Эбби хотела возразить. Да она даже не знала, что он будет на балу сегодня вечером. Но тут же поняла, что он прав. Она действительно надела сегодня эти рубины именно для него. Одеваясь, она представляла себе, какими глазами Люк посмотрит на рубин, соблазнительно лежащий в ложбинке между ее грудей.
- Ты помнишь, как я тебе его подарил?
- Да, - выдохнула она, глядя ему в глаза и видя в них свои собственные воспоминания.
- Наше первое Рождество. Сочельник, мы сидели здесь, на ковре перед камином.
Она прильнула к нему, истомленная его голосом, чувствами, которые он в ней вызывал.
- Я подарил его тебе в канун Рождества, потому что не мог дотерпеть до утра.
Люк провел пальцами по камню, но Эбби была готова поклясться, что чувствует это сильное и нежное прикосновение на своей коже.
- А ты заплакала. Ты сказала, что он очень красивый, красивый до слез.
- Люк…
- Я надел тебе его на шею, а потом мы занимались любовью, прямо здесь, перед рождественской елкой.
Он выпустил рубин из пальцев и теперь гладил ее по груди, отчего она начала дрожать.
- Я, как сейчас, вижу тебя. Ты была совсем голая, только рубин на шее, и по всему твоему телу вспыхивали от него цветные искры.
У нее перехватило дыхание.
- И ты была такая красивая. Ты тоже была красива до слез.
- Люк…
Она обхватила руками его шею, обняла так крепко, будто он был спасательным кругом, который помог бы ей выжить в бушующем море. Она уткнулась ему в шею и вдыхала его запах, такой знакомый. Он пах перцем и сексом.
Его руки умело справились с молнией на спине ее платья. Когда Эбби высвободилась из платья, его глаза жадно вспыхнули.
- Ты голая? - Люк смотрел на нее взглядом дикого, сильного, голодного зверя. - Ты была совсем голая под платьем? Весь вечер?
- Платье такое узкое, я не хотела, чтобы были видны швы от белья.
Она стояла перед ним, как в их первое Рождество - совсем нагая, лишь алый рубин горел на шее.
- Я мог потерять тебя сегодня вечером… - Он целовал ее глаза, лоб, виски. - Я мог навсегда потерять тебя.
Эбби крепко зажмурила глаза, чтобы не расплакаться от горькой мысли: да, она выжила, но он все равно потерял ее.
И все-таки, только на одну ночь, она про это забудет. Забудет боль, обиду, унижение и отдаст всю себя Люку.
- Возьми меня, - попросила она.
- Эбби… - он почти простонал ее имя, а она, едва спустив смокинг с его плеч, срывала с него рубашку, и вот уже ее дрожащие от нетерпения ладони легли на его широкую грудь.
Эбби никогда не переставала удивляться телу своего мужа. Он смотрелся таким тонким и гибким в одежде, теперь же, обнаженный, он выглядел глыбой восхитительных выпуклых мышц.
Каштановые волосы курчавились на его груди и дорожкой уходили вниз. Эбби последовала за ними глазами, и в ушах у нее зашумело, когда она увидела, как он возбужден.
Люк слегка тронул ее затвердевшие соски, и от этого быстрого прикосновения Эбби почувствовала, словно горячий удар внизу живота.
- Даже не надейся, что я буду ждать, пока мы доберемся до кровати.
- А разве нам нужна кровать? - Эбби приподнялась на цыпочки и, найдя его рот, стала быстро и жадно посасывать его язык, предвкушая иное, более острое наслаждение.
Он застонал и сразу же запустил свою руку между ее бедер. Она опять задохнулась, когда он всей ладонью охватил ее мягкий пушистый холмик, а его пальцы пробирались все глубже. Она раздвинула бедра, не отрываясь от его рта, в неутолимом голоде вновь и вновь всасывая его язык.
Люк скользнул ей внутрь пальцем, а потом двумя, и опять, и опять… Эбби закричала, подалась навстречу его руке и крепко сжала ее бедрами, потому что ей хотелось, чтобы эта ласка и это проникновение длилось вечно. Ее тело замерло на самой грани наслаждения, она хотела бы остановить время и оттянуть этот миг, но он уже наступил. Ей показалось, что ее тело взорвалось миллионом рубиновых искр, и она рванулась навстречу Люку, но он с силой удержал ее, а пальцы продолжали настойчиво и неумолимо двигаться внутри нее, делая наслаждение почти невыносимым.
Но еще до того, как последняя сладкая судорога прокатилась по ее телу, Люк опустил ее на ближайшую банкетку и лег сверху.
- Сейчас я войду в тебя, Эбби. Прямо сейчас.
- Да, Люк, сейчас!
Она обвила его ногами, поднимая бедра все выше, торопясь встретить его. Он вошел в нее и заполнил ее полностью: ее тело, ее мысли, всю ее. Так всегда было с Люком. Она двигалась навстречу ему, раскрываясь все шире, гонясь за его ритмом, то и дело приподнимаясь и повисая на его шее. Снова и снова. Они разделялись лишь для того, чтобы опять устремиться друг к другу. Ее тело двигалось все быстрее, предчувствуя новый взрыв наслаждения. И когда ни один из них не мог больше сдерживаться, он довел ее до оргазма несколькими мощными толчками и тут же сам застонал в экстазе.
