Все супермаркеты прошёл уже, помню, но – нету вот такого, как надо!
И тут Алека встречаю, Алека Гесснера. Я с ним в учебке познакомился: он закончил и отчаливал, а я пришёл на первый. Как раз на его койку попал. Ну, потом, пока я учился, тоже… Пересекались.
Ну, обнялись, поржали. Он говорит: "Чего, мол, ты тут, в игрушках, делаешь?" Ну, я объяснил.
Он говорит: "Ага, понял. Так тебе лучше пойти со мной. У нас, – дескать, – в подсобном помещении есть куча муляжей. Ну, то есть, копий – любых образцов современного оружия. Чтоб кадеты, значит, могли отличать по виду – на раз! Вот и выберешь своему мальцу!" Ну я обрадовался – спасибо, говорю! Вот уж выручил!
А он – ничего, говорит, у нас этого добра – вагон!
Ну ещё бы, думаю себе – не вагон! Вы там, у себя, в высшем полицейском, можете ещё и не такое себе на деньги налогоплательщиков позволить!..
Короче, притопали мы к нему на работу – в Главное Управление. Он там показал пропуск, сказал что-то на вахте – да ещё этак, свысока, – и нас пустили. Видать, думаю себе, большая шишка стал мой Алек…
Ну, повёл сразу на пятый подземный Уровень. Туда, где начальство-то, да отдел секретных разработок заседает, да допросы проводятся. Те, которые с пристрастием – чтоб не слышно было, стало быть, как "пристрастно" бедолаг допрашивают-то…
Вот заводит он меня в комнату – ого-го! Шагов сто в длину, и с десяток – в ширину. Вдоль всех стен – столы, столы. И на них – оружие! О, брат!..
Я большую часть такого оружия вообще не видал – видать, производства-то разных стран и Колоний на освоенных планетах…
Словом, я обрадовался, как баран, руку ему трясу… Оглядываюсь вокруг, как озабоченный котяра на стаю кошек. А он и говорит: "Ты, дескать, не стесняйся, походи, походи. Что по сердцу придётся – прямо и заберёшь".
Ну, хожу, облизываюсь, беру в руки. Думаю себе: "Ого! Пластмасса-пластмассой, а весит-то, и выглядит – один в один – как настоящее!" Впрочем, наверное, думаю, эти ребята могут себе позволить и не такое. За государственные-то денежки.
Короче, отобрал я один УЗИ-797, такой прямо – не автомат – а конфетка!
Прикинул и так, и так: да, для ребёнка – отлично! "Этот!" – говорю!
"– Ну и отлично", – говорит, – "забирай!"
Я уж не знал, как и благодарить, выходим из зала, я таращусь всё на пушку-то, а тут меня хватают под белы ручки ребята в одежде ниндзя, заламывают их за спину, да тащат по коридору.
Дальше – вообще – кошмар!
Раздели догола, обыскали. В рот посмотрели, в задницу… Стыдно, блин. Втащили в камеру, приковали наручниками к стулу. Входит тут в камеру мой "дружок" Алекс, и садится на стул напротив.
– Ну, сознавайся, – говорит, – милый мой Лестер, как именно ты на прошлой неделе угнал и выпотрошил броневичок с деньгами шахтёров!
Я вообще – …уел! "Ты за кого меня принимаешь?!" – говорю.
А он мне:
– За хитро…опого грабителя, который выяснил все детали, составил чёткий план, убил сам, или приказал напарникам, убить семь охранников и кассира. И украл валюты на семнадцать миллионов кредитов – всё, что причиталось шахтёрам Лимбуса-три!
Я вначале вообще онемел! Прямо скрючило всего от обиды! Не поверишь – на полном серьёзе начал выкручиваться! И так, и так отпирался!.. А он мне:
– Кому ты гонишь! Я же видел, с каким вожделением ты схватил тот самый автомат! Да и отпечатки на нём теперь – можешь не сомневаться!
А если не сознаёшься – примемся за твою шлюху, да сынка твоего – недаром же ты хотел ему пушку купить: собрался обучать, видать! И показать, как пойти по стопам папаши! Фамильный, так сказать, бизнес…
Ну, говори имена-то! Сообщников! Да тех, кто вам планы помещений, и графики маршрута продал!
Я, понятно, отрицаю всё, а мозги-то пухнут: какой, на …ер, броневик?!
Потом…
Били меня. Пытали. Горящими сигаретами прижигали, челюсть чуть не свернули. Долго били. Помню, даже сознание пару раз терял…
Потом, когда привели связанную жену, и стали на моих глазах насиловать – я только матерился, да рыдал от бессилия!.. А тут ты меня и разбудил. Вот уж спасибо!
Михаил, кусавший губы, сказал:
– Да нет. Не – "спасибо". Я, похоже, оказался навроде первого заражённого – притащил, кажется, всю эту заразу сюда. Хотя мы так и не поняли с лейтенантом и ребятами – то ли дело в том, что я сам полез на прогулку… То ли…
Просто подошло время для вот этого.
В глазах О,Салливана сверкнуло секундное замешательство, но сориентировался и "просёк" ситуацию он быстро:
– Ну-ка, рассказывай. Это ведь – то самое, что вы вчера обсуждали?!
