Почтовая карета столкнулась с фургоном, везущим пивные бочки, которые раскатились по всей дороге, не давая никому проехать.
Вместо того чтобы их убрать, возчики кареты и фургона затеяли многословный спор по поводу того, кто виноват, и прошло немало времени, прежде чем удалось уговорить их покончить с разногласиями.
Посреди леса невозможно было ни отправиться в объезд, ни даже повернуть назад, поскольку сзади скопилось довольно много повозок, и только через два с лишним часа они с братом смогли наконец продолжить путь.
Дальнейшей задержкой они были обязаны лошадям. Нанятые на постоялом дворе в Бишопс-Стортфорде лошади оказались никуда не годными. Как бы умело Терри ни правил ими, ничто не побуждало их напрячься, и лишь к шести вечера путники достигли окраины Лондона.
Если граф обедает рано, подумала Орлена, он, по всей вероятности, очень возмутится, когда его побеспокоят посреди трапезы.
Затем она сказала себе, что в Лондоне живут совсем по другому времени, чем в Йоркшире. Девушка слышала, что принц Уэльский ест в половине восьмого, и потому решила, что остальное светское общество следует его примеру, но откуда ей было знать наверняка?
Орлене уже казалось, что что-то пошло не так и граф, вероятно, отказывается принять их до утра, когда дверь салона открылась.
- Его светлость примет вас прямо сейчас, - вежливо сказал дворецкий.
Молодые люди последовали за ним. На этот раз они шли по широкому коридору с портретами на стенах и превосходной мебелью, которую Орлена, хоть и была обеспокоена, не могла не оценить.
Дворецкий остановился перед большими, великолепно украшенными двойными дверями. Он распахнул их и объявил зычным голосом:
- Сэр Теренс Уэлдон, милорд, и мисс Орлена Уэлдон!
В первый момент девушка не увидела ничего, кроме огромной комнаты, которая показалась ей от пола до потолка заставленной книгами.
Потом она заметила три окна, открытые в цветущий сад, и наконец ее взгляд упал на мужчину, который стоял спиной к камину, наблюдая, как они входят.
Сначала Орлена не поверила своим глазам.
Затем ее сердце неистово забилось, и жгучий румянец выступил на бледных щеках. Там, у камина, стоял и разглядывал ее твердыми темными глазами под набрякшими веками тот джентльмен, что поцеловал ее в саду прошлой ночью!
Глава 3
Воцарилось неловкое молчание. Наконец Терри выдавил:
- Думаю, это какая-то ошибка. Я хотел видеть графа Алверстонского.
- Я - граф Алверстонский!
Джентльмен говорил тем протяжным голосом, который Орлена так хорошо запомнила.
Терри онемел от изумления, а граф продолжил:
- Полагаю, здесь требуются объяснения. Возможно, вам обоим лучше сесть.
Он указал на диван сбоку от камина, и, чувствуя, что ноги не держат ее, Орлена направилась туда.
Она не могла снова посмотреть на графа.
Она не могла поднять глаза, чтобы встретить его твердый взгляд, но знала, что сердце ее лихорадочно колотится и становится трудно дышать.
Орлена робко села на краешек дивана.
Ей казалось, что весь мир перевернулся. Мысли девушки спутались, она почти не могла думать связно.
Терри пошел к камину, но садиться не стал.
- Граф Алверстонский был другом моего отца, - возразил он, - и его ровесником.
- Мой отец умер два года назад.
- Тогда понятно, почему вы здесь, - заметил юноша. - Но это значит, что вы - не наш опекун.
- Именно это я должен вам объяснить, - ответил граф.
Он посмотрел на Терри, и тот, словно подчиняясь приказу, сел в кресло возле сестры.
Граф взглянул на них обоих, но глаза Орлены были опущены, и ее ресницы темнели на фоне щек, которые теперь, когда румянец схлынул, стали бледнее, чем когда-либо.
- Когда я вернулся сегодня из Ньюмаркета… - начал он.
- Сколько вам потребовалось времени? - не удержался Терри.
Граф слегка скривил губы.
- Четыре часа и пятьдесят две минуты!
Юноша вздохнул.
- Еще бы, у вас такие лошади. А с теми упрямыми ослами, которыми мне пришлось править, я удивлен, что мы вообще прибыли.
Граф молчал, и через минуту Терри сказал немного смущенно:
- Извините, милорд. Мне не следовало вас перебивать.
- Как я уже говорил, когда я вернулся из Ньюмаркета, я обнаружил письмо от вашей адвокатской фирмы, сообщающее мне о смерти сэра Хеймиша Уэлдона и о том, что его сын и дочь являются моими подопечными, пока им не исполнится двадцать один год.
- Мистер Торогуд не мог знать, что ваш отец умер.
- Это очевидно, - высокомерно обронил граф. - В то же время было бы разумнее, если бы он навел справки, прежде чем так поспешно отправлять вас в Лондон.
