Возвращаясь домой, Лиза думала о будущем немного спокойнее. Работать у Инги больше невозможно: вся кровь приливала к Лизиным щекам, когда она вспоминала сегодняшнюю отвратительную сцену, и где гарантии, что подобное не повторится? Значит, надо действительно позвонить по телефонам фирм - вон их сколько, в любой газете - и попытаться устроиться на подходящую работу.
Лиза старательно гнала от себя мысль о том, чего именно она ищет. Лучше думать просто о зарплате - чтобы хватило за комнату платить.
В понедельник она звонить не стала: вспомнила, что мама ни одного дела не начинала в понедельник, тяжелый день. Лиза дождалась вторника и, положив перед собой "Московский комсомолец" и еще несколько газет, принялась накручивать телефонный диск.
К ее удивлению, ни в одной фирме ей не отказали! Расспрашивали о возрасте, владении языком, умении обращаться с компьютером - и предлагали прийти на собеседование.
- Какого вы мнения о своей внешности? - спросила ее женщина по одному из телефонов.
- Не знаю… - Лиза растерялась, услышав подобный вопрос. - Говорят, выгляжу неплохо…
На всякий случай она решила не ходить в фирму, где сразу задают подобные вопросы: вполне возможно, это просто формальность, но Лиза не хотела связываться с сомнительными людьми.
Удачное начало поисков придало ей уверенности. "В самом деле, - думала Лиза. - Ведь я устраиваюсь просто секретаршей, как бы это ни называлось; смешно было бы не справиться!"
Для походов в фирмы она выбрала изящный кремовый костюм - пиджак и юбку - из берсеневской коллекции, который, как она сразу заметила, создавал облик не только деловой, но в первую очередь очаровательной женщины. Юбка, может быть, чуть-чуть коротковата, но при стройных ногах смотрится отлично и ничуть не вызывающе.
Собеседования, правда, оказались не такими удачными, как телефонные звонки. Узнав, что Лиза не знает английского, "экзаменаторы" начинали говорить несколько более кисло, чем сразу, как только видели ее. И компьютер ей предстояло осваивать на месте, и стажа у нее не было…
Очень скоро Лиза поняла, что шансы ее невелики - как бы уверенно она себя ни чувствовала.
- Что ж, Елизавета Дмитриевна, - задумчиво произнесла дама, говорившая с ней в одной из фирм по продаже обуви. - Может быть, мы вас и возьмем, но вы же понимаете: платить вам только за приятную внешность никто не собирается, опыта у вас никакого, образования нет… На что вы вообще рассчитываете?
Может быть, дама говорила только для того, чтобы сбить цену, но слова ее задели Лизу. Никогда еще не было у нее такого отчетливого ощущения, что все ее достоинства вовсе не очевидны, что окружающие относятся к ней совсем не так, как она ожидает. И возразить ей нечего…
Она вдруг снова почувствовала себя робкой девочкой-провинциалкой, растерянной в недоброжелательной Москве, неуверенной в себе. А ей-то казалось, это чувство исчезло навсегда! В Германии она впервые ощутила, что многое может, надо только доверять себе, и вот - опять…
- Оставьте ваш телефон, - сказала дама, несколько смягчившись. - Может быть, у нас будет что-нибудь и для вас.
Но все это было невинными булавочными уколами по сравнению с тем, что услышала она в фирме по продаже сложной телевизионной техники.
В сияющий офис, оформленный в настоящем европейском стиле, она попала в пятницу, после ежедневных бесплодных переговоров. Лиза чувствовала себя уставшей, расстроенной и, увидев, как респектабельно выглядит этот офис, едва не раздумала в него входить: зачем, уж здесь-то требуются только профессионалы!
Но, к ее удивлению, прелестная секретарша лет двадцати пяти - длинноногая, в безупречном костюме - внимательно выслушала ее, доброжелательно кивая, записала ее данные в какую-то кожаную книжечку с отрывными страницами и, приветливо улыбнувшись, сказала:
- Подождите минутку, пожалуйста, я доложу шефу.
А вдруг? Сердце у Лизы забилось быстрее. Как хорошо было бы работать здесь, среди приятных и вежливых людей, и не видеть Ингино высокомерное лицо, не слышать опостылевшее "моя милая"…
Шеф вышел через пять минут; милая секретарша сопровождала его. На вид шефу было лет тридцать, он был молод, подтянут и являл собой образец преуспевающего молодого бизнесмена, каким его и представляла себе Лиза. Видно было, что он занят: задал Лизе несколько вопросов, внимательно оглядел ее и, кивнув секретарше, удалился. Это немного смутило Лизу, но она тут же обругала себя: что же, два часа он должен ее расспрашивать, как будто других дел нет?
- Вы нам подходите, - объявила секретарша, когда шеф ушел.
- Но чем я буду заниматься? - осторожно поинтересовалась Лиза. - Мне показалось, его секретарем работаете вы?..
- Не только я, - улыбнулась девушка. - Главный к вам вопрос: как вы относитесь к совместным посещениям сауны с шефом?
