Ровно 90 лет назад октябрьская революция пришла в мир из Киева – из Столицы Ведьм! И киевлянин Михаил Булгаков знал, почему в тот год так ярко горят на небе Марс и Венера – боги-прародители амазонок. Ведь "красная" революция – стала революцией женской. Большевики первыми в мире признали за женщиной равные права, сделав первый шаг к... Новому Матриархату. В этом захватывающем приключенческо-историческом романе вы встретитесь с киевской гимназисткой и будущей первой поэтессой России Анной Ахматовой и Михаилом Булгаковым. Узнаете, что украинки произошли от легендарных амазонок, поэзия причудливым образом переплетена с магией... И поймете, История может быть увлекательной, как детектив, если ее пишет Лада Лузина!
Содержание:
Лузина Лада - Киевские ведьмы. Выстрел в опере 1
Глава первая, в которой случается невозможное 1
Глава вторая, в которой объявлят войну 5
Глава третья, в которой Даша и Маша решают поменятся мамами 8
Глава четвертая, в которой мертвые воскресают 13
Глава пятая, в которой Мир ведет себя, как герой. 17
Глава шестая, в которой проявляется неизвестный усач 21
Глава седьмая, в которой Даша собирается умирать 25
Глава восьмая, из которой выскакивают легендарные амазонки 29
Глава девятая, в которой Демон излагает теорию жертвы 33
Глава десятая, в которой в которой Маша встречает много знакомых лиц, при компрометирующих их обстоятельствах 38
Глава одиннадцатая, в которой трамваи ведут себя неприлично 41
Глава двенадцатая, в которой Маша предлагает всем покончить с собой 45
Примечания 49
Лузина Лада
Киевские ведьмы. Выстрел в опере
- Мама, а когда я вырасту, я смогу купить Мариинский дворец?
- Ты сможешь просто забрать его себе.
- А я смогу летать?
- Да, доченька, сколько угодно…
- А когда я стану такой, как ты?
У ее мамы были золотые волосы, а глаза голубые и ясные, как камешки на дне ручья. Ее мама могла совершенно все. Даже отвечать на вопросы дочери, одновременно чертя что-то важное и взрослое в большой бухгалтерской тетради.
Только теперь она не ответила.
Ровная строка под ее рукой оборвалась… Мама недоверчиво нахмурилась, закусила нижнюю губу и медленно, отрицательно покачала головой. А секунду спустя, вырвала из тетради последний лист и скомкала его в шар.
- Мама что ты делаешь? - спросила дочь.
- Ничего. - Мама не глядела на нее. Она глядела на шар. - Что ты спрашивала, милая?
- А когда я стану такой, как ты?
- Скоро. - Мамин голос прозвучал странно. - Очень скоро. - Шар полетел в корзину для бумаг.
- Мама, - удивленно вскрикнула дочь, - у нас тетя!
Мать обернулась. В дверном проеме стояла незнакомая девушка.
- Мама… - плачуще произнесла гостья.
- Это моя мама! - возмутилась дочь. - У нее нет других девочек!
- Не бойся... Тетя шутит, - утешила ее золотоволосая мама. - Что-то произошло? - Она исподлобья смотрела на гостью.
- Я очень прошу тебя... Очень тебя прошу… - попросила та, запинаясь. - Сделай так, чтобы Трех не было.
- Ты пришла ко мне за этим?
- Да.
- Значит?
- Да. Ты умерла! Ты умерла, ма!
Женщина остановила ее поднятым пальцем. Помедлив, вытащила из корзины измятый листок. Аккуратно разгладила его. Перечитала.
И отрицательно покачала головой.
- Мне очень жаль, - сказала она, - очень жаль, дорогая.
Глава первая, в которой случается невозможное
"То ль дело Киев! Что за край!
Валятся сами в рот галушки,
Вином - хоть пару поддавай,
А молодицы-молодушки!
Ей-ей, не жаль отдать души
За взгляд красотки чернобривой.
Одним, одним не хороши…" -
"А чем же? расскажи служивый".
…Разделась донага; потом
Из склянки три раза хлебнула,
И вдруг на венике верхом
Взвилась в трубу - и улизнула.
Александр Пушкин "Гусар".
В ясный июльский день по аллее Гимназистов, разрезающей пополам бывший Бибиковский бульвар, шла чудаковатая рыжая барышня.
Чудаковатым был ее взгляд - то затравленно прыгающий, трусливо исследуя идущих навстречу (при чем вальяжно-летние мужчины отчего-то не интересовали барышню вовсе, а вот дамы, вне зависимости от возраста, подвергались немедленному облучению серо-зеленых глаз), то горделиво прорисовывающий фасады левосторонних зданий с любовью хозяйки, готовящей мир к капитальному ремонту.
