- Ах, чушь? А в Кащенко не хочешь? Там целое отделение таких, как ты! Послезавтра ровно в половине седьмого я за тобой захожу, и что б была готова, как штык. Ясно?
- Женюрочка, может и верно - тебе попробовать? - вмешалась мать. - Занятиям это нисколько не повредит, а голос у тебя с детства хороший. И слух. Не зря же музыкальную школу закончила.
- Ну, я не знаю. - Женя беспомощно развела руками. - Вы обе ненормальные. Тут диплом, а вы мне какой-то хор подсовываете. Ну… - Она последний раз всхлипнула, судорожно вдохнула воздух и неожиданно улыбнулась: - Ну… я только попробую. Один единственный раз. Уверена, мне не понравится.
- Тебе понравится, - тоном пророка изрекла Люба и потянулась за новым куском торта.
5
Любина идея показалась Жене бредовой, но вместе с тем другого выхода из создавшейся ситуации она не видела, а потому решила рискнуть. В понедельник выполнила максимальное количество работы, во вторник днем съездила на курсы и к шести была уже дома.
Интенсивные занятия, начавшиеся с первого сентября, настолько съедали все ее силы и время, что Женя почти отвыкла наряжаться и краситься, а потому простой вопрос, в чем пойти на хор, привел ее в замешательство. Она распахнула шкаф и застыла перед полками в глубоком раздумье.
Выбрать вот эти симпатичные клетчатые бриджи и к ним обтягивающий трикотажный джемперок? Или предпочесть длинную узкую юбку с пикантным разрезом - она будет замечательно смотреться с замшевой жакеткой и осенними полуботинками на шпильке. А может, не выпендриваться и влезть в любимые джинсы, сверху натянуть простую водолазку, украсить ее кулончиком из "тигрового глаза" и чувствовать себя вольготно и уютно?
Женя так и поступила. Джинсы сидели, как влитые, водолазка цвета морской волны выгодно подчеркивала загар, еще не успевший сойти с ее лица. Она слегка подвела глаза, мазнула тушью и без того длинные, пушистые ресницы, тронула губы блеском. Затем расчесала волосы, роскошной черной волной спускавшиеся до середины спины, и придирчиво глянула на себя в зеркало. Собственный вид ее вполне удовлетворил. Женя гордо распрямила плечи, и в это самое время на столе заверещал мобильник.
- Ты готова? - в ухо ей поинтересовалась Люба.
- Кажется.
- Тогда спускайся, я уже у подъезда.
- Ладно. - Женя отключила телефон, спрятала его в сумочку, поправила на груди кулон и вышла в прихожую. Там она сняла с вешалки ветровку и надела уличные туфли.
В дверях комнаты показалась мать.
- Вы поехали?
- Да. Люба ждет внизу. Вернусь часа через два.
- Да ты не торопись, - захлопотала Ольга Арнольдовна. - Пой в свое удовольствие. Музыка - великая вещь. Даже Шерлок Холмс в свободное от расследований время играл на скрипке.
- Муть все это. - Женя махнула рукой. - Ладно, пока. - Она поцеловала мать и вышла за порог.
На улице стояло бабье лето. Ярко светило солнце, легкий ветерок гнал по тротуару первые золотые листья. Люба, как всегда нарядная и веселая, бросала голубям кусочки обсыпанного маком бублика. Птицы хищно кидались на лакомство, отталкивая друг дружку.
При виде Жени Люба состроила недовольную физиономию.
- Тебе что, носить нечего?
- Почему нечего? - удивилась Женя. - Что плохого в джинсах?
- Ничего, если не считать того, что ты таскаешь их второй год.
- Но это же не дешевка, а фирменные. Они и стоили прилично, - попыталась оправдаться Женя.
- Да ну тебя. - Люба бросила на асфальт остатки бублика и крепко взяла подругу под руку. - Идем.
Ехать и впрямь оказалось недолго. Через четыре остановки девушки сошли и зашагали к видневшейся впереди высокой темно-зеленой ограде.
- Это бывший детсад, - на ходу объясняла Люба, - Всеволод Михалыч его отремонтировал на свои деньги, станки соорудил. Рояль откуда-то приволок списанный. Старенький, но играет прилично. Теперь у нас здесь репетиционный зал. - В Любиных словах звучала гордость.
- И много народу в вашем хоре? - полюбопытствовала Женя.
- Человек тридцать. Состав все время меняется. Кто-то уходит, кто-то, наоборот, приходит. В основном - студенты, молодежь до двадцати семи. Я-то пою сравнительно недавно, а есть "старички" - те в хоре уже четвертый год, с момента образования.
- Неужели им всем нечем заняться? - Женя недоуменно пожала плечами.
Люба прыснула.
- Женюра, ты рассуждаешь, как человек, привыкший к тотальному планированию и целесообразности. Увы, не каждому даны твои способности переть вперед, как танк на окопы. Людям необходимо что-то для души, а не только для холодного разума.
- Ладно, ты уж меня и расписала! - Женя усмехнулась. - Не думала бы я о душе, черта с два согласилась бы сейчас с тобой пойти.
