- Я выгляжу совсем как взрослая. - Люси откинула со лба прядь волос. - Так все говорят.
- Лучше бы молчали, - пробормотал Реджи и продолжал: - А вчера вечером ты закатила истерику только потому, что тебя не пустили на сегодняшние скачки.
- Это было несправедливо, и ты это прекрасно знаешь! - Люси нахмурила колючие бровки. - Ты победил?
- Разумеется.
- Отлично! - Девушка с торжествующей улыбкой переглянулась с Хиггинсом.
Губы старого дворецкого дрогнули, но лицо осталось невозмутимым.
Реджи понизил голос и шагнул к Хиггинсу:
- Она опять заключала пари с прислугой?
- Ничего подобного я бы не допустил, - высокомерно заверил Хиггинс.
Реджи этот ответ не убедил.
- Значит, вы сделали ставку по ее просьбе? Хиггинс вытаращил глаза в притворном ужасе.
- Ладно тебе, Реджи, - поспешила вмешаться Люси, подходя к брату. - Леди вправе позволить себе небольшие расходы. И потом, сейчас нам не до пустяков. У нас беда. - Она тяжело вздохнула. - С мамой.
- А что с мамой? - Реджи прищурился.
- Леди Беркли в постели, милорд, - с обычной невозмутимостью пояснил Хиггинс.
- Почему? - Реджи перевел взгляд с Хиггинса на сестру. - Заболеть она не могла. За всю жизнь мама не проболела ни единого дня.
- Она не просто больна. Она… она… - У Люси задрожала нижняя губа.
- Леди Беркли говорит, что она при смерти, милорд, - уточнил Хиггинс.
- При смерти? - Реджи недоверчиво покачал головой. - Не может быть. Вчера она была совершенно здорова.
- А сегодня лежит на смертном одре! - Глаза Люси наполнились слезами. - Скоро мы осиротеем…
- Чушь. - Реджи повернулся к дворецкому: - За врачом посылали?
Хиггинс кивнул.
- Доктор Хопвуд уже приезжал и уехал.
- И что?
- И заявил, что причин для опасений нет. Невежественный шарлатан! - Люси презрительно фыркнула. - Мама тяжело больна! Это любой поймет!
Реджи поднял бровь.
- Это правда, Хиггинс?
- Трудно утверждать наверняка, милорд. - Дворецкий осторожно подбирал слова. - Нельзя пренебрегать мнением уважаемого доктора, и хотя ее сиятельство сегодня необычно бледна, это не мертвенная бледность…
- Хиггинс! - возмутилась Люси. А дворецкий продолжал:
- Но насколько мне известно, леди Беркли никогда не болела и не притворялась больной. Я считаю, было бы серьезной ошибкой пренебрегать ее жалобами на здоровье.
- Ясно, - отозвался Реджи. Оценка Хиггинса отрезвила его и наполнила страхом.
О смерти матери Реджи предпочитал не задумываться и потому пришел в смятение. Почему-то ему казалось, что Мэриан Беркли будет жить вечно. Разумом он понимал, что с каждым годом мать стареет и когда-нибудь уйдет вслед за отцом в иной мир. Ведь ей скоро пятьдесят.
Откровенно говоря, Реджи был очень привязан к матери. Добрая и смешливая леди Беркли носила маску очаровательной растерянности и, к счастью, не вмешивалась в жизнь сына. Ей хватало подруг, занятий и воспитания Люси, а на сына просто не оставалось времени. Семья занимала просторный особняк на лондонской Портмен-сквер и поместье Беркли-Парк, домочадцы порой неделями не видели друг друга.
Тем не менее приятно было знать, что мать где-то рядом - на случай, если вдруг понадобится родительский совет, помощь и даже любовь: это ощущение успокаивало и оберегало от бурь ненадежного мира.
Лишаться матери и становиться сиротой Реджи отнюдь не желал, как и его сестра.
- Я зайду к ней. - Реджи начал подниматься по лестнице.
- Она тебя звала. - Люси следовала за ним по пятам.
- Милорд, - окликнул Хиггинс, - выслушайте, что еще сказал доктор Хопвуд.
Реджи замер и обернулся.
- Что же, Хиггинс?
- Какой бы ни была болезнь ее сиятельства, врач посоветовал выполнять ее желания, особенно необычные и странные. Он порекомендовал удовлетворять любой каприз больной. Эти просьбы могут быть следствием горячки или помутнения разума, и отказ только осложнит положение. А этого следует избегать любой ценой, по крайней мере пока врач не выяснит причину недуга, - заключил Хиггинс.
- Отлично, - кивнул Реджи. - Мы выполним любую прихоть.
С лестницы он свернул в то крыло дома, которое занимали мать и сестра. Его комнаты находились в противоположном крыле, поэтому Реджи вел практически обособленную жизнь.
Дверь в спальню матери была прикрыта. Реджи негромко постучал и прислушался. Тихо.
- Постучи еще, - нахмурилась Люси. - Наверное, спит.
Реджи выдержал паузу и снова побарабанил пальцами по двери.
- Может, в таком случае не стоит…
- Наоборот! - перебила Люси. - Если она умирает, нам надо поговорить с ней немедленно. - Она толкнула дверь и заглянула в комнату. - Мама!
