**
Ну, во-первых, перед дорогой беременной женщине нужно было выспаться. Ия совершенно не понимаю глупых наездов на тему: "Уже девять, а мы собирались в восемь выехать". Кто.собирался? Я, например, не собиралась.
Во-вторых, если бы у меня спросили, когда мы выедем, я бы сразу ответила, что не раньше двенадцати. Это настолько очевидно, что даже не требует объяснений. Просто не могут шесть человек, среди которых двое детей, одна беременная женщина и два мужика с похмелья, собраться раньше. Это опытный факт.
С утра Таня с Димой и Наткой поехали домой собираться, потом мы пили кофе "на дорожку", потом я внезапно сообразила, что уезжаю из квартиры неизвестно на сколько и нужно поотключать все электроприборы, потом пришла мама и мы прощались. Если бы Сергей так не кипятился, то мы бы спокойно вышли в час дня и поехали, а он всех подгонял, нервничал, путался под ногами и в результате выпер нас из дома в двенадцать.
Мы возвращались три раза. Первый – за лекарствами (зря, они нашлись в багажнике у Тани), второй – за Машкиным тигриком (не зря, но потратили на его поиски двадцать минут, он завалился за кровать), а третий – за Димиными правами, которые он вчера неизвестно где забыл. Вернулись к нам, потому что к нам было ближе ехать, а права нашлись у Димы дома на тумбочке, куда мы поехали после того, как не нашли их у нас.
На радостях мы сели пить кофе и кормить детей, потому что было три часа дня и детям пора было обедать. Собственно, обедать пора было всем, но Сергей по непонятным мне причинам есть отказался. И вообще отказался выходить из машины. А я решила с ним не спорить, чтобы не начинать семейную жизнь со скандалов.
После еды дети решили поспать, и мы устраивали им домики на задних сидениях, чтобы было мягко и удобно.
Выехали в пять, причем мы с Таней и Маша с Наткой мгновенно отрубились – у нас был трудный день, и мы понадеялись на то, что мужики не заблудятся и мы не проснемся где-нибудь под Таганрогом.
Проснулись на границе. Надутый таможенник настоятельно требовал у меня паспорт под надуманным предлогом, что я – хозяйка машины.
– Я есть хочу, – заявила Машка, высунувшись в окно. – Где Натка?
– Сейчас приедет, – ответила я. – А где мой паспорт?
– А где мы? А что хочет этот дядя? – не унималась Маша.
– Дядя хочет паспорт.
– А зачем?
– Где мой паспорт?
– А зачем, мама?
– Посмотреть. Ты не видела мой паспорт?
– Видела. Дома. В шкафу. Я похолодела.
– Машенька, в каком шкафу?
– В стенном. Там где все документы. А зачем?
– Что зачем?!
– Зачем дяде паспорт?
– Спроси у дяди.
– Я стесняюсь, сама спроси.
Весь этот диалог происходил, естественно, при открытом окне и уже изрядно озверевший "дядя" готов был нас покусать.
– Где ваш паспорт? – рявкнул дядя.
– В шкафу… – хором ответили мы с Машей.
И тут произошло то, за что я Сергея готова была просто убить. Он преспокойно достал мой паспорт из кармана и протянул его представителю закона.
– Я его забрал, – заявил Сергей. – Интересно было, вспомнишь ты о нем или нет.
Мой вопль перекрыл визг подъехавшей Натки.
– Машка, привет! А что это за дядя? А чего вы здесь стоите? А я есть хочу! А ты? А что дядя хочет?
– Дядя хочет мамин паспорт, – объяснила умная Маша.
– А зачем?
– Не знаю. Я сама спросить стесняюсь, а дядя не говорит. А мама кричит. А паспорт в шкафу. А Москва скоро? А как вы ехали? А мы всю дорогу спали. А давай вместе ехать. А долго мы еще будем стоять? А давай играть в догонялки!
– Проезжайте, – проскрипел таможенник.
– Куда? – хором спросили дети.
Выехали мы в 17:14. Судя по всему, предстояла бессонная ночь за рулем. Где-нибудь на трассе можно было сделать остановку, кемарнуть минут сорок – и вперед. Этому отличному способу снимать сонливость меня обучили еще в универе, когда нужно было освоить материал семестра за две бессонные ночи.
