Они оба молчали, а машина с крутой дороги въехала на узкую главную улицу старого города. Магазины, как решила Кэтрин, едва ли изменились за сто последних лет. Они были переделаны из жилых помещений, некоторые заново покрашены, но большинство из них были темными и неудобными, зато очень характерными для старинного исторического фона Понтрие. Асфальт совершенно не смотрелся рядом с булыжными мостовыми и старыми лавочками, где пекари и аптекари, сапожники в фартуках и продавцы газет добродушно ждали покупателей с сигаретой во рту или чашкой кофе в руках. Редкий ручеек женщин с сетчатыми сумками, уже сделавших утренние покупки, иссякал. Гостиница представляла собой бистро в полуподвале, над которым было несколько окон с закрытыми ставнями. Зато через несколько дверей от нее пансион был обозначен рядом горшков с пальмами, ведущим к навощенным входным дверям. Очаровательный старый пестрый городок, который не особенно старался привлечь автотуристов. Сейчас он, казалось, еще не проснулся после дневного сна.
- А ваш брак, - послышался голос Филиппа, - он был счастливым?
Она смотрела в боковое окно:
- Да.
- Мне трудно понять, каким образом вы уживались друг с другом. Вы - и человек такого типа, который не мог успокоиться, пока не начал ставить жизнь на карту. Я знаю, что он ради вас бросал спорт; но ведь все равно характер оставался прежним, его нельзя было изменить.
- Мы поженились, потому что… были влюблены.
- Разумеется, - коротко бросил он. - Но всегда ли этого было достаточно?
- Всегда.
- Вы уверены? Ведь когда-нибудь, как сказал Леон, вы опять выйдете замуж, и я готов на пари спорить, что ваш избранник ни в чем не будет походить на Юарта Верендера.
- Вы извините меня, но мне бы не хотелось говорить об этом.
- Значит, горе еще не прошло… Прошу прощения.
У него был резковатый тон, и она подумала, что лучше ей промолчать и ничего не говорить. Но была одна вещь, о которой ей хотелось спросить его, и после того как он повернул налево, в узкую улочку, поднимающуюся к более широкому проезду, она сказала:
- Когда сегодня за завтраком вы заступились за меня, вы сказали Леону, что я - почти взрослая. Почему же "почти"?
Он мельком взглянул на нее с чуть насмешливой сдержанной улыбкой:
- Женщина становится взрослой, зрелой, когда она испытает все. Вы перенесли немало с тех пор, как вам было двадцать, но вы ведь не испытали всего?
- О… - Щеки ее порозовели, но она спросила - сдержанно: - Чего же у меня не было?
- Как у женщины? - он пожал плечами. - Вы думаете, что я достаточно хорошо знаю вас, чтобы дать на это ответ?
- Но видимо, вы уже достаточно знаете меня, чтобы сомневаться в моей зрелости.
- Ах так? - он приподнял густую длинную бровь. - Право, не хотел вас рассердить. Может быть, я зря сужу о вас лишь по тому, что мне известно. Вы вышли замуж рано - за мужчину, лишенного настоящей глубины. Человек неглубокий не может проникнуть глубоко в жизнь близкого человека; поэтому вы не знаете - не можете знать - многих сторон любви. Каждый из нас любит, как позволяет ему собственный характер - не больше и не меньше.
- А вы, мсье, - сказала она тихо, хотя у нее в горле было странное ощущение, - вы поставили себе за правило не любить вообще?
- Да. - Голос звучал спокойно и скорее бодро. - Любовь - это та неудобная роскошь, без которой я до сих пор могу обходиться.
- Это значит, что у вас нет намерений жениться - никогда?
- Не значит.
И здесь, к досаде Кэтрин, пришлось прервать разговор. Они ехали по дороге, на одной стороне которой чередовались виллы, а с другой был утес, весь заросший цветущими кустами. Филипп въехал за ограду, круто повернул по изогнутой дороге, покрытой гравием, и остановился перед длинным красивым домом.
- Как красиво! - невольно произнесла она.
- В самом деле? - Филипп оглядел дом. - Здесь не так роскошно, как на вилле Шосси, и у нас только один акр под садом - впрочем, это и хорошо. У меня нет времени заниматься садом, а Иветта им вообще не интересуется. Но я согласен с вами - сад чудесный.
Они вошли в довольно темный холл с плиточным полом и затем - в большую гостиную, обставленную во французском провинциальном стиле, полную старинных вещей и очень уютную. Филипп повернулся, чтобы позвать свою сестру, но она вошла в комнату вслед за ними.
- Хэлло, - сказала она негромко и оживленно. - Я слышала, как вы подъехали.
Что именно она ожидала увидеть в сестре Филиппа, Кэтрин не могла сформулировать точно. Но у нее сложилось впечатление, что какое-то событие в ее жизни сильно повлияло на нее, что она редко выходит из дому, но любит принимать гостей; может быть, она смутно представляла себе грустную, разочарованную женщину, цепляющуюся за своего брата, потому что у нее больше никого нет. Дальше представлять было уже трудно. В чем Кэтрин была совершенно уверена, так это в том, что она никак не ожидала, что Иветта Селье выглядит так хорошо.
