Она взглянула на конверт в его руках. Джон бросил конверт на стол:
- Это очерки и стихотворения детей из местной школы. Я каждый раз стараюсь напечатать несколько из них.
Она посмотрела на фотографии гагар:
- Это твои снимки?
- Все до единого, - ответил он с гордостью.
Лили переходила от одного снимка к другому. Их было больше десятка, сделанных в разное время.
- Это одна и та же пара?
- Думаю, что да. - Он показал ей на две короткие белые полоски на шее одной из птиц. - Это снимки двух разных лет, но на обоих линия в этом месте прерывается. Я полагаю, это у него шрам, на котором не растут перья.
- У него?
- Я так думаю. Он крупнее. Хотя наверняка трудно сказать. - Джон показал на один из снимков: - Вот этот я сделал в прошлом апреле, первая фотография того года. Видишь полоску на шее? Самцы, как правило, возвращаются раньше самок - искать место для гнезда. Но я не уверен, что самка та же. Гагары моногамны в течение брачного сезона, но неизвестно, создают ли они пары на всю жизнь.
Он взглянул на Лили. Она едва доставала ему до подбородка. Из-за козырька кепки ему не было видно ее глаз.
- В моей юности, - тихо сказала она, - все были озабочены сокращением популяции гагар.
Джону в юности было наплевать на гагар. Он уехал из Лейк-Генри еще до того, как местные жители озаботились проблемами охраны природы.
- Популяция продолжала уменьшаться. В конце концов люди поняли, что все беды от катеров. Слишком много шума, слишком много мути - гагарам нужна чистая вода, чтобы ловить рыбу. И слишком сильные волны - яйца смывало прямо из гнезд. Когда запретили катание на водных лыжах и ограничили скорость катеров, популяция гагар восстановилась.
Лили подняла глаза, и что-то у него внутри перевернулось. Глаза у нее были такими же нежными, как и голос. Джон этого не ожидал.
- Хорошо бы все проблемы решались так же легко.
Он не мог отвести взгляда от ее прекрасного лица.
- Великолепные создания. И фотографии чудесные.
Его сердце забилось быстрее.
- Спасибо.
- Ты сказал, у тебя есть для Терри кое-что пострашнее ружья. Что ты имел в виду?
На какую-то минуту Джон был сбит с толку. Он не ждал, что разговор примет такой оборот, но ответил:
- В прошлом Терри Салливан уже писал лживые статьи. Их лживость так и не была доказана. Но многие точно знают, что он не чурается домыслов и подтасовок.
- А почему?
- Честолюбие. Алчность. Злоба. Обычно он раздувает скандалы из личной мести. Ты с ним не была знакома, так что месть направлена не на тебя. Секретарь Росетти говорит, что и с кардиналом Терри не знаком. Поэтому я хочу подойти к делу с другой стороны.
- Я должна доказать в суде наличие злого умысла. Возможно, мне предстоят несколько тяжелых лет, и все равно я могу проиграть.
- Можешь, - вздохнул он. - Ты знала, что ваш разговор был записан на пленку?
По ее испуганному взгляду Джон понял, что не знала.
- Он записал ваш разговор, не предупредив тебя. Это незаконно.
- Я г-г-говорила эти слова, но не в том смысле, какой им придал Терри.
Джон почувствовал, что верит ей безоговорочно. Вдруг она сказала:
- Я виделась с Касси Бернс. Мы вчера потребовали опровержения. Сег-г-годня, - она с трудом побеждала заикание, - опровержения нет. Касси говорит, паниковать не следует, но я устала сидеть сложа руки.
Лили посмотрела на него. В нем снова что-то перевернулось. Джон думал, что, помогая Лили, он вредит себе, лишает себя материала для будущей книги. Но эти нежные глаза его тронули. И он сказал:
- Есть другой способ справиться с Терри. Можно обратить против него его же собственное оружие.
- Как?
- Дискредитировать его. Выступить с публичным обвинением.
- Я не знаю, в чем его обвинить.
- Зато я знаю.
- И ты мне поможешь?
- Возможно.
- В обмен на что?
Джон минуту подумал. Он не видел причин, почему бы ему не работать на обоих - на себя и на нее.
- В обмен на твою версию этой истории.
Он тут же пожалел, что произнес эти слова. Ее глаза чуть-чуть расширились.
- Ты же сказал, что не будешь в это лезть.
- Не буду без твоего разрешения.
Она направилась к двери.
- Лили!
- Я предпочитаю доказывать злой умысел, - ответила она и ушла.
Вторник Поппи провела спокойно, отчасти благодаря погоде: в холодные, ненастные дни большинство ее клиентов сидело дома. Затишье было связано и с тем, что почти прекратились звонки по поводу газетных публикаций. Это нисколько не удивляло Поппи. Делать из Лили виновницу скандала было просто смешно. Все в городе это понимали. Лили Блейк неуравновешенна? Это была последняя ложь, с точки зрения местных жителей лишившая газетную историю всякого правдоподобия. Поппи полагала, что прессе об этом известно.