Но уже через несколько минут Люк встал, поднял ее на руки, прижал к груди и понес вверх по лестнице в спальню.
Комната таяла в лунном свете, лившемся в огромные не зашторенные окна. Серебряные лучи тянулись поперек широкой кровати. Люк, одной рукой все еще прижимая Эбби к груди, другой рывком сбросил покрывало на пол.
Он не насытился своей женой. Он вообще сомневался, что когда-нибудь сможет ею насытиться. А теперь, поскольку бокал с отравленным шампанским стоял на каминной полке, он чувствовал, что хочет еще и еще прикасаться к ней, любить ее, всем своим телом ощущать, что она жива и что она с ним.
Он найдет способ решить проблемы, которые у них возникли. Он не позволит ей уйти. Он просто не сможет без нее.
Люк положил Эбби на душистые простыни и несколько минут просто смотрел на нее. Ее глаза были затуманены истомой только что пережитого наслаждения, губы опухли от его поцелуев. Рубиновый кулон мерцал на ее коже, белокурые волосы смешивались с полосами лунного света на голубых простынях.
Она напоминала древнюю языческую богиню.
И он хотел ее отчаянно.
- Люк…
Эбби едва выдохнула его имя, но этот звук отозвался во всем его теле.
Она протянула к нему руки, и он опустился в ее объятия, чувствуя себя как человек, вернувшийся домой после долгого и трудного путешествия. Кожа льнула к коже, смешивался пот, сила и нежность, бронзовое и серебряное от лунного света - их тела сливались.
Люк двигался вдоль ее тела, растягивая удовольствие, смакуя каждый сантиметр ее тела. Он находил губами ее затвердевшие соски, ласкал их языком. Покусывал, подогреваемый тихими стонами, срывавшимися с ее губ.
Его руки блуждали по ее телу, повторяя все его изгибы. Эбби подняла одно колено, и он улыбнулся, понимая, чего она от него ждет. Он провел рукой вниз по ее животу, сквозь островок белокурых золотистых волос туда, где она была такой влажной и горячей.
Она задрожала от прикосновения и нетерпеливо развела бедра, требуя новой ласки. Но теперь, когда первая вспышка страсти была утолена, он не хотел торопиться.
Люк соскользнул с кровати, встал на колени и за ноги потянул ее к себе. Эбби поднялась на локтях и смотрела на него сквозь длинные спутанные волосы, в ее глазах горел диковатый свет, от которого у него всегда перехватывало дыхание.
Он закинул ее ноги себе на плечи и медленно водил губами по ее бедрам, устремляясь туда, где они соединялись. Глядя ей прямо в глаза, он приник к ее горячему источнику. Его язык нашел крошечный бугорок плоти, в котором гнездилось сумасшедшее наслаждение. Она запустила пальцы в его волосы, а он продолжал свою нежную атаку.
- Люк, мне так хорошо… - прошептала Эбби отрывисто. - Так хорошо…
Он приподнял ее бедра, а она еще глубже запустила пальцы в его волосы и притягивала его голову к себе, будто боясь, что он остановится.
Он не отрывался от ее бутона, пока она не начала вырываться, измученная невыносимым наслаждением. Но он не отпускал ее, крепко удерживая за бедра, а она извивалась в его руках, как пойманная змея.
Глава четвертая
Эбби обняла Люка, положила голову ему на грудь, и биение его сердца возле самого ее уха одновременно и успокаивало, и пугало ее.
Это их последняя ночь. Ее сердце ныло, когда она думала, что жизнь ей придется доживать без него. Но даже теперь Эбби не могла не размышлять о том, действительно ли Люк был тем человеком, за которого она его принимала. В конце концов, если он солгал ей про гостиницу, возможно, он лгал ей и про все остальное. Кем он был? Каким он был на самом деле?
- Эбби…
- Не надо, - остановила она его, приподнявшись на локте и заглянув ему в глаза. - Не надо сейчас ничего говорить. Давай просто любить друг друга, забудем все остальное до утра.
Казалось, Люк хочет ей возразить. Она узнала это упрямое выражение его рта. Но он лишь погладил ее по щеке:
- Эбби, я могу себе представить, что ты думаешь обо мне, но… ты ошибаешься.
Она коротко вздохнула и потерлась щекой о его ладонь. Ей показалось, чья-то холодная рука стиснула ей сердце.
- Я бы очень хотела, чтобы это было так.
- Если ты меня выслушаешь… - сказал он почти умоляюще.
Но она не могла. Не сейчас. Рана от предательства была еще слишком свежей. Эбби слишком хорошо помнила, что´ она чувствовала несколько дней назад, когда обнаружила, что муж, которому она слепо верила столько лет, солгал ей. Что бы Люк сейчас ни говорил - он ни разу не был в гостинице, в которой, как он ее уверял, останавливался годами.
И она не могла забыть, что голос, ответивший по номеру, который ей дал Люк, был женским.
- Я не могу, Люк, - прошептала она. - Я не могу.