У меня все было спланировано: приезд, погрузка, поездка, разгрузка.
Но я слишком долго жил вдали от любимой беременной женщины. Четко удалось провести только приезд. Грузить оказалось нечего и не во что. То есть вещей, конечно, было много – извлеченные из шкафов, они заполняли весь объем квартиры, словно идеальный газ (школьный курс физики, класс, кажется, девятый). Грузить всю квартиру я считал глупым занятием, так как в Москве нас ждало жилище менее просторное, да еще и заполненное моим барахлом. Я приступил к затяжным переговорам. За каждое багажное место Катя стояла грудью – заметно увеличившейся за последнее время. Я виртуозно лавировал, соглашаясь на компактные предметы (утюг, телефон, вазочки) в обмен на обещание не брать вещи громоздкие (пляжный зонтик, гладильную доску, сервант), однако напряжение накапливалось. Когда Катя заявила, что непременно нужно взять пучок какого-то турнепса, я взвыл и выбежал на улицу.
Описав круг вокруг дома ("круг вокруг" – нервничая, скатываюсь на тавтологии), я решил заняться чем-нибудь полезным, важным. Сначала сходил за пивом. Вовремя вспомнил, что мне сейчас за руль, и успел купить "нулевку". Дошел до автомобиля и понял, что мог покупать крепленое, – это средство передвижения передвигаться уже практически не могло. Не знаю, как Катя проходила техосмотры, – там даже масло пару лет не доливали. А уж сход-развал… это был не развал, а разруха.
Попытки устроить разборки со скандалом удивительным образом ударили по мне самому. Оказалось, что именно я должен был устранить все замеченные недостатки или, если мне лень, ехать так. Я малодушно решил склониться ко второму варианту, но представил себя посреди матушки России в машине, у которой если мотор не взорвется, то колеса отвалятся…
Остаток дня я провел на СТО. Мне, конечно, обещали все быстренько сделать ("Вы езжайте, после обеда заберете"), но я воробей стреляный. Причем стрелянный и дробью, и картечью, и пулями со смещенным центром. Я остался и торчал над механиками, пока процесс не был завершен. Это – как и предупреждали – случилось после обеда. А также после ужина и вечернего чая.
Когда, преисполненный гордости, я вернулся в пенаты, то застал там не толпу благодарных женщин, а все ту же гору барахла. В углу одной из комнат в вещах была вырыта норка, в которой уютно посапывали Катя в обнимку с Машкой. То есть не в обнимку, а очень сложно переплетаясь телами – похоже, сон сморил их в момент борьбы за право лежать по диагонали матраса. Мама и дочка поразительно напоминали кошку с котенком.
Сначала я хотел разбудить Катерину и потребовать хотя бы вещи собрать. Но чем больше я стоял над этим семейством кошачьих, тем меньше злости у меня оставалось.
"Завтра соберем!" – решил я и направился в ванную.
Так закончился вечер 25 мая. Утро 26 мая началось со слез.
– Ты же все своим мазутом провонял!
– И все мои игрушки! – подхватил вредный ребенок.
– Отлично! – обрадовался я. – Меньше везти придется.
Катя просто убежала плакать на балкон, а Машка еще и кулаком по голове мне заехала…
Скорей бы родился сын! Вдвоем мы как-нибудь сможем приструнить это ревущее бабское царство.
**
А кастрюлька все-таки влезла! А Сергей говорил, что не влезет. И свитер мой любимый влез, и Машкино одеяло.
Только вот с цветочками случилась неувязочка. Из-за беременности я последнее время не думала о том, что переезжаю в другой город. Ну, переезжаю и ладно, как будто на другую квартиру. Поэтому бодро заявила, что цветы мы перевезем вторым рейсом.
– Каким рейсом? – ошалело спросил Сергей.
– Ой, – сообразила я.
И поняла, что второго рейса не будет.
За последние два месяца моя квартира стала напоминать оранжерею. Если раньше все зеленое при моем приближении становилось желтым, то теперь любые оторванные мною веточки немедленно пускали корни, бутоны распускались, а совершенно безнадежные росточки начинали колоситься. Подруги шутили, что меня нужно срочно использовать в народном хозяйстве и что я могу неплохо заработать, устроившись в цветочный магазин. Что хорошо – делать ничего не надо, достаточно просто там спать.
