Одна за другой Ольгу преследуют неудачи: болезнь любимой бабушки, неприятности в университете, предательство возлюбленного. Но вот среди туч блеснул лучик надежды: Ольга в группе студентов отправляется на стажировку в Париж - город искусств, изысканных вин и, конечно, любви. Ольга с детства мечтала попасть в этот удивительный город. И Париж вознаграждает ее, подарив встречу с пылким и прекрасным Мишелем…
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 6
Глава третья 10
Глава четвертая 14
Глава пятая 18
Глава шестая 22
Глава седьмая 25
Глава восьмая 28
Глава девятая 30
Глава десятая 33
Глава одиннадцатая 36
Глава двенадцатая 40
Глава тринадцатая 45
Глава четырнадцатая 48
Глава пятнадцатая 52
Глава шестнадцатая 55
Эпилог 58
Примечания 59
Екатерина Вересова
Терпкое вино любви
"Нет, все-таки она принцесса крови", - восхищенно подумал Мишель. В несколько прыжков он оказался у трапа. И уже через секунду Ольга была и его объятиях. Он приподнял ее над землей и крепко прижал к себе.
- Олья! Олья! Любимая моя девочка! - повторял он, а Ольга от счастья не могла вымолвить ни слова.
Только через пять минут они прервали долгий поцелуй, в котором слились, и стояли, не обращая внимания на обтекающую их людскую толпу, на крики носильщиков и свист взлетающих самолетов.
Глава первая
1
Сознание медленно возвращалось к ней в виде грязной пелены перед глазами и шума в ушах. Ольга почти не ощущала своего тела. Где она? Что с ней? Почему она ничего не видит? Откуда-то издалека до нее доносились смутные голоса. Ей показалось, что среди них она узнала голос соседки по лестничной площадке - Жанны Константиновны.
- Господи, да что же это делается! Серафим, ты только посмотри! На ней же места живого нет…
Голос соседа низко бубнил что-то в ответ.
- Еле дышит… Оленька! Оля! Очнись! - продолжали причитать над ней.
- Позвоните в "Скорую"… Скорее!
Резкая боль пронзила все ее тело от кончиков пальцев на ногах до затылка. Одновременно голос Жанны Константиновны взмолился:
- Осторожнее! Вдруг у нее что-нибудь сломано!
Серафим Петрович, кряхтя и тужась, - все-таки шестьдесят лет не шутка - поднял обмякшее тело девушки с земли и осторожно понес к подъезду.
Ольга попыталась открыть глаза. Веки не слушались. "А может быть, я ослепла?" - в ужасе подумала она и поднесла руку к лицу. Пальцы сразу стали липкими. Кровь! Лицо ее было в крови.
- Смотрите, она очнулась! Оля! Что произошло? Кто это был? - Жанна Константиновна, забыв про свой лишний вес, резво поднималась по ступенькам, не спуская глаз с Олиного лица.
Ольга снова попыталась открыть глаза, но, кроме какой-то розовой мути, ничего не увидела. Тело ее качалось, вздымаясь вверх по спирали лестницы. Она слышала свистящее дыхание Серафима Петровича и даже неровное биение его сердца.
Они жили в пятиэтажном "сталинском" доме с высокими потолками и широкими лестницами, обвивающими спрятанную за железной сеткой лифтовую шахту. Лифт вот уже несколько месяцев не работал, и хотя на нем красовалась табличка "Лифт на ремонте", никаких признаков ремонта не наблюдалось.
Жанна Константиновна уже давила на кнопку звонка.
- Отойди с Ольгой! - шикнула она на мужа. - Напугаем еще Капитолину!
Серафим Петрович послушно отступил чуть в сторону, чтобы открывшая дверь бабушка не сразу увидела внучку. Открыли быстро - у бабушки словно сердце чувствовало что-то недоброе.
- Пойду немного пройдусь, - сказала ей перед уходом Ольга, угрюмо разглядывая себя в зеркале.
- Куда ты на ночь глядя? - степенно спросила бабушка, как всегда, не показывая своего беспокойства.
- Просто подышать перед сном, - отчетливо произнося каждое слово, пояснила девушка и ушла, нарочито бесшумно прикрыв дверь. Все приличия были соблюдены. Однако бабушка чувствовала, что с внучкой творится что-то неладное.
И вот худшие ее подозрения подтвердились. На пороге стояла соседка Жанна, лицо у нее было белее мела.
- Что с Ольгой? - сразу спросила Капитолина и сжала руками виски. Последнее время у нее от малейшего пустяка поднималось давление.