Она была худенькая, видимо, около двадцати восьми лет, но выглядела моложе. Ростом с Кэтрин, она казалась ниже, может быть, из-за своего мальчишеского вида. Не было сомнений, что она так выглядит уже лет с пятнадцати, - темные прямые волосы в умелом беспорядке вокруг маленького лица с заостренным подбородком, большие темные глаза миндалевидного разреза и очень выразительные, своенравный рот и шея, кажущаяся тоненькой, несмотря на воротник вязаной блузки-"поло" серого цвета, хорошо выглядящей с узкими черными джинсами. Черные носки, черные лакированные туфли - весь облик Иветты заставлял думать, что ей лет девятнадцать, а лицо было на пять-десять лет старше.
- Дорогая моя, - сказал Филипп, - я привез Кэтрин Верендер, как ты просила. Моя сестра Иветта. - И, едва дав им время поздороваться, продолжал: - Мне нужно ехать, но я вернусь к половине шестого и отвезу Кэтрин на виллу Шосси. Не скучайте!
Он ушел, а Иветта Селье все еще оглядывала Кэтрин.
- Я рада, что вы приехали, - сказала она. - Мне всегда интересно знакомиться с женщинами, которых знает Филипп. Может быть, пойдем в сад?
Иветта уже подошла к стеклянным дверям и отпирала их. Кэтрин шла за ней. В затененном деревьями патио она села в кресло. Иветта опустилась в другое, напротив, у низкого блестящего столика, разделяющего их.
- Значит, вы невестка этого богача Леона Верендера? Я думала, вы старше. Филипп говорил, что у вас есть маленький сын?
- Да.
- Но вы моложе меня. - Она посмотрела на кончик своей сигареты. - Вы очень интересная.
- Вам так кажется просто потому, что я другая. Несколько лет назад я мечтала выглядеть в вашем стиле. Бывают такие фазы в жизни. - Кэтрин ни с какой другой женщиной еще не чувствовала себя так неловко. - Доктор говорил, что вы интересуетесь английской литературой.
- Меня вообще интересует всякое искусство, но я особенно люблю ваших английских поэтов. Здесь, на побережье, живет много английских писателей и журналистов, и очень многие из них бывали у меня в гостях. Сама я мало выхожу.
- А вы пишете или рисуете?
Она коротко засмеялась:
- О нет, я даже не дилетантка. Просто мне нравятся люди, которые живут, а иногда даже гибнут из-за искусства. У них тут целая колония между Понтрие и Ниццей. - Она стряхнула пепел с сигареты: - Я спрашивала о вас Филиппа. Он сказал, что в Англии вы преподавали. Вы поступили умно - будучи учительницей, вышли замуж за представителя семьи Верендер.
Это, казалось, была простая констатация факта, без злорадства или сарказма, но Кэтрин почувствовала, что как-то вся немеет, однако она произнесла:
- Не сомневаюсь, что ваш брат сказал вам и о том, что я никогда не видела мистера Леона Верендера до моего приезда в Понтрие. Если бы он не был назначен опекуном моего сына, я бы никогда не приехала сюда.
- Ну, это слишком по-английски. Вы подарили старику внука; почему бы вам - как это говорится? - тоже не получить свою выгоду! Кроме того, здесь, на Лазурном берегу, есть возможность найти богатого мужа. - Тонкие губы Иветты улыбались. - Я слышала в Ницце, что женщины с настоящими рыжими волосами пользуются невероятным успехом, стоит им только появиться в обществе.
- Может быть. Я не собираюсь появляться в обществе Ниццы.
- Для вашего цвета волос у вас не тот характер. - Она засмеялась над собственной шуткой, остановила долгий загадочный взгляд на Кэтрин и добавила: - Наверное, вы догадываетесь, почему я хотела рассмотреть вас вблизи? Мне хотелось убедиться, что вы не тип Филиппа. Я всегда так делаю, когда в тех домах, где он бывает, появляются женщины. Лично против вас я ничего не имею.
- Рада слышать это. Вы удовлетворены?
- В самом деле! Филипп слишком уж доктор, чтобы остановиться на женщине, которая будет нравиться другим мужчинам. И он слишком мужчина, чтобы жениться на женщине, которая уже отдала свою любовь другому, прежде чем встретила его. Вы простите мне мою откровенность?
- Конечно. - Но Кэтрин пришлось стиснуть зубы. Она попыталась найти другую тему: - У вас идеальный дом. Старые сады - самое прекрасное, что есть в мире.
Иветта пожала плечами и еще глубже вжалась в свое кресло:
- Сын нашей горничной следит за садом и цветами. А я редко хожу туда.
- Чем же вы занимаетесь?
Выражение лица девушки потеряло любезность, но она не шевельнулась.
- Утром я бездельничаю, иногда читаю. Днем ко мне приезжают знакомые к чаю, а вечером к обеду. Я здесь хозяйка, но Марта так хорошо знает наши привычки, что мне почти нечего делать. - Снова этот быстрый сверкающий взгляд больших глаз. - А вы что-нибудь слышали обо мне?
- Почти ничего.
- Даже от Люси д'Эспере? Люси знает все местные сплетни.