- А почему не гордитесь тогда тем, что вы - дочери Бога? Да, да! Ведь все люди Его дети. Разве эта мысль не дает вам силы? У кого еще просить помощи, когда трудно, как не у Отца Небесного? Самого могущественного из всех возможных!
- Хорошо, бабушка. Обязательно попросим. Но не сейчас, можно? Мне завтра с утра в командировку ехать, а я уже опухла от слез. Я пойду в душ и спать.
И пока бабушка продолжала наставлять на путь правильный Варвару и Надежду, Екатерина поспешила скорее скрыться в своей комнате…
"Сестра и подруга в чем–то правы, - размышляла теперь Катерина в салоне душного автобуса, навалившись плечом и головой на окно и закрыв глаза. - Крушение надежд - это одно. А что делать дальше? - это совсем другое. Меняться надо самой. Выбросить из сердца свою никчемную доброту и уступчивость, начать новую жизнь, начать все с чистого листа. Никогда больше не вспоминать людей, причинивших мне столько боли…".
И лишь в одном была беда - как сдержать свои обещания, когда сердце любит? Когда губы сами шепчут его имя, а в голове звучит лишь одно: "Верните мне его любовь! Я готова отдать за нее все на свете!!! Все, все, все…".
Телефонный звонок вывел Катерину из воспоминаний. "Ну, кто там еще? Кого несет нелегкая?". Женщина вытащила из походной сумки трубку мобильного телефона и внимательно посмотрела на определившийся номер. Нет, этот абонент ей не был знаком. Кто–то чужой. "Может, кто из родителей моих учеников?" Катерина нажала кнопку соединения с абонентом:
- Алло.
- Алло, Катенька, умоляю, только не вешай трубку! Выслушай меня, это очень важно! - прокричал в телефоне голос Родиона.
"Вот ведь мерзавец! Встречу - убью!" - промелькнула в голове мысль, уходящая своими корнями в нравоучения Надежды и Варвары.
"Надо же - не побоялся объявиться так скоро! Не разговаривай с ним, Катя. Беспокойся о своем благополучии. Он тебя не достоин", - мягко промелькнул еще один совет, исходящий, скорее всего, от невидимого, но заботливого Даниила.
"Любимый!" - с болью в сердце отозвалось внутреннее "Я".
- Катя, котенок мой! Можешь не отвечать, но послушай меня! Я - такой дурак! И что нашло на меня вчера? Я только тебя люблю! Понимаешь, только тебя! Я… обидел тебя очень. Веришь, сам не нахожу слов оправданий для своего поступка! Но я прошу у тебя прощения! Ведь если любишь, следует прощать! Катюшка, у нас свадьба скоро! Я… Это я полчаса назад трезвонил в ваши двери, приходил, чтобы извиниться. А твоя бабушка и сестра спустили меня с лестницы, даже не дали нам с тобой поговорить, объясниться. Да, они, конечно, правы. Я виноват. Кать, ну, подойди хотя бы к окну. Я здесь стою у твоего подъезда под дождем. Уже вымок насквозь. Все надеюсь, что ты откроешь шторы и выглянешь на улицу. Вот, мой друг мне даже телефон одолжил, чтобы я мог тебе с другого номера позвонить, и ты бы взяла трубку… Молчишь? Катя, учти, я буду здесь стоять под дождем до тех пор, пока ты не выйдешь или меня не унесут отсюда на носилках с воспалением легких!
- Зря стараешься, Родион. Я не дома, это во–первых. Во–вторых, жертва твоя меня не впечатлит, твое состояние здоровья отныне меня не интересует. В-третьих, я сейчас в дороге и разговаривать мне неудобно. А в-четвертых, все, что я хотела тебе сказать, я сообщила еще вчера. Мне нечего больше добавить. Прощай…
- Нет–нет! Подожди, Катя! Не вешай трубку! Тебе не очень удобно разговаривать - пусть так, но выслушай хотя бы меня! Я бы тоже был крайне зол на твоем месте. Но я, правда, тебя люблю! И я раскаиваюсь в том, что натворил! Честное слово, раскаиваюсь! Поверь, за встречу с тобой я готов отдать все на свете! Любимая, давай начнем все с начала, дай мне второй шанс, умоляю…
Одновременно несколько пронзительных и затяжных гудков машин, едущих по объездной, размытой дождями дороге, отборная ругань водителя их автобуса и крики пассажиров - заставили Екатерину вздрогнуть и выронить телефон из рук. Мощный боковой удар, скрипы тормозов, и вот - несколько столкнувшихся на дороге транспортных средств сцепились между собой и закружились на скользкой глиняной поверхности. Автобус ударился в столб с проводами на обочине и, развернувшись перпендикулярно к дороге, прямиком пополз с насыпи к небольшому затянутому водорослями и опавшими дикими яблоками озеру…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Имперский Совет
- Господин Климентий, солнце взошло. Все члены Совета Ардалиона уже в сборе. Можно начинать, - четко доложил вошедший в покои своего хозяина пожилой секретарь.
Верховного Судьи в комнате не оказалось. Он, как и следовало того ожидать, был на балконе дворца и любовался восходом солнца. Секретарь проследовал к распахнутым настежь дверям.
