Она подумала об английских женщинах, следовавших за полком.
Как будто прочитав ее мысли, граф продолжал:
- Наш круг общения по большей части ограничивался женами, дочерьми и сестрами офицеров полка. С ними мы танцевали на балах и сидели за ужинами. Я вел там довольно уединенную жизнь. В особенности после того, как обручился с Фелицией.
Это признание в верности женщине, с которой граф был едва знаком, да и то лишь по письмам, встревожило Джасину. Должно быть, Фелиция имеет над мужчинами какую-то необыкновенную власть, если она так запала в души и старого, и молодого графов.
Ей, Джасине, о такой власти не приходится даже мечтать.
В последнее время доктор Карлтон с головой ушел в работу. Особенно с тех пор, как получил письмо от друга, который был профессором эпидемиологии в Эдинбурге. Если он не навещал пациентов, то закрывался у себя в кабинете и штудировал медицинские трактаты. Он больше не ходил к графу ужинать.
Джасина удивилась, когда однажды утром отец надел плащ и сел рядом с ней в экипаж, который приехал, чтобы отвезти ее в замок.
- Мне нужно поговорить с графом, - вот все, что он сказал дочери.
Когда они вошли в библиотеку, в камине весело потрескивали дрова. Граф удивился, увидев, что вместе с Джасиной приехал ее отец. Он вежливо предложил обоим присесть.
- Простите, что явился утром и без приглашения, - сказал доктор, - но меня привела к вам крайняя нужда.
Джасина поднялась.
- Хочешь поговорить с графом наедине, папа?
- Нет, нет, - сказал доктор. - То, о чем я пришел побеседовать, касается тебя.
- Меня, папа?!
Джасина вновь опустилась на стул. Ее охватило легкое беспокойство.
Доктор Карлтон вытер лоб платком.
- Вы, несомненно, слышали о вспышке холеры в Эдинбурге? - обратился он к графу.
- Да, - ответил граф, - и меня утешает факт, что это случилось далеко за границей Англии.
- О, у меня нет опасений, что эпидемия распространится на юг, - сказал доктор. - Однако меня очень интересуют подобные заболевания. Мне написал мой бывший учитель, профессор Эдинбургского университета. Он будет весьма благодарен, если я помогу ему притушить эту вспышку, и я склонен согласиться. Беспокоит меня только Джасина.
- Но, папа, - воскликнула девушка, - я должна ехать с тобой!
Как ни приятно было Джасине проводить время с графом, она искренне считала, что ее долг помогать отцу. Услышав слова девушки, граф как-то странно изменился в лице и отвернулся к огню.
Доктор Карлтон покачал головой.
- Нет, Джасина. Я не могу подвергать тебя такой опасности.
- Но, папа...
Доктор был непреклонен.
- Не надо меня уговаривать, - сказал он. - Я не хочу, чтобы ты ехала со мной, равно как не хочу, чтобы ты оставалась дома одна.
Граф отвернулся от камина и стал прислушиваться к разговору.
Доктор продолжал:
- Сейчас я пришел в замок, чтобы попросить графа взять тебя под свою защиту, пока я буду в отъезде.
- Ты хочешь, чтобы я осталась здесь... в замке? - запинаясь, проговорила Джасина.
- Если граф даст на то согласие, - ответил ее отец.
Граф чуть не вскочил на ноги.
- Разумеется, я согласен. Превосходная идея. Я... то есть Сара... будет рада возможности чаше видеть вашу дочь.
Джасина отвернулась. Она не могла скрыть разочарования, услышав от графа, что обрадуется Сара, а не он.
Доктор и граф пожали друг другу руки.
- Поезжайте со спокойной душой, мы приложим все силы, чтобы ваша дочь чувствовала себя здесь как дома, - улыбнулся граф.
- Я бесконечно благодарен вам за помощь, - сказал доктор.
Так и решили: Джасина остается в замке Рувен в качестве гостьи, пока доктор не вернется из Эдинбурга. Девушка провожала отца с тяжелым сердцем. Она волновалась за него и уже скучала. В то же время Джасина не могла не радоваться своей новой жизни в замке.
Ее спальня находилась в одной из башен. Кровать была с балдахином из розового шелка. Джасина никогда не жила в такой роскоши, и никогда ее такие баловали. Нэнси каждое утро разжигала камин и открывала занавеси, а потом приносила Джасине горячего шоколада со сдобным печеньем. Пока девушка завтракала, Нэнси наполняла горячей водой ванну, стоявшую в углу комнаты за перегородкой из слоновой кости.
- Нэнси, я чувствую себя неловко, - смеялась Джасина.
- Наслаждайтесь, мисс, - говорила Нэнси. - Это не будет длиться вечно.
Джасина по обыкновению проводила каждое утро с графом. Днем она читала у себя в комнате или учила французский и латынь, продолжая занятия, которые они начали с отцом. Иногда она заглядывала в детскую, где Сара угощала ее чаем и сплетнями. Если стояла хорошая погода, девушка надевала плащ и отправлялась навещать бедные семьи. Она относила им продукты, которые кухарка собирала для нее в корзину.