- Мы сами захотели приехать, - признался Терри. - Мы понимаем, что, пока мы не встретимся с нашим опекуном, мы не вправе брать деньги из нашего наследства.
- Ваш мотив понятен, - заметил граф. - Однако до сегодняшнего дня я понятия не имел об обязательстве моего отца.
- Это значит, что у нас фактически нет опекуна? - жадно поинтересовался юноша.
- Я сам ожидал, что дело обстоит именно так, - ответил граф, - но, к сожалению, из-за небрежности со стороны ваших адвокатов в данный момент я - ваш опекун и вы находитесь на моем попечении.
- Как такое может быть? - агрессивно спросил Терри. - Мой отец думал, что оставляет нас в руках своего друга и ровесника, человека, которого он знал с тех пор, как они вместе учились в Оксфорде.
- Мне сообщили подробности, сэр Теренс, - молвил граф, - и я узнал, что мой отец принял вас под свою ответственность, когда его попросили сделать это три года назад, после смерти вашей матери.
- Это верно, - согласился юноша.
- Но в составлении документа об опекунстве ваши поверенные просто указали, что вы будете на попечении графа Алверстонского.
Орлена слушала внимательно, но по-прежнему не смела поднять глаза.
- По какой-то неизвестной причине они не написали "четвертый граф" после имени моего отца. Следовательно, юридически как граф Алверстонский в настоящий момент я волей-неволей становлюсь ответственным за вас.
- Но это же нелепо! - воскликнул Терри.
- Полностью с вами согласен, - заявил граф, - но таков юридический факт, и пока мы не сможем убедить суд согласиться на отмену этого документа, я обязан управлять вашим состоянием.
- Но ведь с отменой не должно быть никаких трудностей? - спросил юноша.
- К моему большому сожалению, для этого нам придется ходить в суд, - ответил граф, - что подразумевает определенную долю публичности. Я никогда не считал особо желательным, чтобы мои частные дела обсуждались публично, и я не думаю, что вам нужна огласка.
- Нет, конечно, нет, - быстро вставил Терри.
- В таком случае, пока мои адвокаты не смогут найти более легкий выход из этой путаницы, я боюсь, нам придется принимать вещи такими, как они есть.
- Я могу заверить вашу светлость, что мы с сестрой постараемся доставить вам как можно меньше хлопот, - пообещал юноша, - но нам нужно ваше разрешение открыть банковский счет, и нам прямо сейчас требуется довольно значительная сумма на мелкие расходы.
- Это я могу понять, - проронил граф.
Орлена почувствовала, что он смотрит на их одежду и вспоминает потрепанную двуколку, в которой видел их на скачках.
Сарказм в голосе графа заставил девушку вздрогнуть, но Терри, казалось, ничего не заметил.
- Больше всего я мечтаю о лошадях, - заявил он. - Я хочу обзавестись собственной конюшней, и мне нужны лошади вроде тех гнедых, что были в вашей упряжке. Я никогда не видел более прекрасных животных!
- Вам повезет, если удастся найти им подобных, - заметил граф, - но вы увидите много людей, готовых снабдить вас приемлемыми лошадьми, и, разумеется, вам понадобится их где-то разместить.
- Мы с сестрой планируем снять дом в фешенебельной части Лондона, - смело ответил Терри, - и, конечно, мы выберем тот, при котором есть вместительная конюшня.
Граф молчал, и юноша продолжил:
- Никто из нас не хочет быть обузой для вашей светлости. Все, что нам нужно, - это ваше разрешение действовать, и если вы обеспечите нас должным полномочием в банке, нам больше не придется вас беспокоить.
- Ваши намерения мне совершенно ясны, - сказал граф, однако в его тоне не было и намека на похвалу. - И вам также нужно будет узнать имя хорошего портного.
Терри смутился, словно вдруг осознал контраст между собой и стоящим перед ним человеком.
Граф уже переоделся в вечернее платье и казался Орлене еще блистательнее, чем прошлой ночью. Его замысловато повязанный белый галстук был верхом изящества, а атласный фрак сидел как влитой.
Орлена остро сознавала, каким авторитетным и внушительным выглядит граф, стоя спиной к одному из самых изысканных мраморных каминов, какие ей доводилось видеть.
Над каминной полкой висело зеркало в позолоченной раме, и в нем девушка видела отражение его квадратных плеч и темных волос, уложенных так, что они казались взъерошенными ветром, - мода, введенная принцем Уэльским. Орлена читала об этом в "Дамском журнале", а теперь убедилась собственными глазами.
- Я был бы очень признателен, если бы вы представили меня вашему портному, милорд, - промолвил Терри довольно смиренным тоном, - и я надеялся, что, возможно, вы будете так добры, чтобы рекомендовать меня в подходящие клубы.
- Клубы Уайта, я полагаю, и Брукса, - заметил граф, - и подобно всем прочим юным деревенщинам из провинции вы попытаетесь спустить свое состояние на зеленых столах.