Я сразу обнаружила, что играть с Сетом в "Скрэббл" - тоже самое, что в "Монополию" с Джеромом. Битва, проигранная с первого хода. Правда, знание более двух дюжин языков расширило мой словарный запас, но я не способна составлять слова и манипулировать ими так свободно. Сет же оказался мастером. Он изучал доску, с минуту что-то подсчитывал, а потом составлял слово, не только приносящее ему кучу очков, но вдобавок интересное. "Кукуруза". "Шестиугольник". "Мишура". "Фора".
Последнее было просто жестоко.
Тем временем я составляла слова вроде "как", "свет", "зло" и "чай". И почти никогда не попадала на места, приносящие много очков.
- Подожди-ка, - сказал он. - Нет такого слова. Я посмотрела туда, куда в отчаянии выложила "циксихотство" на клетках, где цена слова утраивалась.
- Мм, нормальное слово.
- Что оно означает?
- Ну, это как бы… донкихотство, только с большим…
- Скотством?
Я от души расхохоталась. Я прежде никогда не слышала, чтобы он ругался.
- С большей цельностью. Отсюда и "ц".
- Угу. Приведи с ним пример.
- Хм… Ты - циксихотический писатель.
- Я не верю.
- Что ты циксихотический?
- Что ты пытаешься смошенничать в "Скрэббл". - Качая головой, он откинулся на диване. - Мне кажется, я был готов ко всякому злу, но это уж слишком.
- Эй, это не мошенничество. В том, что твой ограниченный словарный запас не включает этого термина, еще ничего зловещего нет.
- Не хочешь ли подтвердить словарем?
- Эй, - надменно сказала я, - мне не нравится твой циксихотский тон.
- Не будь ты настолько цикси, я бы разозлился.
- Твой циксизм просто невыносим.
Забыв об игре, следующие двадцать минут мы перебирали все возможные варианты с "цикс". Интересно, что оно одинаково удачно подходило в качестве и приставки, и суффикса. Полагаю, если бы наш разговор услышал Бастьен, он посчитал бы меня еще более чокнутой.
Наконец мы с Сетом на грани истерики отправились в постель и, продолжая хихикать, завернулись в покрывала.
- Ты хорошо пахнешь. - Я принюхалась к его шее. - Какой у тебя одеколон?
Он подавил зевок:
- Я не пользуюсь одеколоном. Слишком резко.
- Но я чувствую. - Я прижалась к нему лицом.
- Эй, поосторожнее.
Что за дурацкие мысли?
Его кожа и пот пахли им и только им, единственно им, исключительно и восхитительно. Но к его запаху примешивался легкий аромат чего-то еще. Почти как яблоко, но ничего общего с девической парфюмерией. Мимолетный и привлекательный, с нотками мускуса и мягкой кожи.
- Нет, чем-то пахнет. Я же чувствую. Это твой дезодорант?
- О, - сквозь очередной зевок пробормотал он. - Конечно, это мыло, которое принесли мне Андреа и Терри. Оно было в наборе.
- Мм. Оно великолепно. - Мне захотелось - помимо всего прочего - попробовать на вкус его шею. - Знаешь, ты все еще должен мне блины. Я думаю… что теперь хочу яблочные с корицей.
- Яблочные с корицей? Ну и запросы.
- Именно так. Думаю, ты справишься.
- Фетида, если бы я поверил, что у тебя на кухне есть яблоки или корица, то испек бы их прямо сейчас.
Я не ответила. Я почти не сомневалась, что у меня неизвестно сколько лет валяется пакет сухого завтрака с яблоками и корицей, но и только.
Сет издал тихий смешок и поцеловал меня в висок.
- Не понимаю, кому могло прийти в голову принять тебя за Дженевьеву. Такую, как ты, я бы не смог выдумать и за тысячу лет.
Я задумалась, комплимент это или нет.
- Откуда же ты берешь своих персонажей?
Он снова рассмеялся:
- Если я правильно понял - а я уверен, что понял правильно, - я бы сказал, что это звучит подозрительно похоже на "откуда ты берешь свои мысли?".
В темноте я залилась краской смущения. Когда мы с ним встретились впервые, я в высшей степени надменно отнеслась к этому вопросу, высмеивая фанатов, так часто спрашивающих его об этом.
- Эй, это абсолютно другой вопрос.
Я ощутила удовольствие, с которым он размышлял над ответом. Из опасения сболтнуть лишнее он часто запинался в разговорах. Он тщательно подбирал слова.
- Они берутся из моей головы, я полагаю. Так же, как и сюжеты. Они там живут, настоятельно требуя выхода. Если я их не записываю, они меня пожирают. Ты предлагаешь мне меньше власти над реальным миром, чем я уже имею.
- Не то чтобы я недовольна… но если так много содержится внутри, какая тебе нужда в реальном мире?
- Что ж, это парадокс. Сюжеты родятся в моей голове, но мое внутреннее "я" питается внешним. Своего рода симбиоз. Сюжеты не появятся без жизненного опыта. Ревность. Любовь. Вожделение. Гнев. Страдание. Все в таком роде.