Катя решила проблему сна быстрее и надежнее – засопела сразу же по выезде на трассу. Машка от нее не отстала. Я наворачивал версты и понимал, что злость никуда не улетучилась. Наоборот, чем слаще сопели на заднем сиденье, тем ожесточеннее впивались в руль мои пальцы. Временами я настолько распалялся, что непроизвольно переходил на скорость 140 и выше. Машинка, вовремя отремонтированная и настроенная, с удовольствием подчинялась кнуту… то есть педали газа, а вот Димое тут же принимался названивать по телефону и предупреждать, что вдоль дорог притаились стаи гаишников. Я сбрасывал скорость, но потом начинал думать о несправедливости распределения семейных обязанностей и снова жал на педаль. Кто-то наверху берег меня в этот день (может, у него тоже проблемы с супругой?): до границы мы доехали без приключений. Один постовой с радаром нам попался, но я был слишком погружен в раздумья, у гаишника оказалась плохая реакция, а Димос благоразумно шел за мной вплотную. Собственно, именно он и рассказал мне по телефону, что пять минут назад мы пронеслись на скорости 150 километров в час мимо ошалевшего милиционера. Бедняга даже радар поднять не успел. Кажется, я при виде его еще скорость увеличил (тоже Димос рассказал). Вот гаишник и решил – раз так шибко едут, значит, имеют право.
На границе пришлось притормозить и даже остановиться. Очень толстый и очень недовольный страж рубежа неторопливо производил досмотр. Его величественными усилиями на совершенно пустой дороге образовалась очередь из трех машин.
– Стр лнт Бур-бур-бур,- представился он, отогнав от козырька невидимое насекомое. – Документы, пожалуйста.
На каждый документ у Бур-бур-бура уходило по пять минут. И чем дальше продолжалась проверка, тем более постным становилось лицо постового ("постный – постовой", не случайное созвучие!). На техпаспорте проверяющий встрепенулся.
– Машина-то не ваша! – сообщил он мне голосом государственного прокурора Вышинского.
– Жены, – согласился я.
– Предъявите! – скомандовал Бур-бур-бур.
– Вот, – я сделал широкий жест, указывая на заднее сиденье.
Получилось забавно. Дело в том, что Катя умудрилась развернуться к миру… словом, не лицом, а совсем наоборот. По-моему, стр лнт воспринял это как оскорбление.
Раздувая ноздри, он обошел машину и постучал в стекло задней правой дверцы.
– Гражданочка!
На сиденье началось бормотание и шевеление.
– Ваш паспорт! – продолжал Бур-бур-бур.
Катя выпрямилась, зевнула и посмотрела на меня.
– А чего стоим?
Я показал глазами причину задержки. Катя секунд пять поглазела на багрового стража, еще раз зевнула и, сказав "А!", собралась укладываться.
– Ваш паспорт! – рявкнул милиционер. Катерина нахмурилась. Женская интуиция подсказывала ей, что этот человек что-то от нее хочет.
– Есть у вас паспорт или нет?!
– Он хочет мой паспорт, – Катя снова повернулась ко мне.
Я кивнул.
– А где же он? – будущая супруга упорно не желала разговаривать с посторонним мужчиной, не представленным ей.
– В шкафу! – сообщила Машка и разразилась образцово-показательным зевком.
Уму непостижимо, почему в течение следующих пяти минут толстого постового не хватил апоплексический удар. Я, наоборот, искренне веселился, наблюдая за попытками Кати вспомнить то, чего она и в нормальном-то состоянии не могла удержать в памяти. Заметив, что Бур-бур-бур потянулся за рацией (видимо, диктовать последнюю волю), я с некоторым сожалением извлек из внутреннего кармана Катин паспорт.
Окончание комедии проходило при скоплении зрителей – Димос с Татьяной и Наткой приняли живейшее участие в представлении.
Когда мы отъехали от поста достаточно далеко, я притормозил, чтобы отсмеяться. Вскоре я понял, что сзади меня не поддерживают.
– Эй, ты чего? – напрягся я, увидев плотно сжатые губы (господи, а Машка-то откуда научилась?).
– Очень смешно, – ответила Катя, – обхохочешься. Я, как дура, волнуюсь, а он… Маша, вылезай. Дальше поедем с Наткой и тетей Таней, как и планировали.
Оставшись один, я открыл дверцу и с наслаждением плюнул на асфальт.