Марджори потрясла головой, чтобы избавиться от воспоминаний. Хватит думать об этом, черт возьми! - приказала она себе. Лучше подумай, что приготовить на ужин. Кристофер наверняка вернется голодным. Заглянув в холодильник, Марджори пришла в уныние. Надо срочно идти в супермаркет, в последнее время она совсем запустила домашнее хозяйство из-за навязчивого страха столкнуться где-нибудь на улице с Гриффитом. Фантазерка, обругала себя Марджори, никто тебя не преследует!
Стиснув зубы, она решительно взяла большую хозяйственную сумку, кошелек, вышла из дому и свернула за угол. В глаза ей брызнул солнечный свет, ноздри защекотал запах молодой листвы. На улице боль в голове утихла, и Марджори решила на обратном пути из магазина посидеть на скамейке в Центральном парке, благо он находится неподалеку от их с Кристофером дома. А ведь мы с ним живем как семейная пара, подумала Марджори. Соседи наверняка принимают нас за мужа и жену… Она усмехнулась. Откуда им знать, что они с Кристофером спят в разных спальнях?
Купив все необходимое для ужина и орешки, чтобы покормить белок в парке, Марджори устремилась на свидание с оживающей природой, такой трогательной и беззащитной в огромном городе. Она не стала заходить далеко, села на первую свободную скамейку и достала пакетик с орешками. Разложив беличье лакомство рядом с собой, она стала ждать, когда к ней пожалуют гостьи с пушистыми хвостами, и незаметно снова погрузилась в мысли о Гриффите.
Сердце подсказывало ей, что сегодняшний заказ напрямую связан с ним. Но зачем ему это нужно? Чтобы напомнить о себе? Ему отлично известно, где находится этот рисунок. Захотелось подергать ей нервы? Неужели ему мало того унижения, через которое ей пришлось пройти по его вине? Чего стоит одно обвинение Клэр, будто она собиралась выйти за Эрнеста из корыстных соображений?! Почему Эрнест пошел на такую подлость? И не только по отношению к ней… Бедный Пол! Он, наверное, и не подозревает, что готовится за его спиной и какую роль ему отводит эта парочка. А ведь они должны были сыграть свадьбу этой весной, Пол и Клэр… Зачем мне об этом думать? - разозлилась на себя Марджори, их дела меня больше не касаются. Ей показалось, что-то мелькнуло за плечом, она хотела повернуть голову, но чьи-то ладони закрыли ей глаза и до боли знакомый голос шепнул на ухо:
- Отгадай кто?
В голове Марджори все поплыло, сердце остановилось, дышать стало нечем, и она потеряла сознание.
Неизвестно, как долго продолжался ее обморок, но когда Марджори пришла в себя, то обнаружила, что голова ее покоится на плече сидящего рядом Эрнеста, его рука обнимает ее за плечо, крепко прижимая к широкой груди. Превозмогая слабость, Марджори попыталась высвободиться из его объятий, но Гриффит не выпускал ее. В этот момент на аллее показалась компания подростков. Хихикая, они косились на Марджори с Эрнестом, принимая их за влюбленную парочку.
Когда дети отошли на порядочное расстояние, она возобновила свои усилия и ей наконец удалось сесть прямо. Сердце до неприличия громко стучало, бледность сменилась ярким румянцем. Ни он, ни она за все это время не проронили ни звука. Как в немом кино, мелькнуло в голове Марджори.
- Зачем ты преследуешь меня? - наконец решительно спросила Марджори. Не удержавшись, она посмотрела на Эрнеста.
Изменился? Пожалуй, нет. Вот только отрастил волосы. С длинными волосами он ей больше нравился, таким она увидела его в первый раз в Корнуолле, когда ей было восемнадцать лет. Как давно это было! Она не могла отвести глаз от его напряженного лица. Все-таки изменился: морщинки появились в уголках губ и возле глаз. Значит, она стала забывать его, раз могла допустить мысль, что обозналась, когда увидела его в галерее: Человека с такой внешностью ни с кем не спутаешь. Только у него такие светлые вьющиеся волосы и ослепительно синие глаза, которые выделяются на загорелом лице. Где он успел загореть? Господи, о чем я думаю? - разозлилась на себя Марджори. И какое мне дело до него?!
Она испуганно вздрогнула и отшатнулась, когда Эрнест протянул руку к ее лицу, чтобы убрать с глаз прядку волос. Заметив реакцию Марджори, он сморщился как от боли.
- Мардж, дорогая, неужели я вызываю у тебя такой страх?
- Значит, это ты был в галерее? - спросила она. - И заказ на рисунок Констебля тоже твоя шутка, - на этот раз утвердительно сказала Марджори. - Жаль, что ты не обратился с этим заказом к Эйкройду, - с иронией добавила она.
Однако Марджори было не до иронии, внешняя уверенность давалась ей с трудом. После долгого зимнего оцепенения ее тело заговорило о своих правах, стоило ему только оказаться в сфере притяжения Эрнеста Гриффита. В душе ее тоже царил сумбур. Самое ужасное, что она не испытывала к нему ни злости, ни ненависти. Но признаться в том, что она безумно рада видеть его, никак нельзя.
