- Я ничего не знаю. Удивительно, не правда ли?
- Совсем нет. Сэр Норман только один из многих.
- Но ведь он был яростным врагом Майкла!
- А теперь он его яростный сторонник. Так часто бывает.
Мэри говорила высокомерно, радуясь возможности хоть разок поставить гордячку Синтию на место.
- Ничего не понимаю, - пораженно сказала Синтия.
- Вы должны заставить Майкла рассказать вам обо всем этом, - предложила Мэри и добавила: - Еще что-нибудь? Мы очень заняты сегодня утром.
- Нет, ничего, спасибо, - ответила Синтия.
Мэри положила трубку. Все равно она не любит эту Синтию Стендиш. Было приятно думать, что и Майкл тоже не любит ее.
- Мы с Биллом можем позаботиться о нем. - сказала Мэри вслух. Каким-то образом это объединение с Биллом дало ей внутреннее удовлетворение.
Она подумала о его поцелуях прошлой ночью и о том, как он долго и страстно обнимал ее, когда они дошли до ее квартиры.
- Я люблю тебя, Мэри, - сказал он. - Это самая чудесная ночь в моей жизни.
Она тоже прижалась к нему. Было что-то пьянящее в том, что тебя кто-то так любит.
Она снова поцеловала его, потом открыла дверь квартиры и долго стояла по ту сторону двери, прислушиваясь к тому, как он спускается вниз. Он слышала, как отъехала машина, и только потом поняла, что чувствует себя как-то очень странно.
"Что бы это значило?" - спрашивала она себя.
Она же не может быть одновременно влюблена и в Майкла, и в Билла? Или она влюблена в саму любовь? Мэри знала только одно: теперь она уже не одинока.
Все это утро мысли Мэри постоянно возвращались к предыдущей ночи. Чем больше она задавала себе вопросов, тем фантастичнее казалось ей все произошедшее с ней. И все равно она была счастлива!
В ее сердце расцвела весна. Когда Мэри уже решила отправиться на ленч, снова зазвонил телефон. Она сразу сняла трубку:
- Алло!
- Мэри!
На другом конце провода звучал голос Билла.
- Я хотел спросить тебя, как ты?
- Откуда ты говоришь?
- Из телефонной будки. Я только что отвез Майкла на банкет и теперь сам собираюсь выпить чаю.
- Билл, позавтракай по-настоящему. Тебе вредно плохо питаться.
- А тебе не все равно, что для меня плохо или хорошо?
- Ты же знаешь, что нет! Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
- Мне лучше, чем когда бы то ни было в моей жизни. Мэри, ты сказала мне правду прошлой ночью?
- А что я сказала?
- Ты сказала "может быть". Это самое чудесное слово, которое я слышал в своей жизни.
- Какие вещи ты говоришь. Билл! - Мэри засмеялась.
- Над чем ты смеешься?
- Над нами! Все так чудно.
- Я так тебя люблю. Мэри.
Их прервал голос оператора:
- Ваше время истекло. Еще четыре пенса, пожалуйста.
- Боюсь, что у меня нет монетки, - сказал Билл. - До свидания. Мэри, увидимся вечером.
- До свидания. Билл.
Их разъединили. Мэри долго сидела и смотрела в открытое окно. Ее губы были приоткрыты, глаза сияли.
Глава 14
Майкл смотрел на "Клэверли" со странным чувством. Это был его дом! Здесь он должен был родиться и расти. Он боялся предстоящего разговора и все равно чувствовал приятное возбуждение от возможной опасности.
Как можно медленнее Майкл подъехал к извилистой подъездной дорожке.
Вечерние тени уже ползли от озера. В его середине, на крошечном островке, стоял небольшой каменный домик.
Все было мирным и красивым. Только огромным усилием Майкл заставил себя думать о громадных фабриках, расположенных всего в полумиле отсюда, о людях, едущих домой в переполненных автобусах, о детях, живущих в тесных домишках и играющих на пыльных улицах.
- Я, наверно, становлюсь слишком сентиментальным, - улыбнулся сам себе Майкл.
Дворецкий провел его через холл в комнату, которую он раньше не видел. Это была библиотека. Там стояли большие кожаные кресла, а над камином висели отличные гравюры.
- Я скажу сэру Норману, что вы здесь, сэр, - объявил дворецкий. - Думаю, он в саду.
Майкл оглядел комнату. Он понял, что это личная комната сэра Нормана: на письменном столе лежала огромная стопка документов и писем. Это была настоящая мужская комната, строгая, полностью лишенная изящества и мягкости, которые может придать только женщина.
Впервые Майкл почувствовал жалость к отцу.
Неужели все это время он жил один, даже не знал, что у него есть сын? Могло ли производство, каким бы успешным оно ни было, заменить ему человеческую потребность в любви?
Пока Майкл задавал себе эти вопросы, открылась дверь и вошел сэр Норман.
Майкл пошел ему навстречу. Оба - и гость, и хозяин - были напряжены и почувствовали это, когда обменивались рукопожатиями и бормотали общепринятые приветствия. Сэр Норман открыл большую серебряную сигаретницу и протянул ее Майклу:
- Хочешь закурить?