Все подоконники в моей квартире были заставлены. Цветы, которые цветут раз в год, цвели не переставая, а те, которые не цветут совсем (раньше не цвели), срочно принялись выпускать бутоны. Расцвели даже кактусы.
И что же мне теперь со всем этим добром делать? Сначала я хотела сказать, что без своих цветочков никуда не поеду, и попросить Сергея "что-нибудь придумать". Как показывает практика, он долго выпендривается, а потом придумывает. Но, посмотрев в его глаза, я поняла, что он уже близок к тому, что я *на самом деле никуда не поеду. Что еще один мой "взбрык" – и он уедет один.
Я решила не искушать судьбу, тяжело вздохнула и села обзванивать подруг, чтобы приходили за цветами, а заодно и попрощаться.
Таня с Наткой приехали с воем "ой, на кого ж вы нас покидаете", что не помешало нам очень весело провести вечер. Особенно после того, как мы решили, что они приедут к нам на свадьбу. Особенно после того, как они сказали, что поедут на машине, и я затолкала им в багажник еще пару сумок и восемь горшков с цветами. Особенно после того, как Сергей с Димой выпили две бутылки водки и три часа рассказывали нам про армию. Это последняя степень опьянения, после нее только мордой в салат, а до следуют разговоры о бабах и о работе. Что интересно, Сергей пил, а плохо мне не было. Значит, этот эффект обратно пропорционален расстоянию между нами. Нужно ночью к нему поближе лечь, судя по всему, похмелье его ожидает просто чудовищное.
**
Судя по всему, мой организм реагирует не на водку, а на Катино присутствие. Вернее, отсутствие. В прошлый раз я неделю похмельем маялся, хотя выпил всего… ладно, выпил много, но маялся целую неделю. А на сей раз вскочил утром – бодрый, веселый, как засидевшийся в табакерке чертик.
А ведь накануне мы с Димой (после того, что между нами было, – с Димосом) выдули три бутылки местной водки. Хорошо посидели. Песни армейские пели, истории про армию рассказывали. В основном я. Самое поразительное, что в армии-то я и не служил. Интересно, а Димос? Рассказывал он убедительно. Не хуже меня.
А накануне кануна мы целый день грузили машины. Я еще раз поблагодарил себя за профилактический ремонт автомобиля: если бы не я, колеса у него разъехались бы прямо возле дома. Остальные благодарить меня не спешили. Остальные старались запихать в багажник все, что не влезло в салон.
А еще раньше я чуть было не послал подальше свадьбу, Катю, будущую семейную жизнь и будущего сына. Катерина в упаковочном угаре заявила, что придется совершить пару ходок, чтобы привезти ее любимые цветы.
"Я же их тебе из Москвы пер!" – хотел я тактично напомнить некоторые подробности, но сдержался, вцепившись ногтями в ладонь, а зубами – в зубы.
Скрежет зубовный заставил невесту немного попритихнуть, но потом примчалась ее подруга с семьей и… но об этом я уже рассказывал.
Несмотря на все наши усилия, утром 27 мая мы были готовы пуститься в путь. План уже трещал, но еще держался: за девять часов мы вполне успевали попасть в Москву засветло, выспаться и подготовиться к церемонии.
Не знаю, что и как произошло. Я гонял всех, невзирая на возраст и состояние здоровья. Все уже было, в принципе, погружено. Все были, в принципе, готовы. Но выехали мы только в полдень.
Нет, вру, в полдень мы сели в машины, но тут выяснилось, что Машка хочет ехать с Наткой, Катя – с Таней, а Натка с папой.
– Отлично,- мрачно предложил я, – а я хочу ехать с Димосом. Все садимся в его машину и едем.
По лицу Кати стало ясно, что она всерьез рассматривает такую возможность.
– А моя машина? – наконец заметила она подвох. – Кто ее поведет?
– А зачем? Все равно там одно барахло.
Еще через час истерик, решений никуда не ехать или ехать к маме мы все-таки тронулись в путь. И тут же остановились.
– Сережа! – схватила меня за руку Катя. – Ты не видел мой пакет с лекарствами?
Я застонал и уронил голову на руль.