- Иду, иду, Пров, я уже догадался, что пора, - раздался с балкона спокойный голос Климентия. - Видишь, не могу отказать себе в удовольствии. Мне уже скоро исполнится две тысячи лет, и каждый день я смотрю на восходящее солнце, но поверь мне, Пров, нет в мире картины прекрасней. Я до сих пор не перестаю восхищаться природой. Так говоришь, все Советники уже прибыли? Что ж, пойдем работать.
В тронном зале старейшего во всем Ардалионе Имперского дворца, действительно, уже собрался народ. Самыми первыми, немного раньше назначенного времени, из–за боязни опоздать и вызвать чье–нибудь неудовольствие, сюда пришли Правители черных и белых земель. Три представителя от темного сектора и три представителя от белого. Конечно, земель и Правителей в Ардалионе куда больше, чем шесть, но, как завещали потомкам Великие Маги прошлого - для грамотного управления страной особой толпы и не нужно. Разумная пропорция может быть более эффективной.
Все Правители являлись потомками первых Магов, и хотя они были не такими сильными в плане знаний и колдовских способностей, как их предки, но заклинание бессмертия на них действовало в полном объеме. Они знали, что если и не будут жить вечно, то в любом случае продолжительность их жизни измеряется несколькими сотнями, а, может быть, и тысячами лет. Время, достаточное для того, чтобы успеть осуществить любые свои желания и капризы.
Каждый Правитель земли вправе претендовать на то, что его кандидатура может быть выдвинута в Имперский Совет на последующие сто лет. И каждые сто лет, в соответствии с установленным графиком, Верховный Судья Климентий совместно с другими членами Совета пересматривал состав управленцев. Сегодня, собственно, для этой цели все и собрались в этом богато убранном зале. Срок полномочий Филарета - Правителя одной из черных земель Ардалиона - подходил к концу. А сам Филарет в свои восемьсот лет был уже слишком ленив, чтобы продолжить дальнейшую работу в Имперском Совете. Филарет наметил для себя отойти от политики, сосредоточившись на мирских радостях и заботах. Поэтому вопрос о его замене должен быть решен в максимально короткие сроки.
Следом за представителями черных и белых земель в тронном зале дворца появился, а точнее, проявился, как тому и подобает, Высший Советник, Магистр и Главный Чародей Империи - господин Орест. Ему, как и Верховному Судье Климентию, было около двух тысяч лет. И последние триста лет на всех заседаниях Совета он выглядел неизменно: широкий красный балахон, ниспадающий до пола и следующий за ним по пятам небольшим шлейфом, кольца с драгоценными камнями на каждом пальце обеих рук, длинные седые волосы и такая же седая спускающаяся на грудь борода.
Спустя несколько минут подоспели еще две Дамы, также относимые по колдовской иерархии Ардалиона к числу Высших Советников: Сопроводительница душ новорожденных - госпожа Митродора и Сопроводительница душ умерших - госпожа Амалия. Жизнь и Смерть - как за глаза абсолютно все называют их в Империи. И хотя эти Дамы по возрасту были ничуть не моложе господина Ореста, а, возможно, что и намного старше его, обе они выглядели превосходно, так что незнающий их человек не дал бы каждой из них более сорока лет жизни.
Митродора была крепкой полноватой розовощекой женщиной. Она была невысокого роста, и при быстрой ходьбе иногда казалось, что она перекатывается на своих немного косолапых ногах, как мячик. Ее темные кудри никогда не были забраны в прическу. На ветру они раздувались, и все в Ардалионе уже в достаточной мере привыкли к ее лохматой голове и такому же "лохматому" (если можно так выразиться о немалом количестве ее оборок, воланов и накидок) стилю в одежде. Митродора больше всего на свете обожала праздники, она любила вкусно поесть и попить, часто водилась с детьми и по характеру была открытой и веселой. Издалека можно было слышать ее громкий голос, звонкий смех, ее пожелания счастья и здоровья во все стороны.
Амалия, в противовес жизнелюбивой госпоже Митродоре, проявляла строгость. Ее высокая и худая фигура, ее белая, без единой кровинки, кожа, ее черные и всегда аккуратно забранные назад волосы и тихий спокойный голос - приводили жителей Ардалиона в панический ужас. Люди, издалека завидев фигуру Амалии, облаченную в темное однотонное, до самого пола, платье, в панике разбегались по своим домам, шепча лишь одно заклинание, чтобы госпожа Смерть прошла мимо. Все знали, что заглядывать в серые ледяные глаза этой леди - есть крайне дурной знак. А уж дотронуться до Амалии - это верная погибель. И хотя Амалия и сама из предосторожности, чтобы случайно не задеть никого и не лишить тем самым жизни, носила на руках длинные ажурные перчатки, простой люд предпочитал все же убегать от нее. Никто и никогда не видел, что предпочитает есть и пить Сопроводительница душ умерших, да и принимает ли пищу она вообще? Никто никогда не слышал ее смеха. И даже потомки Магов - современные Магистры, бессмертные в силу заклинания сущности, все по возможности старались обходить Амалию стороной.