Что-то во мне натянулось:
- Тебе часто разбивали сердце?
Он помедлил.
- Конечно. Все и вся. Это часть жизни.
- Назови мне ее имя. Я надеру ей задницу. Не хочу, чтобы кто-то причинял тебе страдания.
Он зарылся лицом в мои волосы и заговорил, спокойно и нежно:
- Ты изумительна, могущественна и талантлива, но даже ты не способна оградить меня от душевной боли. Никто не может сделать этого ни для кого.
В фантазиях я все могу сотворить безупречным, но реальный мир не столь доброжелателен. Так уж повелось. Но как бы то ни было, на каждую жизненную неприятность приходится больше удач, чтобы дать перевес.
- Каких же?
- Вроде маленьких белокурых племянниц. Чеков с гонорарами. И тебя.
Я вздохнула и обмякла в его руках. Он обнял меня поудобней и через несколько минут заснул. Потрясающе. Я немножко полежала, прижавшись к нему, но на этот раз сон ускользал от меня, я все вспоминала его слова. Я думала о той, что разбила его сердце, и гадала, не стану ли следующей виновницей, умышленно или нет.
Уснув наконец, я тут же погрузилась в эротический сон, где мы с Сетом занимались неистовым, необузданным сексом. Он привязал мне руки к столбикам кровати, и, конечно же, он был огромен. При каждом толчке изголовье кровати стучало о стену так, что жаловались соседи.
Я проснулась внезапно и подумала, что вряд ли стоило спать, так тесно прижавшись к нему. Естественно, это была только моя проблема. Сет мирно и крепко спал, словно меня тут не было, и несомненно видел подобающе целомудренный сон. Образец целомудрия и твердых убеждений.
Я долго смотрела на него, любуясь, как падает на его лицо рассеянный свет. Любуясь его ладными мышцами. Ресницами, от которых, будь я смертной, сама бы не отказалась. Покусывая губы, я сдерживала желание протянуть руку и дотронуться до него. То было вожделение и что-то еще, от чего просто хотелось быть рядом с ним. И это пугало меня. Возможно, не только он оставит все это позади с разбитым сердцем.
Я отпихнула мое слабое "я" на другой край постели, оставляя между нами как можно больше места. Когда я улеглась там, Обри вспрыгнула на кровать и устроилась у меня на животе. Я погладила ее белую с черными крапинками голову и вздохнула.
- Все они ошибались, Об, - прошептала я. - В этом мире есть по крайней мере один парень, который не пытается меня трахнуть.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Работать в книжном магазине хорошо еще и по тому, что можно раньше всех знакомиться с новыми газетами и журналами:
""Ночной доступ" - это услада чувств, редкая жемчужина, что иногда рождаются во мраке маленьких клубов и ресторанов. Разумеется, после выступления в "Вероне" маловероятно, что они снова будут играть в столь низкопробных заведениях. "Ночной доступ" скоро будет на устах у всех - не только на местном, но и на общенациональном уровне".
Я, вместе со всей утренней сменой, охала и ахала над концертным обзором в "Сиэтл тайме". Мы сгрудились вокруг информационной стойки, снова и снова перечитывая хвалебные строки. Автор даже посвятил несколько слов биографии Дага - отдав должное его голосу и сценическому образу, упомянул, что тот работает в "местном книжном магазине". Мы были в восторге; неопределенное упоминание и нас заставило чувствовать себя чуть ли не знаменитостями.
Радуясь за Дага и возгордившись сама, я разрешила сотрудникам поболтать немного подольше, прежде чем разогнать по рабочим местам:
- Ладно, ребятки, ненавижу щелкать кнутом, но у дверей собрались покупатели.
Они неохотно разошлись, но я увидела, как Энди с глупой ухмылкой шепчется о чем-то с Кейси, думая, что я не замечаю. Мне удалось уловить только одно слово: "кнут". Очаровательно. Будем надеяться, что репутация садомазохистки хотя бы сделает меня в большей степени грозным начальником, нежели предметом насмешек.
А сегодня я была единственным начальником. Пейдж снова заболела, так что я неофициально работала и за себя, и за нее. Хорошо, хоть персонал был в ударе, несмотря на прошлую ночь, так что мне было полегче.
На Кейси вчерашний вечер никак не повлиял, что показалось мне странным. Возможно, причиной тому ее юность. Сомневаюсь, что столько выпив и выкурив, я была бы в такой форме, как она, - а ведь у меня преимущество сверхъестественного оздоровления и восстановления. Она, судя по всему, пребывала в таком хорошем расположении духа, что я сочла мои опасения насчет Алека преждевременными.
Весь день она улыбалась и помогала дружеским советом как клиентам, так и сотрудникам. Когда я подошла забрать что-то из соседней кассы, то услышала, как покупатель спрашивает у нее, уложится ли он в двадцать пять долларов. Она просмотрела стопку книг и через десять секунд выдала ответ:
- Двадцать шесть долларов пятьдесят семь центов с налогом. Отложите вот эту, и будет двадцать два доллара восемьдесят восемь. Так будет ближе всего к вашей сумме.