Разумеется, были еще отдельные звонки - реакция на последний поворот скандала. Ближе к вечеру позвонила библиотекарша Лейк-Генри, Лейла Хиггинс, которая видела около редакции "Озерных новостей" машину с массачусетскими номерами.
Поппи поняла, чья это машина, но никак не могла сообразить, что ее сестре понадобилось в редакции. Поэтому она позвонила Киплингу:
- У тебя была гостья.
Голос Джона звучал раздраженно:
- Откуда ты знаешь?
- Мне позвонили и сказали про машину. Зачем она приезжала?
- Хотела сказать "привет", - пробормотал он.
- Тебе? Рассказывай.
- Ей было скучно.
- И она сочла, что у тебя веселее?
- Задай этот вопрос своей сестре.
- И задам, - ответила Поппи и повесила трубку, удивляясь, что за муха его укусила.
Лили сидела на своем причале. На ней был шарф, шерстяная шапочка, теплая куртка, туристические ботинки и перчатки. Туман рассеялся еще до захода солнца, и она успела полюбоваться закатом. Воздух был сухим и холодным, но ночь была прекрасна.
Лили заметила на озере какое-то движение, и сначала ей показалось, что это птица. Она задержала дыхание и прислушалась - нет, это было каноэ, ритмичные гребки слышались все более явственно. Метрах в десяти от нее удары весла по воде затихли, и каноэ по инерции заскользило к причалу.
- Я прочел твои мысли на расстоянии, - сказал Джон. - Залезай.
Едва она села в каноэ, Джон направил его в ту сторону, откуда приплыл.
- Куда мы? - спросила Лили.
- Смотреть на моих гагар. Они скоро улетят. Мне недолго осталось навещать их. Не замерзнешь?
Она обернулась. Он был в джинсах, футболке и расстегнутой жилетке. Ни шапки, ни перчаток.
- Перчатками делиться не стану, - заявила Лили.
Джон широко взмахивал веслом, каноэ двигалось легко и бесшумно. Лили подняла голову, вдохнула ночной воздух и улыбнулась. Как бы она ни любила Бостон, ничего подобного там нет. За последние шестнадцать лет она наведывалась сюда лишь изредка и всегда бывала занята. Ее поразило, как она могла лишать себя отдыха на озере.
Они миновали горстку маленьких островов, а потом Джон перестал грести, позволив каноэ свободно скользить к следующему острову, поросшему соснами. Наконец каноэ остановилось.
Берег озера был покрыт зарослями невысокого кустарника.
- Гнездо здесь, - шепотом сказал Джон. - Самец выбрал место в конце апреля. Его подруга прилетела в середине мая. К середине июня здесь было два яйца.
- Как ты смог сфотографировать яйца, не спугнув птиц? - прошептала она в ответ.
- Тут нужна осторожность и хороший телеобъектив. Я просидел три часа, дожидаясь, пока один из родителей начнет сменять другого.
На острове послышалось движение. Две птицы, одна за другой, заскользили в лучах лунного света. Затем появились третья и четвертая.
Лили затаила дыхание.
- Двое первых - родители, сзади птенцы.
- Птенцы почти такие же большие, как родители.
- Они быстро растут, - ответил Джон.
Гагары удалялись от острова. Одна из птиц издала долгий, оборвавшийся на низкой ноте крик.
- Погоди, - прошептал Джон.
С восточной стороны прозвучал ответный крик.
- С соседнего озера, - шепнул Джон.
Гагара с озера Генри крикнула снова. Едва замер ее крик, как долетел ответ издалека, с востока. Почти десять минут птицы перекликались друг с другом. Лили доводилось слышать ночные крики гагар, но никогда - в такой близи.
Когда вновь наступила тишина, Лили вздохнула. Пока птицы не скрылись из виду, Джон сидел не шелохнувшись. Потом, не говоря ни слова, поднял весло и ловко развернул каноэ. На обратном пути Лили сделалось грустно. Красота ночи, озеро и гагары казались ей великолепным, искусно сотканным гобеленом. А ее жизнь - жизнь, в которую Джон возвращал ее теперь, - тонкой ниточкой. Лили почувствовала себя совсем жалкой и одинокой.
У ее причала Джон первым вылез из каноэ, привязал лодку и протянул Лили руку. На причале Лили собиралась поблагодарить его и попрощаться, но он мягко обвил рукой ее талию и повел к дому. Рука была нежной, надежной. Дружеской.
У ступенек веранды Лили обернулась.
- С-с-спасибо, - произнесла она, презирая себя за то, что нервничает. Но она никак не могла понять, чего от него ждать и можно ли ему верить, кто он, настоящий друг или враг.
- Тебе спасибо, - ответил он. - Обычно я плаваю один. Это было прекрасно.
Он коснулся ее щеки и повернулся, чтобы идти. Но от этого прикосновения она почувствовала нечто - некую связь с Джоном, возможно, зарождающееся доверие. А может, она обманывала себя, выдавала желаемое за действительное.