Мать слушала и удовлетворенно кивала.
- Как его зовут-то хоть, профессора твоего? А то ты все по фамилии, неловко как-то.
- Николай Николаевич. Мам, ты бы видела, с какой скоростью он считает! Как компьютер!
- Ты ешь, ешь, не отвлекайся. Положить тебе добавки?
- Нет, спасибо, а то я поправлюсь. - Женя отодвинула от себя пустую тарелку и блаженно откинулась на спинку кухонного уголка. - Уф! Сейчас выпью чаю, посижу десять минут - и залезу в Интернет.
- Не много ли для одного дня? - обеспокоилась мать. - Нужно ведь когда-то и отдыхать.
- Нет, в самый раз, - успокоила ее Женя. - Мне через два дня надо уже полностью во все въехать.
- Въедешь. - Ольга Арнольдовна ласково потрепала дочь по волосам. - Ты же у меня редкостная умница. И характер у тебя отцовский: пока своего не добьешься, не угомонишься.
- Верно. - Женя рассеянно улыбнулась.
Мысли ее уже блуждали далеко, она старалась осмыслить то, что только что вычитала в книге Курицкого, и предвкушала, как удивит Столбового своей подкованностью и осведомленностью. Мать, заметив это, отстала от нее с разговорами, вымыла посуду, взяла на руки Ксенофонта и ушла к себе смотреть сериал.
Женя напилась чаю, дождалась, пока ноющая от долгого согнутого состояния спина хоть немного придет в себя, и тоже скрылась в своей комнатенке. Села за компьютерный стол, вытащила из ящика чистый лист бумаги, взяла ручку.
Для начала она решила составить распорядок на неделю. Семь ноль-ноль - подъем. Пятнадцать минут интенсивная зарядка для поднятия тонуса. Затем двадцать минут водные процедуры. Потом завтрак. Два раза в неделю занятия на кафедре со Столбовым. Еще два раза английские курсы - без них не обойтись, если изучать американскую монографию. Остальные дни - библиотека. Затем - в два обед и снова занятия, на сей раз за компьютером. В десять - ужин. В половине двенадцатого - сон.
Женя закончила писать и пробежала глазами листок. Да, Любка права: времени на отдых не остается. Ну и черт с ним, с отдыхом. Отдыхать и развлекаться она будет потом, когда добьется поставленной цели. Когда ее оставят на кафедре и дадут возможность заниматься любимым делом. А сейчас нужно пахать, как проклятой, и пусть Любка бегает по тусовкам, ездит на шашлыки, влюбляется и страдает - она, Женя, прекрасно обойдется без этого.
Женя вздохнула, вынула из маленькой коробочки пару канцелярских кнопок и приколола листок на видное место над столом. Затем решительно нажала на кнопку и включила компьютер.
4
Три недели она держалась со стойкостью оловянного солдатика: строго следовала своему расписанию, не отступая от него ни на йоту. Столбовой был доволен - за это время она полностью проштудировала Курицкого, одолела больше половины труда американца и начала "Моделирование рисковых ситуаций" Дуброва. Кроме того, Женя отыскала в интернете несколько интересных статей. Две из них были на немецком языке - его она изучала в школе и могла худо-бедно читать со словарем.
Ложиться в половине двенадцатого, конечно, не получалось. Столбовой работал взахлеб, не давая отдыха ни себе, ни Жене и заряжая ее своей энергией. Она почти ежедневно засиживалась до двух часов ночи, а иногда и до половины третьего, но вставала неизменно в семь.
К концу третьей недели ее постепенно охватила апатия. Женя почувствовала, что переоценила свои силы. Ей постоянно хотелось спать, но в то же время она не могла уснуть. Стоило ей лечь и закрыть глаза, в голове начинал роиться целый ворох мыслей, мелькали отрывки из прочитанного, формулы и уравнения.
Ольга Арнольдовна, поначалу старавшаяся не тревожить дочь и дать ей возможность распоряжаться временем так, как она считает нужным, не на шутку разволновалась.
- Женечка, так нельзя, дорогая, - говорила она, пытаясь прекратить ночные бдения за книгами и компьютером. - Посмотри, на тебе лица нет. И похудела ты ужасно, за три недели добрых три кило скинула.
- Ну и хорошо. - Женя упрямо мотала головой. - Любка завидовать будет. У нее худеть не получается.
- Что ж хорошего? Так и до переутомления недалеко. Ты б сходила куда-нибудь, развеялась, а то сидишь сутки напролет в четырех стенах.
- Некогда, мам.
- Неправда! Я сама училась в институте и писала диплом. И на все у меня хватало время. Николай Николаевич замечательный преподаватель, но он, наверняка, не подозревает, как ты себя истязаешь.
- Он сам себя истязает так же.
- Ему можно. Он мужчина, и к тому же в возрасте. А тебе еще детей рожать.
- Ой, мам, отстань со своими детьми! Мне до этого еще очень далеко. - Женя закрывала ладонями уши, давая понять, что спор окончен.
Ольга Арнольдовна сдавалась и уходила, а она чувствовала, что мать права. Однако остановиться не могла.