- Как ты узнал, что я в парке? - спросила Марджори и сама удивилась глупости своего вопроса.
- Дожидался тебя у галереи, хотел пригласить на ланч. Но ты вышла с Кристофером…
- Можешь не продолжать, я все поняла. Вернемся к моему вопросу. Зачем тебе вдруг понадобилось преследовать меня? - Марджори удалось придать голосу высокомерную интонацию.
В ответ на ее суровость Эрнест широко улыбнулся, словно она сказала нечто очень забавное.
- Подумал, что пришло время нам поговорить о…
- Нам не о чем говорить, - резко перебила его Марджори, вскочила со скамейки и попыталась уйти.
- Не убегай! - Эрнест успел схватить ее за руку.
- Отпусти! Я не желаю разговаривать с тобой. - Марджори отвернулась, чтобы глаза не выдали ее волнения.
Эрнест притянул ее обратно к скамейке, бережно, но настойчиво заставил сесть, однако продолжал держать за руку.
- Ты прячешь от меня свое лицо. Почему? Тебе стыдно?
Нахмурив брови, Марджори резко повернулась и с возмущением посмотрела на него.
- Мне стыдно? - произнесла она, задыхаясь от гнева. - Стыдно должно быть тому, кто совершил предательство, а мне стыдиться нечего.
- Заставить тебя поговорить со мной я не могу, а вот заставить замолчать в моих силах. - Эрнест выразительно посмотрел на ее губы.
- Нет! - До нее сразу дошло, что он имеет в виду, и она снова попыталась вскочить со скамейки.
Эрнест не позволил ей это сделать, положив руку на спинку скамейки с другой стороны. Теперь она оказалась прижатой к нему и к скамейке.
- Нехорошо отказывать мне в том, чего я был лишен целую вечность. А помнится, тебе нравилось, когда я тебя целовал, ты отвечала мне с такой страстью, твое тело было отзывчивым, твои груди мгновенно набухали…
Марджори залилась краской стыда. Если бы он знал, что ее соски твердеют от одного его присутствия, не надо было даже целовать ее. Хорошо, что на ней сегодня свободная куртка и он не может видеть, в каком состоянии она сейчас. Осознав, что деваться ей некуда, Марджори отвернула лицо в сторону и сказала:
- Так о чем ты хотел со мной поговорить?
- Хочу выяснить, почему ты сбежала, бросила меня накануне свадьбы, не оставив даже записки. - За мягкой вкрадчивостью, с какой он говорил, слышался отголосок такой холодной ярости, что у Марджори мурашки побежали по спине. - У тебя была возможность поступить со мной честно, мы ведь говорили перед сном по телефону. Почему ты ни слова не сказала мне о том, что с тобой происходит?
Неужели он способен до такой степени притворяться?! Невероятность происходящего лишила ее гнева, на смену ему пришло глубокое чувство горечи. Лучше бы он не появлялся, у нее сохранились бы хоть какие-то иллюзии. Страстью можно оправдать многое. Но на такое притворство способен только глубоко порочный человек.
- Не надо притворяться, будто ты ничего не знаешь. Мне не хотелось бы думать о тебе еще хуже, чем до твоего появления в Нью-Йорке.
Эрнест тяжело вздохнул.
- Может, не будем играть в шарады? Почему бы тебе просто не рассказать мне, что тогда произошло?
Марджори боялась, что стоит ей заговорить о том роковом вечере, и она сорвется. Она не желала показывать Эрнесту, какие страдания причинило ей его предательство.
- Прошло уже полгода, не стоит ворошить прошлое. Тем более что все это не имеет теперь никакого значения. Я сама виновата, что к двадцати с лишним годам не избавилась от грез восемнадцатилетней девушки. Благодаря тебе с тех пор я изменилась.
- Да, ты определенно изменилась, - признал Эрнест, разглядывая ее похудевшее лицо, отросшие волосы, забранные в строгий низкий пучок. Но главной переменой было новое выражение ее синих глаз. В них не было прежней яркости. Потухший взгляд, какой бывает от накопившейся душевной усталости. Вот только нос и очаровательный рот с пухлыми губами остались прежними. Ему нестерпимо хотелось поцеловать эти обольстительные губы, снова ощутить их вкус. - Ты была тогда совсем юной, невинной, ты излучала такую радость, что, глядя на тебя, невозможно было не улыбнуться. Ты была очень красивой!
Марджори почувствовала, что Эрнест говорит искренно, и с горечью подумала: любовь делает красивой любую женщину, особенно когда она уверена, что любовь взаимна.
- А теперь ты стала… - Он вдруг замолчал.
Можешь не говорить, мысленно произнесла Марджори, я каждый день вижу себя в зеркале, вижу усталые глаза, первые морщинки. Морщинки можно замазать, но как изменить выражение глаз? А ведь прошло всего полгода. Что же со мной дальше будет, с тревогой подумала она.
- Удивительно, что ты вообще меня узнал, - заметила она с усталым безразличием.
- Когда я увидел тебя первый раз на работе, то не сразу узнал. Эта новая прическа и очки, особенно очки, которые преобразили до неузнаваемости твое лицо. Если бы не ваша сотрудница - забыл ее имя, - которая назвала тебя мисс Лоуэлл, я прошел бы мимо тебя.