Подруги миновали калитку и зашли в подъезд одноэтажного кирпичного здания. Уже от дверей слышны были бравурные звуки - кто-то играл на рояле. Люба и Женя разделись в гардеробе и, одолев узкий коридор, очутились в просторном репетиционном зале. Левая часть его была пуста, правую занимали ряды новеньких станков. Точно посредине стоял огромный, черный, блестящий рояль.
"Ничего себе "списанный", - с невольным восхищением подумала Женя, глядя на его полированный, почти зеркальный бок.
За роялем, спиной к дверям, сидела полная, седоватая женщина в свободном сиреневом платье. Ее пухлые пальцы ловко и стремительно бегали по клавишам, голова кивала в такт музыке. Рядом, склонившись к пюпитру, стоял высокий, сухопарый мужчина с кудрявыми рыжеватыми волосами и такой же бородой. Это и был Всеволод Михайлович Лось, основатель любительского молодежного хора "Орфей", композитор и дирижер.
Кроме него и концертмейстера в зале находилось еще несколько хористов: двое ребят и три девушки. Они стояли тесной группкой неподалеку от станков и о чем-то оживленно болтали.
Люба дождалась, пока пианистка закончит играть, и подвела Женю к бородачу.
- Здравствуйте, Всеволод Михалыч. Это моя подруга Женя. Она хочет ходить к нам на репетиции.
Лось окинул Женю цепким взглядом и кивнул.
- Что ж, я рад. Вы любите петь?
- Вообще-то нет, - с улыбкой начала Женя, но Люба тут же перебила:
- Не слушайте ее! Она очень любит петь, и вообще, Женюра чрезвычайно одаренная девушка! Уже сейчас работает над темой для диссертации.
Женя ткнула подругу в бок кулаком.
- Замолчи сейчас же, что ты несешь! - Ей было ужасно неловко и стыдно. Вечно эта Любка ляпнет про нее какую-нибудь чепуху!
Дирижер и седовласая концертмейстерша переглянулись.
- Все ясно, - проговорил Лось с усмешкой. - Анна Анатольевна, сыграйте нам, пожалуйста, что-нибудь из распевок. Желательно попроще. Проверим ваши данные, - объяснил он смущенной Жене.
Толстуха ударила по клавишам, воспроизводя легко узнаваемую мелодию.
- Можете спеть на слог "лё"? - спросил у Жени Лось.
- Могу, наверное.
- Будьте добры.
Она откашлялась и повторила то, что играла пианистка. Вышло вполне сносно. Бородач удовлетворенно кивнул.
- Дальше, пожалуйста.
Седоватая Анна Анатольевна послушно переместила пальцы вправо по клавиатуре и сыграла то же самое, но на полтона выше. Женя пропела мелодию снова. Так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала, что голос начинает ослабевать и давать петуха.
- У вас альт, - заключил Лось. - Не самый шикарный, но вполне приемлемый для нашего коллектива. И слух хороший. Вы ноты разбираете?
- Немного.
- Совсем великолепно. Любочка, вон там, в папке, партии. Дай Жене все, что мы сейчас проходим. А вы, Женя, сегодня просто постойте, понаблюдайте и послушайте. Не надо пугаться, если что-то не выйдет с первого раза, постепенно вы втянетесь в процесс. Вам понятно?
- Да. - Женя кивнула.
Люба всучила ей целую кипу листков, испещренных нотными крючками и закорючками.
- Держи. Это "Аида" Верди, это Петров, это русские народные.
- Да я в жизнь это не спою, - ужаснулась Женя.
- Споешь. - Люба оттащила ее подальше от рояля к станкам.
В зале постепенно собирался народ. Вошел рослый, симпатичный и спортивный парень, заметил Любу с Женей и прямо с порога направился к ним.
- Здорово, Чакина! Кто это с тобой?
- Привет, Санек. Это Женюра, мы с ней вместе учимся.
- Крашевников Александр. - Красавчик протянул Жене широкую, крепкую ладонь. - Для друзей и близких - просто Саня.
- Женя, - представилась Женя, пожимая его руку. Глаза парня игриво заблестели.
- Будем на "ты", ладно?
- Не возражаю.
- У тебя классная прическа. Обожаю, когда у девушек длинные волосы.
- Спасибо. - Женя окинула Санька насмешливым взглядом.
Она прекрасно знала цену своей внешности, знала, какое впечатление производит на ребят, и давно привыкла к восторженным взглядам и комплиментам. Честно сказать, последние порядком поднадоели ей по причине своей стандартности и повторяемости. И этот симпатяга Александр тоже лишен какой бы то ни было оригинальности - сплошные штампы, дежурные улыбочки, банальная стрельба глазами.
Санька, однако, нисколько не смутил Женин скепсис. Он продолжал улыбаться во все тридцать два зуба, стараясь заглянуть ей в лицо.
- А тебе какие парни нравятся?
- Мне? - Женя слегка прищурилась и, покосившись на ухмыляющуюся Любу, произнесла веско и значительно: - Пожалуй, те, которые отличаются немногословностью.
Санек понял намек, но не обиделся.
- Ясно. Придется подрезать язык. Тогда есть шанс оказаться в числе твоих любимчиков.
Люба хмыкнула. Женя весело расхохоталась.
- К чему такая жестокость? Мне не нужны жертвы.