Рыжая деловито ощупала взором изумрудный дом-"шкатулку" - единственный в Киеве, украшенный лепниной из фарфора.
Мысленно дорисовала недостающую башню к фасаду дома 18-ть - бывшей 2-й гимназии, где учился в приготовительном классе Миша Булгаков, и служил в должности регента хора его родной дядя Булгаков С. И.
Положила руку на грудь, где, на шнурке, под рубашкой, висел не крест, а диковинный ключ от первого 13-того дома…
А шагов десять спустя, повела себя и вовсе чудно.
Резко остановилась, и на ее круглом лице объявилось симптоматичное выражение, случающееся у особей женского пола, внезапно и не запланировано встретивших на пути главного мужчину своей жизни, - который уже бросил их болезненно и навсегда.
Вот только никаких мужчин на пути рыжей не наблюдалось.
За низкой оградой аллеи, сияя семью золотыми и сине-звездчатыми куполами, стоял Самый Прекрасный в мире Владимирский собор!
Рыжая впилась в него отчаянно страдающими взглядом .
Но на том чудеса не закончились.
Аккурат, в это самое время в начале аллеи появился еще один женский экземпляр - длинноногий, надменно-красивый и по июльскому полуголый. Экземпляр сопровождал мужчина, глядевший на обнаженное, перечеркнутое узкой полоской бретельки плечо своей спутницы так, словно жаждал откусить от него хоть кусочек.
- Я тебе сто раз говорила, это был обычный девичник! И если ты будешь вести себя, как идиот… - раздраженно отчитывала сопроводителя девушка, не взирая ни на его обожание, ни на него самого.
И поперхнулась, увидев рыжую.
- Аллочка, ну пойми… - заныл парень.
И замолчал.
Позабыв про воспитуемого мужчину, длинноногая направилась в сторону рыжеволосой. Подошла к ней мелкими, робкими шажками, посмотрела с ничем не объяснимым восторгом на ее двадцатилетней давности полосатую мужскую рубаху, израненные дырами дешевые джинсы, и вдруг переломилась пред той пополам в непонятном и низком поклоне:
- Слава вам, Ясная Киевица! - пролепетала она, исполненным преклонения голосом.
Рыжая вздрогнула.
Оглянулась.
Глубоко и нервно засунула руки в карманы измученных джинсов, и, буркнув невнятное "здрасьте", позорно помчалась прочь.
- Кто это такая? - мужчина стоял за спиной своей девушки, потрясенно косясь в сторону убегающей замарашки. - Вид у нее бомжовый…
- Молчи! - зло шикнула девушка. И злость ее адресовалась вопрошающему, его реплике, увиденной им не лестной для нее мизансцены, уважительно обминая рыжеволосую. - Ты не знаешь, кто она. Ты живешь в Ее Городе!
*****
- Итак, …на повестке дня у нас три вопроса. Первый: можем ли нам колдовать для собственной надобности.
Выговорившая эти казенные слова черноволосая дама, застыла в раме балконных дверей, распахнутых в солнечный, шелестящий листвой Ярославов Вал.
Внизу, по улице, в русле которой пролегал в ХI веке высокий вал, построенный князем Ярославом Мудрым, желавшем защищать свой стольный Град от врагов, шествовали неспешные киевляне, - нимало не задумывающиеся ни о происхождении названия улицы, ни о том, кто живет в коралловой башне дома-замка на Яр Валу №1.
В Башне же обитали шестеро.
Вылизанная (собственным языком) белоснежнейшая кошка Белладонна, сидевшая на полу в двух шагах от казенной дамы и вполне серьезно взирающая на говорившую. Громадный и исхудавший черный кот Бегемот, с разбойничьей мордой и надорванным левым ухом, умостившийся поодаль, презрительно повернувшись к честной компании задом. И круглая рыжая кошатина по имени Изида Пуфик, возлежавшая в виде раскормленной горжетки на шее улыбающейся, смешливой девицы.
Раскормленная горжетка чем-то неуловимо напоминала свою хозяйку - вопиющую блондинку, - крутобюстую, круглоглазую и круглоносую. А вот сидящая рядом с блондинкой рыжая барышня в полосатой рубахе,- казалась полной противоположностью соседки.
Да и вообще, все три женщины, - брюнетка, блондинка и рыжая, собравшиеся в круглой комнате Башни дома на Яр Валу, 1 - были полной противоположностью друг друга, и стороннему наблюдателю трудно было б измыслить причину, способную объединить воедино подобный триумвират.