- Ты только не волнуйся, Капуля, милая, тебе нельзя волноваться…
Когда так говорят, любой человек, даже если до этого был абсолютно спокоен, начинает беспокоиться и думать самое худшее.
- Ну говори же, Жанна, не тяни… Где она? Она жива?
- Жива, жива, - и соседка, пряча глаза, пропустила Серафима Петровича с Ольгой на руках в квартиру.
Лишь только бабушка увидела безвольно обвисшее тело своей внучки, синее от побоев лицо, заплывшие глаза, залитые кровью губы и подбородок, она схватилась за сердце и стала медленно оседать на пол. Подоспевшая соседка подхватила ее под локоть и осторожно усадила на стоящий в коридоре диванчик.
Через десять минут приехала "скорая" и увезла сразу двух пострадавших - Ольгу с многочисленными ушибами и сотрясением мозга и ее бабушку, Капитолину Александровну, с гипертоническим кризом.
2
Декан французского отделения филологического факультета задумчиво расхаживал по кабинету. Этот сухой желчный старичок в пропахшем нафталином черном костюме когда-то преподавал античную литературу, а теперь занимался административными делами да изредка читал лекции. По общему мнению студенток, коих на факультете было большинство, декан проявлял чрезмерный интерес к вопросам пола, хотя и старался это скрыть. Его манера говорить была нарочито неприязненной, к нерадивым студентам он относился с повышенной строгостью. В его лекциях по античной литературе часто звучали весьма двусмысленные акценты - благо в древние времена люди не отличались высокой нравственностью. Лицо декана непроизвольно менялось, а голос становился вкрадчивым, когда речь заходила о творчестве Сафо или о каких-нибудь фаллических символах. Из-за постоянной внутренней борьбы с самим собой и своими наклонностями декан имел неуравновешенный и вздорный характер. Особенно доставалось красивым студенткам, их он всегда старался уколоть побольнее. К несчастью, Ольга входила в их число.
- Я не могу отправлять на учебу за границу студентку с подмоченной репутацией, - скрипучим голосом сказал декан и остановился у окна.
В кресле у стеклянного журнального столика сидела его собеседница - преподаватель французского языка Надежда Владимировна, впрочем, по имени-отчеству ее здесь никто не называл. Еще смолоду за ней прочно закрепилось прозвище - "мадемуазель Надин".
- Но вы же прекрасно знаете, - мягко возразила ему она, - что Оля ни в чем не виновата. Это просто недоразумение. Чистой воды недоразумение.
Декан засунул руки в карманы и стал переминаться с ноги на ногу.
- Мне ли вам объяснять, дражайшая Надин, что дыма без огня не бывает.
Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, уловив тонкий аромат ее духов, который вот уже много лет витал в коридорах университета. Мадемуазель Надин была давней его любовью. Он помнил ее еще молоденькой аспиранткой, которая, вопреки нареканиям местных строгих филологинь, носила узкие, в обтяжку, брюки и умопомрачительно короткие стрижки. Сейчас волосы ее уже поседели, но чисто французский шарм, за который она и получила свое прозвище, остался.
- Понимаете, Вячеслав Николаевич, дым иногда очень легко перепутать с туманом, - сказала мадемуазель Надин, отпивая кофе из фарфоровой чашечки. - Я знаю Олю очень давно. Она вполне достойная кандидатка на поездку. Спокойная, уравновешенная, скромная. В конце концов, у нее лучшее произношение на курсе!
Она не стала рассказывать декану, как вчера после занятий обнаружила "спокойную и уравновешенную" Ольгу в углу раздевалки на первом этаже. Завернувшись в плащ, девушка безутешно рыдала. Надин молча обняла ее за плечи и повела в свой кабинет. Там она усадила ее перед собой и налила ей из термоса кофе (Надин обожала кофе). Затем открыла створку своего письменного стола и достала оттуда маленькую бутылочку коньяка. Плеснула несколько капель в чашку.
- Выпей и успокойся, - сказала она. - Действует как лекарство.
Ольга вытерла рукавом блестящие от слез глаза и залпом выпила обжигающий напиток. По телу сразу пробежала жаркая волна.
- А теперь рассказывай, что случилось. Знаешь ли, увидеть тебя в слезах - это все равно что "выставить в музее плачущего большевика"… - мадемуазель Надин закурила ментоловую сигарету и предложила Ольге.
Ольга не любила курить, но иногда, за компанию, позволяла себе сигаретку-другую.