В последнее воскресенье сентября они, наконец, поругались по крупному. Были именины Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Ольга Арнольдовна собиралась в гости к своей сестре - Наде - и звала с собой Женю. Та наотрез отказывалась ехать. Слово за слово разговор перешел на повышенные тона, как вдруг, в самый кульминационный момент, раздался звонок в дверь. От неожиданности обе - и мать, и дочь - вздрогнули.
- Кто это? - спросила Женя.
- Мне откуда знать? Наверное, соседи - ты слишком громко кричишь!
- Ничего подобного. Это ты кричишь. - Женя решительно встала со стула и направилась в прихожую, мать - за ней.
За дверью на площадке стояла Люба, румяная, нарядная, в коротком белоснежном плаще и изящных сапожках. В руках у нее был огромный торт в прозрачной упаковке.
- Если гора не идет к Магомету, значит Магомет мало заплатил горе. - Люба звонко расхохоталась и, потеснив Женю, зашла в квартиру. - А если честно, то совести у тебя нет, Зимина! Обещала звонить, и ни ответа, ни привета. Между прочим, сегодня мои именины, забыла?
- Ой! - Женя смущенно качнула головой.
- Вот и я о том же! Ладно, я знала, что тебя в гости не дождешься, сама пришла, с доставкой на дом. Вот, тортик принесла, идемте чай пить.
- Конечно, Любаша, идем, - засуетилась Ольга Арнольдовна. - С днем ангела тебя. Хорошо, что приехала, а то с этой Женей просто беда. Совсем свихнулась на почве учебы, может хоть ты на нее повлияешь, а, Любушка?
- Женюра у нас не поддается влиянию, - засмеялась та. - Ведет себя хуже некуда: друзей забросила, в кино с нами не ходит, день рождения Ленчика пропустила! Куда это годится? Я вот со своей Катериной Ивановной все прекрасно успеваю. - Люба сунула Жене в руки коробку с тортом. - Иди нарезай, горе мое! И не вздумай улизнуть за свой компьютер, обижусь на всю оставшуюся жизнь!
- Не улизну, - пообещала Женя.
В глубине души она была рада любиному визиту, надеясь, что подруга поможет ей хоть на время расслабиться и отвлечься от дел.
За чаем мать и Люба принялись прорабатывать Женю на пару. Они наседали и наседали, и та не выдержала: к горлу ее подкатил комок, глаза защипало. Женя уронила голову на руки и разрыдалась.
- Да ты что? - испугалась Люба. - Женюрочка! Прости, солнце мое, я тебя вовсе не хотела расстраивать.
- Я… я… - Женя всхлипывала, не в состоянии произнести что-нибудь членораздельное, глядя на Любу и мать полными слез глазами.
- Она устала, - со вздохом проговорила Ольга Арнольдовна. - Это самый настоящий стресс. От него до депрессии один шаг.
- Так надо же что-то делать! - воскликнула Люба. - Хотите, я поговорю со Столбовым, чтобы он снял часть нагрузки?
- Н-не надо, - с трудом выговорила Женя, вытирая слезы, - дело не в нагрузке.
- А в чем тогда?
- В том, что я не могу переключиться. Даже если пойду в кино или еще куда-нибудь, все равно буду думать об этом дурацком линейном программировании.
Мать и Люба переглянулись.
- Н-да, - протянула Люба негромко, - это называется "ку-ку". - Она замолчала, сосредоточенно кроша ложечкой остаток торта на блюдце.
Женя тихо всхлипывала, почесывая за ухом Ксенофонта, который, вспрыгнув к ней на колени, громко и блаженно урчал.
- Может быть… - робко начала Ольга Арнольдовна, но Люба внезапно перебила ее:
- Я знаю, что делать! Женька, тебе нужно заиметь хобби. В сфере искусства.
- Какое еще хобби? - не поняла Женя.
- Ну, например, у тебя же есть слух. Когда Костик воет свои песни под гитару, ты ему всегда подпеваешь.
- При чем здесь Костик и его гитара?
- Правда, Любушка, при чем? - удивилась Ольга Арнольдовна.
- Вот при чем. Помнишь, я тебе говорила, что хожу на хор? Уже второй год. Хор называется "Орфей", он любительский, в нем поет молодежь, все только по собственному желанию - и совершенно бесплатно, что немаловажно!
- Господи, Любаша, и когда ты все успеваешь? - Ольга Арнольдовна всплеснула руками, глядя на Любу с восхищением.
Та оставила ее комплимент без внимания и продолжала:
- Тебе надо сходить к нам.
- На хор?!
- Да, на хор. Вторник и пятница вечером у тебя свободны?
Женя задумалась. По вторникам и пятницам Столбовой работал в университете, и эти дни она целиком проводила в библиотеке.
- Раз молчишь, значит ничего конкретного на это время у тебя не намечено, - тут же перешла в наступление Люба. - Да и что тут сомневаться, это почти рядом, от вас полчаса езды на автобусе. Репетиции с семи до девяти. В десять уже будешь сидеть за своим компьютером. А какую музыку мы там поем! И Чайковский, и Глинка, и русские народные песни. Сразу все термины из башки вылетят. И дирижер отличный, Всеволод Михайлович Лось.
- Нет, это чушь какая-то, - попыталась возразить Женя, но Люба тут же состроила свирепую физиономию: