Опять дурацкие вампиры!.. - Андрей Мансуров

Изначально книга задумывалась как пародия на жутко расплодившиеся в последнее время посредственно-серые фанфики по "Сумеркам". Однако в процессе работы она как-то незаметно для меня самого превратилось в остро-социальную повесть про нравы современной молодёжи. Можете не сомневаться: сюжет "закручен" и динамичен – в традициях моего "Восемнадцатого Царства". Есть и "роковая тайна", и любовь, и интрига. А ещё есть вампиры, и пришельцы со звезд. И происходит превращение обычного эгоиста – в супер-эгоиста… Надеюсь, скучно не будет.

Мансуров Андрей.

Опять дурацкие вампиры…

За всё приходится платить.

Да, за всё – за всё. Особенно за те, особые, силы и способности, которыми мы отличаемся от других. Людей.

А поскольку я теперь не совсем человек, мне пришлось заплатить особенно страшную цену.

Нет, не так.

Это раньше, в той, старой, жизни, я мог бы посчитать эту цену непомерно большой. Или даже – чудовищной. А сейчас я отлично понимаю, что такие условности, как совесть, честь, человеколюбие и прочие красивые термины-прибамбасы, которыми слабаки-моралисты и набожные мамы запугивают детишек с пелёнок – лишь жалкие попытки банальных тр у сов и клушек-домохозяек обуздать подлинную Суть человека.

А суть эта, собственно говоря, тоже проста: любым способом возвыситься. Чтоб насладиться властью. Над остальными – неудачниками, слабаками, и "совестливыми"…

Однако, как пишут в дешёвых детективах, не будем забегать вперёд.

Обо всём – по порядку.

Мама всегда мне говорила, чтобы я уважительно относился к мёртвым: ну, там, плохого им не припоминал, лишнего не болтал, и с чужими о них не трепался – особенно в том смысле, что они слегка, или не-слегка, затрахали… В первую очередь, разумеется – о почивших родственничках. Покой усопших, короче, не тревожил, и не опускал престиж Семьи ниже плинтуса в глазах окружающих.

А мне это всегда казалось довольно глупым: уж если человек был, как говорится, говно, так почему же я должен выставлять его чуть ли не героем?! Может, он тем, что, наконец, извините, сдох, освободил своих ближайших родственников и членов, так сказать, семьи – от тяжёлой обязанности по уходу за делающим под себя, вонючим старым козлом, да ещё и порядочным брюзгой-маразматиком. Который за всю жизнь никому не сделал ничего хорошего. А только вечно ко всем и ко всему придирался, будил среди ночи дикими криками, да ссал чаще, чем хотел, чтоб ма и сестра стёрли все руки стиркой, и Семья потратилась бы на памперсы для взрослых. А ещё постоянно вспоминал былые годы: как ему тогда было хорошо, как все уважали его, и какие все тогда были воспитанные, вежливые, предупредительные и послушные – не то, что современная молодёжь…

Ага, вы тоже узнали своего противного дядюшку Бена?..

Я-то с четвёртого класса старался пореже бывать дома: записался в тренажёрный зал, а потом и на футбол. Потом, правда, из футбольной команды меня – того. Как выразился тренер, за "чрезмерную немотивированную агрессию". Ха! Будешь тут агрессивный, когда дома сидит эта тварь!..

Словом, максимализм, как его обзывают умные дяди-психиатры, молодости, не позволял мне по достоинству заценить радость семейных уз, "преемственность поколений", и всё такое прочее. И думал я тогда так: какого хрена я должен возиться в дерьме, постоянно дыша этим самым, которым провонял насквозь весь дом от чердака до подвала, и ублажать выжившего из ума старого пердуна, когда вокруг полно, извините, богаделен?! Ну, пусть они сейчас называются и немного покрасивей – суть-то от этого не меняется. Да и уход там… Скажем честно: уж обеспечили бы. За наши-то денежки.

Вот на этой-то почве у меня с родной и горячо любимой мамой и назрел, так сказать, конфликтик. Призна ю : это я первым высказал всё, что действительно думал. Ну вот и… Н-да.

Надолго мне эти моменты запомнятся. Особенно проняло то, что мать молчала, только слёзы текли по щекам из-под ладоней в синих прожилках и узлах набрякших вен, а всё высказывала сестра.

Что странно, так как ей доставалось ещё побольше, чем нам с матерью.

Ну, сестре-то я ответил… А с матерью только попрощался. Прощения, однако, попросить не забыл – вот какой тогда был "совестливый". И, уходя, считал себя и правда – свиньёй. Которая бросает родственничков на произвол судьбы. И капризы твари полупаралитичной…

Вначале жил я у друга. Но я же не слепой – я понимал, что и ему я в тягость. А тут ещё и его родители очень… скажем – косо, стали смотреть на это дело.

И я просто уехал. Перебрался из родного и "горячо" любимого Сан-Франциско сразу куда подальше – в Город-Который-Никогда-Не-Спит. Уж на билет-то на самолёт накопил за пару лет.

Наша колония помогла мне с трудоустройством на первых порах: латиносу без связей не так уж легко найти место в Нью-Йорке. Хотя то, что они подобрали мне, нелегко назвать достойной работой…

Ну, что могу сказать о том времени – иногда я даже с сожалением вспоминал мирную и по-детски наивную семейную идиллию, видимость которой всю жизнь старалась поддерживать у нас дома моя мамочка. Но дело, конечно, было не в том, что работа мне не нравилась. (Впахивал я тогда, честно говоря, как конь. Или – ишак. Только одна отрада – вечером подкачаешься в провонявшем п о том и пылью подвальчике у лысого Мо, посмотришь на себя в зеркало, и!..) И не в том, что мы в нашем квартале постоянно дрались с местными, как они себя теперь гордо именуют, афроамериканцами. И косоглазыми кунфуистами. И понаехавшими в последние годы хр е новыми русскими.

Дело было и не в том, что денег вечно ни на что не хватало.

А было это дело в том, что когда я стал реально задумываться над своим будущим, я его, как-то, вроде, и не увидел.

Где эта, как её называют, пресловутая "перспектива", и достойное место в "обществе равных возможностей"? Что же мне, накачанному мачо с тяжёлым подбородком и отвратительно несимпатичной (Будем честны хоть с самим собой!) прыщавой рожей – до конца жизни таскать мешки с мукой на кухню пиццерии, выкидывать на улицу злостных пьяниц-должников, да посуду мыть?! Или – ещё хлеще! – пойти профессиональным вышибалой в какую-нибудь второсортную забегаловку?

Неужели я об этом мечтал, когда пускался, словно парусник, обрубивший причальные канаты, в, так сказать, самостоятельную жизнь?! И пусть дядя, простите за грубость выражения, откинул копыта через месяц после моего отъезда, возвращаться я не хотел. Это значило бы, что я, такой-сякой самоуверенный, прискачу под крылышко Семьи, пообломав крылья, и поджав, как побитая собачка, куцый хвост…

Совета я ни у кого не спрашивал. Сел со всем своим нехитрым барахлишком в междугородний грейхаунд, да и укатил оттуда в выбранном почти наугад направлении, так никому ничего и не сказав.

По дороге вылез в каком-то маленьком городишке, (не хочу врать – названия не помню) пожил там денёк в дешёвом придорожном мотеле… Да и купил себе свой первый костюм.

Выбрал недорогой, но – чтобы был по фигуре, и сидел прилично. Словом – смотрелся.

Это на мне-то, который всю жизнь ходил в футболках, старых джинсах, и рокерской куртке обтрёпанной, с повыпавшими почти отовсюду заклёпками!..

В парикмахерской на главной улице я постригся. Сделал "военную", ёжиком, стрижку. Сбрил свои дурацкие "мачовские" усики. Но больше всего я изменился, наверное, за ту бессонную ночь, когда лежал в дешёвом обшарпанном номере, смотрел в потолок, да на засохшие до окаменелости жёлтые потёки от дождя на стенах, и вздувшиеся на штукатурке пузыри, да чёрные следы от размазанных комаров на потолке, бил этих самых поналетевших на свет комаров.

И думал, думал…

Когда я прибыл в Массачусетс, из зеркала в туалете заправочной станции на меня глядел немного неуверенный в себе, но вполне интеллигентный парень. Мне он понравился. И я решил придерживаться этого имиджа.

В Массачусетский технологический я пошёл только на следующий год, поработав санитаром, а затем и охранником в больнице, (этим я соврал, что играл за футбольную сборную своего колледжа) а затем и вахтёром в офисе какой-то фармацевтической фирмы. (Этих устраивали и мои мышцы, они даже не взглянули на рекомендации, которыми я позаботился обзавестись.) Собственно, и там и там платили прилично, и дали почувствовать себя, так сказать, человеком на своём месте – от которого чего-то ждут. Хотя бы приличного исполнения своих обязанностей.

Для меня это было в новинку, но пришлось вспомнить общение с дражайшим дядей Беном, и забулдыгами-халявщиками, собрать волю в железный кулак, и, стиснув зубы, добросовестно работать. Я теперь понимал, что как я себя покажу, такое будет и отношение. Ну а выглядеть равнодушным лентяем-пофигистом я хотел меньше всего.

В университете я, честно говоря, тоже не звёзды хватал с небес – первое время работал лаборантом. На кафедре, значит, прикладной физики. Попал туда, собственно говоря, практически случайно – через знакомого байкера, который, не знаю уж как, оказался в Массачусетсе, и подвизался в том же университете, но по компьютерам: чинил их и "чистил" мозги. И наплёл он им, что я мастер на все руки. А я уж постарался не подкачать.