– Да. Да… – Михаил вернулся к себе на кровать, сел. Смотрел он теперь больше не на напарника-соседа, а в пластик пола. Старался только губы не кусать – на них и так места живого не было.
Предосторожности с перестраховкой явно не помогли. И он отлично представлял, каково всем тем, кто спит, или мечется по кроватям сейчас на Станции, заходясь в немом крике, или рыдая.
Придётся рассказать. Всем. Пусть люди хотя бы знают. (Хотя он сильно сомневался – поможет ли это хоть чем-то. Сустары конкретно сказали: "психика – примитивная". То есть, то, что было днём, чётко отрезано от того, что человек видит во сне. А если и не чётко – враги нашли способ "отстроиться" от управляющей, контрольной, функции мозга. "Предохранительного клапана", приказывающего спящему сознанию проснуться до того, как станет… Совсем плохо.
Ладно – он расскажет пока напарнику:
– Ты прав. Это связано. Только вот мы с лейтенантом и командирами отделений решили никому пока ничего не говорить – вдруг то, чем нас атакуют, действует так, как гипноз: скажут человеку, что у него болит живот, у него и заболит…
Но, смотрю, это не помогло.
– Да уж. Живот, – О,Салливан погладил майку на этом месте, – болит, словно по нему и правда – били. И… Постой-ка… – О,Салливан приподнял мокрую насквозь ткань.
– Чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт! Смотри: у меня по всему телу – ожоги!!!
Михаилу не надо было вставать, чтоб убедиться. Он и так знал: да, ожоги наверняка – настоящие. Подсознание, эта такая своя, и так коварно сейчас ударившая из-за угла, штука – заставит ожоги верящего в них человека, появиться.
– Потопали в медотсек. Нужно обработать. И вкатить тебе обезболивающее.
– Ладно, попёрлись. Болят ведь, сволочи… Обработать – так обра… – закончить фразу О,Салливан не успел.
Снаружи, из коридора, донёсся дикий крик, и стрельба.
Лейтенант, нервно подёргивая искусственным плечом, ходил перед доской для вычерчивания планов местности и написания вводных. "Вверенный контингент" кое-как разместился в зале планирования боевых операций – на стульях и на полу. У стен теснились работники Администрации и техники Станции.
Когда все расселись, "расставились", и затихли, лейтенант остановился, и обвёл настороженно-выжидательно глядящие и испуганные глаза внимательным взором.
Никто и не подумал что-либо спросить. Лейтенант сказал:
– У нас на Станции сложилась чрезвычайная ситуация. Сейчас я объясню, что её вызвало, и как мы пытались вас от проблем и осложнений уберечь. Итак…
Сам рассказ много времени не занял. Михаил слушал вполуха, потому что в это время оглядывал и своих – настороженно-напряжённо сжимавших кулаки, и играющих желваками кадровых солдат – и гражданских: худосочно-блёклых клерков-админи-страторов, скептично-недоверчивых учёных, и откровенно злых и хмурых ребят из технического персонала, отвечавшего за аппараты и структуры жизнеобеспечения, которые упрямо молчали и только щурились.
Кошмары успели увидеть не все. И хорошо: иначе пострадавших могло бы быть и больше, если б в ночном коридоре кто-то оказался – направляемый своими кошмарами…
А так рядовой Дитрих Бирнбахер успел только расстрелять трубы центрального отопления, из-за чего двое техников получили ожоги. И изрешетить пулями стену лазарета – к счастью, повреждена оказалась лишь незначительная часть оборудования.
Ну вот показалось солдату, уже в сознании бегущему по коридору за помощью, что трубы – это чудовищные змееподобные монстры, что сделали подкоп снизу. И сейчас пытаются захватить спящих людей врасплох… А приснилось ему, оказывается, царство спрутов и морских змей чудовищных размеров: Михаил так понял, что рядовой всего лишь раз видал нечто подобное в старом фантастическом боевичке.
Но этого оказалось достаточно.
Ремонт коммуникаций и ликвидация затопления нижних Уровней Станции заняли остаток ночи. Гул прорывающейся воды, шипение перегретого пара, выстрелы и дикие вопли, перебудили, понятно, всех.
Всё оружие лейтенант тут же приказал перенести в оружейную. И лично запер на ключ. Так что сейчас, после завтрака, люди оказались пусть и невыспавшимися, но – живыми. Уже плюс.
И ведь не накажешь никого, кто, как Дитрих, начал бы "разбираться" и в будущем с такой угрозой: традиционно-привычным силовым методом!.. Боец не виноват, если окажется излишне впечатлителен. Или – его психика так устроена, что он "досматривает" кошмары уже наяву. Не отличая, где – сон, а где – явь.
Михаил подумал, что проще всего, наверное, будет как раз с техническим персоналом. Специфика обучения и работы такая, что воображение не требуется. Следовательно, особо изощрённых или изобретательных кошмаров у них не будет.
Хуже – с учёными. Нужно бы сказать лейтенанту, чтобы приказал уничтожить, или хотя бы запирать на ночь все яды и опасные бактерии-бациллы, что сейчас исследуются: вдруг кто, как Дитрих, "увидит", что только они могут "спасти" жизни людей, да и запустит в систему кондиционирования воздуха. Или – в питьевую воду.