Наггет сдавленно хихикнул, Мэтт фыркнул, Майкл громко рассмеялся, а сестра Лэнгтри резко опустила голову и с безнадежным видом принялась разглядывать колени.
Когда все успокоились, она сочла необходимым высказаться и положить раз и навсегда конец подобным обменам репликами.
- Джентльмены, вы сегодня до крайности несдержанны в выражениях, - заявила она спокойно и решительно. - Пять лет, проведенных в армии, возможно, повысили уровень моего образования, но я по-прежнему предпочитаю, чтобы с моими чувствами считались. Так что прошу вас проявить любезность и воздерживаться впредь от неприличных выражений, когда я нахожусь в пределах слышимости. - Она повернулась и бросила свирепый взгляд на Майкла. - Это касается и вас, сержант.
Ничуть не устрашившись, Майкл взглянул на нее.
- Слушаюсь, сестра, - покорно отрапортовал он и ухмыльнулся.
Ухмылка была настолько располагающей, настолько нормальной, что она вспыхнула.
Льюс неуловимым грациозным движением, в котором были одновременно и естественность и нарочитость, вскочил на ноги, проскользнул между Нейлом и пустым стулом Бена и, протянув вперед руку, нахально взъерошил Майклу волосы. Майкл не пытался отпрянуть, он не выказал ни малейшего гнева, но в нем вдруг ясно обозначилась мгновенная настороженность, готовность дать отпор. Возможно, это была просто тень, мелькнувшая и исчезнувшая в доли секунды, но сестре Лэнгтри хватило и их, чтобы понять, что с этим человеком нельзя шутить. "Не все так просто, как кажется, - размышляла она, - далеко не так просто".
- Вперед! - завопил Льюс и с издевательской усмешкой повернулся к Нейлу. - В самом деле, капитан Оксфордский Университет, у вас некоторым образом появился конкурент. Отлично! Правда, он не успел к старту, но ведь и до финиша еще далеко, не так ли?
- Проваливай, отсюда! - в бешенстве крикнул Нейл и сжал кулаки. - Убирайся, чтоб тебя, да поскорее!
Льюс метнулся мимо сестры Лэнгтри и Майкла и, извиваясь всем телом, устремился к двери, но тут он столкнулся с Беном и отступил назад, издав судорожный вздох, словно сильно обжегся. Однако тут же придя в себя, он презрительно вздернул губу, сделал шаг в сторону и напыщенно поклонился.
- Бен, а приятно чувствовать себя убийцей стариков и детей, скажи, а, Бен? - и с этими словами он исчез в глубине палаты.
Бен остановился и замер, такой одинокий, такой несчастный, что Майкл ощутил - в первый раз с того момента, как он переступил порог отделения "Икс", - что в нем шевельнулось что-то серьезное, выражение потухших глаз Бена тронуло его до глубины души. "Может быть, это потому, что я наконец увидел проявление настоящих чувств, - подумал он. - Эх, бедолага! Он выглядит так, как выглядел бы я, дай я себе волю. Похоже, кто-то внутри его выключил свет".
Бенедикт шаркающей монашеской походкой направился к своему стулу, скрестив руки на животе, а Майкл пристально следил за его темным лицом, стараясь понять, что происходит в душе этого несчастного. Оно было таким истерзанным, как будто что-то внутри глодало и мучило его, так что смотреть на него было тяжко. Майкл вдруг понял, что его лицо напомнило ему Колина, хотя внешне между ними не было ничего общего, и ему остро захотелось помочь. Он напряг всю свою волю и постарался внушить этим глубоко запавшим глазам посмотреть на него, и когда это произошло, улыбнулся.
- Не стоит обращать внимания на Льюса, Бен, - сказал Нейл, - он ведь попросту мелкотравчатый хам.
- Он - само зло, - Бенедикт произнес это слово так, как будто хотел выплюнуть его.
- Таковы все мы, если вдуматься, - успокоительным тоном возразил Нейл.
Сестра Лэнгтри встала. Нейл прекрасно действовал на Наггета и Мэтта, но с Беном ему как-то не удавалось найти верный тон.
- Бен, вы узнали, что там с ужином? - спросила она.
В одно мгновение монах снова превратился в мальчишку: глаза Бенедикта широко раскрылись и повеселели, и он взглянул на сестру Лэнгтри с нескрываемым обожанием.
- Вот-вот будет готов, сестренка, честно! - с готовностью доложил он и широко заулыбался, благодарный, что по каким-то соображениям она отправила по такому важному делу именно его.
В глазах ее, обращенных на Бена, засветилось что-то очень нежное; потом она отвернулась.
- Я помогу вам разобраться с вещами, Майкл, - сказала сестра Лэнгтри, отступая шаг назад. Однако, прежде чем уйти, надо закончить с компанией на веранде, - и добавила: - Джентльмены, поскольку ужин у нас сегодня запоздал, мне кажется, будет лучше, если вы все поедите в палате. Наденьте рубашки и опустите рукава. В противном случае вам не справиться с комарами.