Этот вопрос был задан таким невозмутимым тоном, как будто девушка интересовалась, как она относится к совместному чаепитию; от удивления Лиза не сразу сообразила, что ответить. Девушка смотрела на нее, продолжая мило улыбаться.
- То есть… как это? - наконец пробормотала Лиза. - При чем здесь сауна?
- Шеф посещает сауну довольно часто, - разъяснила ей секретарша, словно Лизу интересовал график посещения сауны. - В ваши обязанности будет входить сопровождать его. Мы считаем необходимым сразу оговорить круг обязанностей.
Последнюю фразу девушка произнесла с оттенком гордости - видимо, за фирменный стиль.
- И это все, что мне придется делать? - спросила Лиза, с трудом заставляя себя говорить спокойно.
- Нет, конечно, будут и другие обязанности - непосредственно в офисе. Естественно, с учетом того, что у вас нет опыта работы, - добавила она многозначительно.
- Мне очень жаль, - сказала Лиза, вставая и глядя в безмятежные глаза секретарши. - Но я не смогу работать у вас.
Девушка пожала плечами и встала вместе с Лизой.
Вот так, вот так, и больше ничего, повторяла про себя Лиза, стоя у светофора на перекрестке. Красный свет сменился зеленым уже раз пять, а она все стояла на переходе, глядя перед собой невидящими глазами.
- Девушка, что случилось? - Милиционер подошел к ней незаметно, тронул за локоть. - Есть проблемы?
- Нет-нет, все в порядке, - торопливо возразила Лиза, отшатнувшись от него. - Просто задумалась.
С этими словами она бросилась бежать через дорогу; к счастью, свет опять был зеленый.
"Больше ничего и быть не может, - думала она, бредя по другой стороне Садово-Кудринской. - Чего же еще ожидать?"
Эта мысль сверлила мозг, не давала покоя даже ночью. Лиза ворочалась в кровати, выходила на кухню - но сон не приходил, все тело было напряжено, в висках стучали острые молоточки.
"Чему ты удивляешься? - пыталась она себя убедить. - Ведь ты действительно ничего не умеешь, и опыта у тебя действительно нет. Смазливая девочка, больше ничего, и предложения соответствующие!" Но в душе она понимала, что это не так.
Чего она не умеет по сравнению с холеной секретаршей, которая сопровождает шефа в сауну по графику? Да, не знает английского - но, позанимавшись когда-то немецким на курсах секретарш, Лиза знала: тот "деловой английский", которому там учат, не слишком отличается от ее незнания. Компьютер - дело нескольких дней, она ведь умеет печатать на машинке после школьного профцентра. Тогда что же?
Еще два года назад в такой ситуации Лиза обвиняла бы себя, считала бы себя никчемной и недостойной. Но та беспричинная неуверенность в себе осталась позади. И теперь обвинять было просто некого - только судьбу, как говорила Ольга Воронцова. "Права она была: я тоже так живу", - с горечью думала Лиза.
Инга позвонила на следующий день.
- Лиза, в котором часу ты придешь? - спросила она, как будто они расстались вчера. - Учти, мне надо выйти из дома в половине пятого, но ты можешь прийти и раньше - погуляешь с Тошей.
Тон у Инги был примирительный, но совсем не извиняющийся. Лиза сцепила пальцы, сжала их так, что едва не вскрикнула от боли.
- Я приду в четыре, - ответила она.
Положив трубку, она медленно опустилась на пол тут же, у телефона, и в голос заплакала.
4
Осень прошла однообразно и потому незаметно. Лиза оставила всякие попытки найти другую работу и перебороть судьбу. Она старалась не думать: было ли в этом смирение с тем, что "выше головы не прыгнешь", как говорила мама, или надежда на будущее. Что в лоб, что по лбу…
Иногда самой не верилось, что ей всего двадцать два. Прежде Лиза понимала: ее нынешний возраст называется юностью, молодостью, а потом она станет взрослой, а потом… Лиза не знала, что будет потом - эти времена казались совсем далекими, - но она всегда чувствовала движение времени, с которым были связаны изменения в ее душе, в ее мире.
Теперь все переменилось: как человек с нарушениями вестибулярного аппарата не чувствует пространства, так Лиза не чувствовала собственного возраста. "Может быть, это уже старость? - думала она с испугом. - Но невозможно же, почему вдруг?.." О будущем она старалась вовсе не думать.
Работать приходилось довольно много: Инга, судя по всему, взялась за устройство своей судьбы особенно решительно. Это произошло после неожиданного приезда Широбокова.
Однажды, придя к Тошке утром - теперь она не только приглядывала за ребенком, но и занималась с ним регулярно, по расписанию, чтением, математикой и немецким, - Лиза поняла, что в доме что-то произошло. В прихожей стояли чемоданы, из гостиной доносились взволнованные голоса.
- Лиза, ты знаешь, кто приехал? - Тошка выскочил ей навстречу. - Мой папа приехал!
- Да? Очень хорошо, ты ведь обрадовался? - спросила она.