Возле главной проходной всегда стояла толпа фанаток артистов и артисток.
Частенько на своей иномарке сюда заезжал Владимир Высоцкий. Толпа пыталась оторвать что-нибудь на память, но Поэт, проявив сноровку и скорость, выскакивал из объятий фанатизма.
А вот мой коллега Коршун, в отличие от Высоцкого, успевал проявлять ещё и чудеса медицины и психопатии.
Когда его забрали в армию, то он там недолго задержался. Всего полгодика, где-то так.
Талантливый Коршун изобразил сумасшедшего, причём очень оригинально.
Он рассказывал врачам и психиатрам, что голос Прометея зовёт его за огнём.
– Вставай, иди и дай людям огонь – говорил Прометей, а Коршун бегал по ночам в казарме с зажжённым факелом, неся огонь людям.
И сколько его не пиздили "деды", стоял на своём.
В конце концов, заебавшись слушать его россказни, а может из-за банального страха, что в один прекрасный день он сожжёт всю казарму к ебеней матери, Коршуна комиссовали.
Я к тому времени тоже отдал долг Родине и встретил Коршуна и его жену Галину с большой радостью.
На встречу я пришёл не один, со мной была сисястая одноклассница. К двадцати годам она расцвела, как бутон гвоздики.
Сексуальность так и пёрла из всех возможных и даже невозможных частей её тела.
Без прелюдий, не требуя у мира аннексий и контрибуций, Коршун предложил заняться групповым сексом.
Дело молодое, да и одноклассница не возражала – Коршун был наглый и развязный, такие бабам нравятся.
А я-то как был за!
Галина мне приглянулась, эдакий тип развратной отличницы в очках, склонной к многочисленным оргазмам.
Но самое главное, что на мой вопрос:
– Ведь она твоя жена. Не жалко её?
Коршун ответил:
– А чего её жалеть!
Но вернёмся на студию.
Возле столовой находился большой зал, где в обеденный перерыв мы упоительно резались в настольный теннис.
Двое на двое.
Коршун – артист Сеня Морозов.
Автор – режиссёр и будущий муж Пугачёвой Саша Стефанович.
Стефанович тогда снимал свой первый фильм "Дорогой мальчик", за кадром пели "Водограй" под музыку Тухманова.
Морозов уже был знаменит и популярен.
Мы это называли "тэйбл пэнис", матчи проходили с переменным успехом.
Очень много времени проводили в главном просмотровом зале, где киномехаником работал Миша Гусманов.
Любого молодого человека Миша спрашивал:
– Алкоголь употребляешь?
– С девушками встречаешься?
Если получал отрицательный ответ, то удивлённо пожимал плечами и говорил:
– Что за странный человек такой?
От него я впервые услышал культовое выражение "творческая пиздобратия" – так Гусманов величал всех, кто имел отношение к миру киноискусства.
Оно мне очень понравилось. Как и другие вопросы-ответы Гусманова.
Но синекура наша продолжалась недолго, в один из тревожных понедельников нас вызвал "на ковёр" начальник монтажного цеха и предложил написать "по собственному желанию".
Сейчас я его понимаю – мы практически не работали, а околачивали хуем груши.
Так рухнула юношеская мечта о кинематографе, артистах и прочей "творческой пиздобратии".