Хотя Майкл предпочел бы остаться на веранде, посмотреть, как они будут вести себя в отсутствие сестры Лэнгтри, но ее предложение было, по сути дела, приказом, так что ему ничего не оставалось, как пройти за ней в палату.
Снаряжение, ранец и вещмешок лежали на кровати так, как он их оставил. Сложив руки на груди, сестра Лэнгтри стояла и смотрела, как он методично раскладывает свое имущество: сначала отстегнул небольшой пакет с провизией, затем на свет появилась допотопная зубная щетка, закопченный, но все равно бесценный кусочек мыла, табак, бритвенный прибор. Все это он аккуратно разместил в ящике тумбочки.
- А вы вообще-то имеете представление, куда попали? - спросила она.
- Знаете, сестра, - ответил он, - я видел немало ребят, у которых от джунглей мозги сдвинулись. А эти совсем другие. Но ведь это отделение тропических психозов?
- Да, - спокойно ответила она.
Майкл достал из ранца сначала туго свернутое одеяло вместе с подстилкой и раскатал их, затем носки, нижнее белье, полотенце, чистые рубашки и наконец шорты. Разбирая вещи, он продолжал говорить.
- Смешно, в пустыне дуреют раз в десять реже, чем в джунглях. Хотя это объясняется в общем-то довольно просто: в пустыне не чувствуешь, что ты окружен ею со всех сторон, пустыня не давит на тебя. Поэтому там намного легче жить.
- Отсюда и название болезни - тропический психоз. Состояние, возникающее у солдат в тропических джунглях, - она не сводила с него глаз. - В тумбочку положите только то, что вам постоянно нужно. Остальное закроем в шкафу. Ключ будет у меня, поэтому, если что-нибудь вам понадобится, крикнете… Они совсем не такие плохие, как кажутся.
- Они - отличные ребята, - легкая улыбка тронула уголки четко очерченного рта. Я побывал с психушках и переплетах почище.
- А вам не обидно?
Он выпрямился, держа в руках запасную пару ботинок, и посмотрел ей прямо в глаза.
- Война кончилась, сестра. Так или иначе, я скоро поеду домой, но сейчас я настолько сыт всем по горло, что мне безразлично, где дожидаться отправки, - он огляделся по сторонам. - В конце концов жизнь здесь куда приятнее, чем в военном лагере, да и климат получше, чем на Борнео. Господи, да я уже сто лет не спал в нормальной кровати. - Рука его потянулась к противомоскитной сетке, чтобы расправить складки. - Домашний уют в полном объеме. Даже мама присутствует. Чего же тут обижаться?
Замечание насчет мамы показалось ей достаточно колким, и она почувствовала себя уязвленной. Да как он смеет! Ну ничего, со временем он избавится от своего заблуждения.
Она продолжала допытываться.
- Однако странно! Не может быть, чтобы вы спокойно согласились с таким диагнозом. Я уверена, что вы совершенно нормальный.
Он пожал плечами и вернулся к прерванному занятию, вытаскивая теперь из мешка книги, которых, как показалось сестре Лэнгтри, было не меньше, чем одежды. Судя по всему, у него просто выдающиеся способности к упихиванию большого количества вещей в маленький объем.
- Думаю, - продолжал он, - я очень долго подчинялся всяким бессмысленным приказам, сестра. Поверьте, мое назначение в отделение для душевнобольных куда менее бессмысленно, чем многие из заданий, которые я должен был выполнять.
- Так вы признаете себя душевнобольным? Он беззвучно рассмеялся.
- Ну что вы! С моими мозгами все в порядке. Сестра Лэнгтри почувствовала, что совсем сбита с толку - это был первый случай в ее практике, когда ей совершенно нечего сказать. Но, увидев, что он снова занялся вещами, она сообразила, как ей быть дальше.
- Вот хорошо! У вас отличные сандалии. Совершенно не выношу стука ботинок по дощатому иолу, - она протянула руку к книгам, разбросанным по кровати. Большей частью современные американцы: Стейнбек, Фолкнер, Хемингуэй.
- А английских нет? - поинтересовалась она.
- Я не могу в них въехать, - отозвался он, собирая книги в стопку, чтобы положить их в тумбочку.
Опять явный, хотя и слабый отпор! Она подавила в себе чувство раздражения, которое показалось ей на этот раз совершенно естественным.
- Почему же?
- Просто это мир, которого я не знаю. К тому же с англичанами я последний раз встречался на Ближнем Востоке, так что английских книг мне купить было не у кого. А с янки у нас много общего.
Поскольку ее собственное книжное образование было исключительно английским и она даже ни разу не открывала ни одной книги американского автора, то ей показалось, что предмет разговора следует сменить, и снова вернулась к прерванной теме:
- Вы сказали, что сыты всем по горло и вам все равно, где ждать конца войны. Что вы имели в виду?
Он снова затянул шнур на мешке и поднял снаряжение и пустую сумку.
- Все вместе, - ответил он. - Это чудовищная жизнь.
Она опустила руки.
- А вам не страшно возвращаться домой? - спросила она, направляясь к шкафу.
- С какой стати?
Она открыла дверцу шкафа и отступила назад, чтобы он мог разложить вещи.