Граф обычно ужинал один, но, когда приходили гости, Джасину просили спуститься. За столом обсуждались дела поместья или политика. Девушка внимательно слушала, одновременно рассматривая изысканно обставленную столовую.
В другие вечера Джасина ужинала у себя в комнате или у Сары, а потом бродила по длинным коридорам замка и любовалась картинами. Приходилось щипать себя, чтобы удостовериться, что нет, она не спит, она действительно гостья в замке, которым всегда восхищалась.
Однажды утром граф спросил Джасину, не хочет ли она увидеть те части замка, которые после смерти старого графа стояли закрытыми. Девушка была заинтригована и сказала, что хочет.
Чуть позже она с замиранием сердца остановилась перед огромной дубовой дверью и та медленно, со скрипом отворилась. Перед ними была длинная галерея. На стенах висели портреты первых Рувенов.
Джасина остановилась возле портрета красивой молодой женщины.
- Кто это, милорд? - спросила она.
- Опишите мне портрет, и тогда я смогу ответить, - мягко напомнил он.
Джасина покраснела и принялась описывать картину: женщина с огромными глазами и черными как смоль волосами; на ней было пурпурное платье, а вокруг шеи сверкало бриллиантовое колье.
Граф кивнул.
- Ах да. Это моя бабушка. Ее личные апартаменты располагались в этой части замка. Когда она умерла, деду стало невыносимо сюда заходить и он велел все запереть. Но вчера я приказал, чтобы эти комнаты снова открыли.
Джасина вздохнула, разглядывая портрет.
- Она такая... такая необыкновенная. Платье очень красивое. А колье...
Граф задумался.
- Вы хотели бы увидеть это колье? - спросил он.
Джасина широко распахнула глаза.
- Оно... по-прежнему у вас, милорд?
Граф рассмеялся.
- Это фамильная драгоценность. Идите за мной, Джасина.
Хьюго настолько ясно помнил расположение комнат, что без труда довел девушку до конца галереи, а оттуда свернул в коридор, ведущий в северо-восточную башню.
Словно по какому-то наитию, он остановился у двери, за которой открылась огромная, пышно обставленная комната. Стены были обтянуты желтым шелком. Резная кровать с балдахином была из дуба. Зеркала на стенах были в золоченых рамах. У окна стоял туалетный столик орехового дерева.
Граф принялся водить пальцами по столику, пока не нашел голубой кожаный футляр. Он открыл его, и Джасина ахнула.
Внутри на пурпурной бархатной ткани лежало колье, которое девушка видела на картине.
- Примерьте, - предложил граф.
Дрожащими руками Джасина обернула колье вокруг шеи и защелкнула замочек. Отступив на пару шагов, она взглянула на свое отражение в зеркале туалетного столика.
- Как оно смотрится? - спросил граф.
- Оно... ослепительно... - тихо ответила девушка.
Как жаль, что граф ее не видит! Колье определенно ей к лицу.
Хьюго вздохнул за ее спиной.
- По семейной традиции его передают из поколения в поколение жене старшего сына, - сказал он.
Джасина мгновенно все поняла. Эту часть замка открыли для Фелиции. Эту комнату готовят для Фелиции. И это колье, эта нить бриллиантов и рубинов, ослепившая ее в зеркале, тоже предназначена Фелиции. Трясущимися пальцами Джасина сорвала камни с шеи и бросила их в футляр.
- Пожалуйста... я хочу... вернуться к себе, милорд, - сказала она.
Граф слышал, как грубо колье швырнули в футляр, и не мог понять, в чем дело.
- Что случилось? - мягко спросил он.
- Н-ничего. Я... мне вдруг сделалось дурно. Вот и все.
Граф заколебался, но потом коротко кивнул.
- Как вам будет угодно, - сказал он.
У себя в комнате Джасина упала в кресло перед камином и в смятении уставилась на пламя.
Чем больше времени она проводила с графом, тем острее возмущала ее сама мысль о Фелиции Делиль. В то же время девушка понимала, что это несправедливо. Фелиция не виновата, что она, Джасина, согласилась на предложение графа читать ему. Сама Фелиция уже столько выстрадала в жизни, почему бы ей не ухватиться за последний шанс на счастье?
Ветер стучал в окна и загонял дым обратно в дымоходы. Джасина подтянула к себе ноги и уперлась подбородком в колени. Она строго напомнила себе, что граф нуждается в ее помощи, ему приятна ее компания. Она должна довольствоваться этим ровно столько, сколько это продлится, и не более.
Следующим утром настроение Джасины улучшилось, как и погода. К полудню солнце настолько прогрело воздух, что граф предложил девушке почитать ему на улице. Они сели на изящную железную скамейку возле замковой стены. Граф попросил Джасину почитать стихи.
Солнце пригревало девушке щеки. Она переворачивала страницы и читала стихи мечтательным голосом.
Внезапно граф поднял голову.
- Что это? - спросил он.