Слабая надежда, что альбомы будут отложены в сторону, не оправдалась, и ей пришлось вытерпеть подробный рассказ о каникулах на курорте и принять участие в демонстрации различных семейных фотографий, сделанных в разные периоды ее жизни. Паула чувствовала себя оскорбленной и злилась на мать за то, что та поведала Грегорио слишком много подробностей. Зачем столько личной информации?
– Мы должны повторить нашу встречу, улыбнулась Амелия, когда Грегорио объявил, что им пора уходить.
– Конечно, – согласился он. – Но теперь приглашаем мы. Паула сообщит, на какое число будет намечен ужин.
По дороге к стоянке они молчали. Манфреди проводил ее до машины, подождал, пока заработает двигатель, и пошел к своему автомобилю. Они въехали в ворота с разницей в несколько секунд и выключили зажигание почти одновременно. Паула собрала яркие пакеты с покупками и пошла в дом. Когда она поднималась по лестнице, Грегорио догнал ее и перехватил ношу.
– Твоя мама очаровательная женщина.
– Я надеюсь.
Он вошел за ней в спальню, положил пакеты на стул и начал развязывать галстук.
– Я постараюсь, чтобы Амелия имела возможность почаще бывать на вечеринках, которые будем устраивать.
Паула скинула туфли и начала раздеваться.
– Уверена, ты ее очень обрадуешь. Она сняла часы, цепочку с кулоном и пошла в душ. Все, что ей сейчас требовалось, это прохладные струи воды и постель. Завтра настанет еще один день, в магазин поступит новый товар… Включив воду, молодая женщина шагнула в кабину. Взяв мыло, Паула стала машинально взбивать пену на губке, заодно представляя обновленную витрину магазина. Надо поменять одежду на центральном манекене… Может, использовать для контраста черные кружева?
Стеклянная дверь открылась, и Грегорио оказался рядом с ней. Места для двоих было достаточно, но она все равно воспротивилась столь бесцеремонному вторжению в свое личное пространство. Конечно, это было нелогично с точки зрения интимных отношений, связывающих супругов, но все равно Паула спросила недовольным голосом:
– Зачем ты вошел?
– Ты разве возражаешь?
– Да.
– Придется потерпеть. – Он взял мыло из ее пальцев.
– Послушай…
– Я слушаю и смотрю, любимая, – шутливо сказал Грегорио, беря ее за плечи. – В альбоме я заметил одну фотографию, на которой виднелась очаровательная маленькая родинка. – Его пальцы скользнули по спине вниз к ягодицам. – Где-то здесь. Ах, вот она. Как я мог ее пропустить? – Паула вырвалась, но он схватил ее и повернул лицом к себе. Вода била в его спину, стекая струями по телу. Паула ударила по этим потокам рукой и сжала кулак для нового удара.
– Не надо. – Его, глаза потемнели. Веселья как не бывало. – Ты играешь с огнем. Она яростно на него взглянула.
– А как ты будешь чувствовать себя, если я начну искать на твоем теле всякие недостатки?
– Наверняка это подействует на меня возбуждающе.
– Ну конечно, а как же еще, – сказала она со злым цинизмом.
– Спорим?
– Да мне-то зачем это надо? – Действительно, спорить с ним было бы полным безумием, да еще стоя здесь абсолютно голой. Чистое сумасшествие – Чего ты надеешься добиться?
Она наконец вырвалась из его объятий.
– Если ты не возражаешь, я бы предпочла не заниматься сегодня сексом.
Грегорио снова притянул ее к себе и посмотрел прямо в глаза.
– А если я возражаю?
– Можешь идти с этим к черту.
Он почувствовал огромный соблазн взять ее прямо здесь, чтобы показать разницу между удовольствием и принуждением, и почти готов был это сделать, но в последний момент опустил голову и впился в нежный надменный рот, скорее в наказание, чем в порыве страсти. Желая добиться непроизвольного ответа, Грегорио держал ее до тех пор, пока не почувствовал, что Паула сдается.