- Нет, спасибо, не сейчас.
- Сядем?
Мужчины уселись рядом, и тут Майкл увидел, каким уставшим выглядит сэр Норман. У него было бледное, морщинистое лицо. Майкл вспомнил, что его отец немного старше Туги. Он решил взять инициативу на себя.
- Это все, наверное, очень неловко для вас, сэр.
- Да.
Голос сэра Нормана прозвучал глухо. Он искоса взглянул на Майкла:
- Видишь ли… мне трудно извиняться - я никогда не извинялся, - а теперь чувствую, что обязан извиниться перед тобой за те события, которые произошли до твоего рождения. Это была моя вина. Теперь я это понял. Но ни один человек на свете не был так жестоко наказан за свою ошибку, как я.
- Мне очень вас жаль, - сказал Майкл.
- Интересно! - заметил сэр Норман. - Сьюзан, видно, хорошо потрудилась над твоим воспитанием. Она всегда была превосходным человеком. Не будь я тогда таким идиотом, я бы обязательно женился на ней.
Майкл засмеялся:
- Почему бы и нет? Но я не думаю, что она согласилась бы выйти за вас замуж. Туги была из тех людей, которые живут только работой и ради работы.
- И ты в это веришь?
- До некоторой степени. Думаю, что когда есть по-настоящему важная работа, то ради нее можно от всего отказаться.
- Когда-то я тоже так думал, - вздохнул сэр Норман. - И именно поэтому я так много добился.
Последовало короткое молчание. Затем сэр Норман тихо сказал:
- Я бы сделал куда больше, если бы мне было ради кого работать.
- Еще не поздно.
Сэр Норман снова вздохнул:
- Увы, уже поздно. Я очень стар, Майкл, а старикам трудно приспосабливаться к новому. - Он секунду помолчал, затем продолжил: - Мне всегда так хотелось иметь сына…
- Вы же не обвиняете Туги, сэр, за то, что она вам ничего раньше не сказала?
- Нет, нет, конечно! Она ведь поклялась твоей матери. Когда она рассказала мне, мы решили, что все должно оставаться по-прежнему. Сьюзан не хотела, чтобы это тебя расстроило или каким-то образом нарушило твои планы. Я предложил, что лучше всего молчать до…
- До? - настойчиво переспросил Майкл.
- …До смерти одного из нас. Ни один из нас не имел ни малейшего понятия, когда это может произойти.
- Ни один из нас не знал, - подтвердил Майкл. - Казалось, что она хорошо себя чувствует. Но она слишком много на себя взвалила. Она всегда была такой, не умела беречь себя.
- Да, да, я знаю, - кивнул сэр Норман.
- А теперь что мы будем делать? - спросил Майкл.
- Говоря "мы", ты имеешь в виду себя и меня? - поинтересовался сэр Норман.
Майкл молча кивнул.
- Тебе решать, мой мальчик. Я много думал об этом, пытался посмотреть на жизнь с твоей точки зрения.
Майкл наклонился вперед.
- Я хотел бы делать то, что хотите вы, сэр, - сказал он, и впервые оба мужчины посмотрели друг на друга с пониманием.
Наступило короткое молчание, которое помогало отцу и сыну лучше узнать друг друга. Потом сэр Норман проворчал, пытаясь скрыть свои подлинные чувства:
- Дело в том, Майкл, что сейчас важно не то, что я хочу. Все это касается именно тебя. Я понял из слов Сьюзан и по отзывам других людей, что ты затеял кампанию по спасению страны. Люди, которые пошли за тобой, знают тебя как приемного сына Сьюзан. Давай оставим все как есть еще на некоторое время. Когда ты добьешься успеха, тогда мы и сделаем заявление.
Сэр Норман говорил легко. Майкл понял, что этому упрямому и властному старику требуется, чтобы подчинить свои интересы чему-то, чего он не мог до конца понять.
Это был широкий жест, и Майкл откликнулся на него. Он встал и протянул ему руку.
- Спасибо, сэр, - сказал он. - Я вам очень благодарен.
Мужчины снова пожали друг другу руки. Но теперь в их рукопожатии чувствовалось родственное тепло.
Некоторое время они ничего не говорили, а просто стояли и смотрели друг на друга, и казалось, что сэр Норман на глазах молодеет. Он расправил плечи, глаза его сияли.
- Я горжусь тобой, Майкл, - сказал он наконец.
- Спасибо, сэр. Но я еще почти ничего не сделал.
- Нет? Но тебе предстоит еще долгий путь. Если я смогу помочь тебе чем-то…
- Я обязательно попрошу вас об этом.
Сэр Норман удовлетворенно вздохнул.
- Хочешь посмотреть дом?
- С большим удовольствием.
Сэр Норман горделиво пошел вперед. И Майкл, следуя за ним, почувствовал себя спокойно и безмятежно. Все прошло совсем не так страшно, как он думал.
Он понял в тот момент, что они с отцом обязательно станут друзьями. У них было много общего. Теперь Майкл знал, от кого он унаследовал обаяние и целеустремленность.