Реджи и Хиггинс переглянулись и последовали за ней.
Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак, несмотря на солнечный день. По спине Реджи пробежал холодок. Его мать обожала солнечный свет и днем всегда приказывала раздвинуть шторы. Признак был неутешительным.
- Мама! - Он шагнул к постели.
- Сынок, это ты? - донесся до него слабый голос леди Беркли.
- Что случилось, мама? - Реджи подошел к постели и оглядел больную. Она лежала, утопая в пышных подушках, среди которых казалась совсем крошечной. Странно: раньше Реджи никогда не считал мать миниатюрной - вероятно, из-за ее живости и кипучей деятельности. Но сейчас он вдруг понял, что она мала ростом и худощава. - Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно, милый, не волнуйся. - Леди Беркли вздохнула и медленно, обессиленно потянулась к его руке. - Все хорошо. - Ее голос затихал, становился еле слышным.
Ответ матери вселил в сердце Реджи ужас. Он осторожно присел на постель и нахмурился. В полутьме разглядеть лицо матери не удавалось, но бледность он заметил. И счел необходимым уверенно заявить:
- Врач не нашел ничего опасного.
- Да, врачу можно верить. - Мать смело улыбнулась. - Он знает больше нас.
- Ну конечно. И ты скоро поправишься. - И все-таки… Реджи свел брови. Врачи тоже люди, им свойственно ошибаться. - Тебе ничего не нужно?
- Нет, ничего. - Мать деликатно прикрыла рот ладошкой и закашлялась. - Не беспокойся.
Реджи охватило ощущение полней беспомощности.
- Но может быть, я чем-нибудь могу помочь тебе?
- Дорогой, спасибо тебе за заботу, но мне и вправду ничего не нужно. Разве что… пожалуй… - Она вздохнула. - Нет, ни к чему… нет.
- О чем ты, мама? Она отвернулась.
- Нет, я не вправе просить об этом.
Реджи переглянулся с Хиггинсом, тот ободряюще кивнул.
- Проси чего хочешь. О чем угодно!
- Ну, если ты настаиваешь… Я знала, что ты мне не откажешь. - Их взгляды встретились. - Прежде чем я уйду…
- Мама, никуда ты не уйдешь! - гневно вмешалась Люси.
- Конечно, милая. - Мать улыбнулась дочери и снова перевела взгляд на сына. - Во-первых, пообещай позаботиться о своей сестре.
- Разумеется, мама. - У Реджи перехватило горло, он с трудом сглотнул.
- Во-вторых, пока я еще жива…
- Мама! - взмолилась Люси.
Мэриан с неожиданным проворством вскинула руку, заставляя дочь умолкнуть.
- Я должна увидеть, что ты наконец остепенился.
- Остепенился? - недоуменно переспросил Реджи. - То есть женился?
- Да, это моя заветная мечта. Мое… - Она уставилась куда-то вдаль, ее голос снова стал еле различимым шепотом: - Мое предсмертное желание…
- Мама, я все понимаю, но…
- Хорошая девушка. Из приличной семьи. Та, что придется тебе по душе. - Казалось, мысли матери где-то блуждают. - Найдется такая?
Реджи сразу вспомнились сияющие голубые глаза, но он отогнал мимолетную мысль.
- Сейчас - нет.
- Жаль. - Мать умолкла так надолго, что Реджи перепугался. - Прежде чем я уйду, я должна помочь тебе подготовиться…
- Мне незачем готовиться к твоей смерти - ты не умрешь, - заявил Реджи, хотя и без особой уверенности.
- Время покажет, но я имела в виду - подготовиться к встрече с будущей женой. - Она снова заглянула сыну в глаза. - Реджинальд, дорогой, я много думала об этом, а теперь, когда конец уже так близок…
- Мама! - застонала Люси.
Но мать не обратила на нее внимания.
- Мне досадно думать, что ты приведешь молодую жену в старый дом. Здесь все такое… такое…
- Старомодное, миледи? - подсказал Хиггинс. Леди Беркли поблагодарила дворецкого улыбкой.
- Вот именно.
- А по-моему, дом у нас отличный, - удивился Реджи.
- О нет! Отнюдь! По крайней мере в гостиных давно пора сменить обстановку. - Голос матери звучал слабо, но решительно. - Там одна рухлядь.
- Да, мебель далеко не новая, Реджи, - вдруг задумчиво подтвердила Люси. - Уже не помню, когда в доме последний раз красили стены или меняли обои. Лет десять назад, не меньше.
- Я старалась экономить, - произнесла мать таким тоном, словно призналась в зловещем преступлении. Сам Реджи ни за что не назвал бы свою мать экономной.
- И все-таки я не понимаю, чем плохи мебель, стены и все остальное, - решительно заявил он. - Неужели это и есть твое предсмертное желание?
Хиггинс прокашлялся и склонился над Реджи, приглушенно, но многозначительно напомнив:
- Горячка и помутнение, милорд.
Ах да, - пробормотал Реджи и на минуту задумался. Он сомневался, что ради будущей жену надо идти на такие жертвы, как смена обстановки, но если покупка мебели и перекраска пары комнат утешит мать, порадует ее или, еще лучше, поможет выздороветь, - почему бы и нет? Выполнить эту просьбу проще простого. - Мама, если ты хочешь - пожалуйста.