* * *
Мы с Робертом стали встречаться каждый вечер. Просто удивительно, как быстро я научилась изворачиваться и сочинять небылицы. Я, считавшая себя самой честной и искренней девушкой на свете, бессовестно врала компаньонке, что "у меня солнечный удар, лягу пораньше", "я накупалась и устала", "я буду читать в спальне, нужно повторить упражнение по французскому языку", "хочу написать письмо родителям"… И прочее, и прочее. А сама запирала спальню изнутри и выбиралась по балконам и террасам в сад.
Иногда прийти не получалось. Тогда я предупреждала Роберта запиской, приколотой к шипам розового куста, росшего у ограды. У нас был свой тайный код: если я приду - рисовала на клочке бумаги распущенную розу, если не смогу - закрытый бутон.
Однажды Роберт пытался показать мне созвездие Кассиопеи. Но у него ничего не получалось, так как очень неудобно было ориентироваться по его руке, просунутой через решетку забора.
- Нет, мне это уже надоело! - ругнулся он и поднялся на ноги. - Отвернитесь, мисс София.
Я удивленно наблюдала за ним снизу, сидя на земле. Что он задумал? Мужчина принялся стягивать с себя рубашку. Я смутилась и опустила голову. Через минуту до меня донесся плеск - Роберт огибал ограду вплавь, по воде. Я сидела, не смея поднять глаза.
- Я уже оделся, отомрите, мисс, - произнес Роберт насмешливо. Я подняла голову. Он стоял рядом, с волос капала вода, одежда была чуть влажной, ведь он натянул ее на мокрое тело. Роберт уселся рядом со мной и продолжил разговор с того места, на котором мы остановились, словно ничего особого не произошло. Сначала я смущалась, ощущая волнующее мужское присутствие так близко. Но потом увлеклась и через десять минут уже и забыла, что нужно испытывать неловкость и стеснение.
С этого дня он каждый раз встречал меня с моей стороны ограды.
Роберту было двадцать два. Он был единственным сыном приходского священника из Суффолка. С детства увлекался механикой и физикой. В пятнадцать лет самостоятельно смастерил велосипед. И ни разу не усомнился, какую профессию выбрать в жизни.
До чего же интересно он рассказывал! Самый обычный камушек на его ладони обретал увлекательную историю и свою собственную жизнь, от рождения в недрах земли до появления в его руке. Мне казалось, что Роберт - прирожденный педагог, и ученики должны обожать его. Он забывал обо всем, страстно описывая паровую машину, толкающую поезд, механические повозки и большие мощные телескопы, в которые можно увидеть Венеру и Марс. Его лицо дышало восторженностью и азартом. Он заражал своим пылом, и я внимала каждому слову, подпадая под его мощное обаяние.
- Вы бы слышали проповеди моего отца по воскресеньям! - смеялся Роберт. - Вот кто настоящий оратор!
- Вы талантом пошли в отца, - отвечала я. - Никогда не хотели стать священником?
- Нет, - задумчиво ответил мужчина, - всегда хотел быть инженером, физиком или геологом.
- Наверное, я слишком материалист, - добавил Роберт через некоторое время.
- Материалист? - тихо переспросила я. - Как это? Вы что, не верите в Бога?
Я повернулась к Роберту и мрачно уставилась ему прямо в глаза. Он улыбнулся краешком губ. А я вдруг ощутила, что мои губы непроизвольно растягиваются вслед за его. Какая же у него обаятельная и красивая улыбка! Внутри все затрепетало, словно под кожу забрались бабочки.
- Мисс, вы бы слышали наши споры с отцом о божественном происхождении человека и жизни на земле, - таинственно прошептал он, - чуть до драки не доходит…
- Вы что, последователь мистера Дарвина?! - округлила глаза, стараясь казаться серьезной. - Вы один из тех молодых людей, которые думают, что мы произошли от обезьян?!
И добавила обиженно, надув губы:
- Я что, похожа на обезьянку?
- Ни капли, - улыбнулся Роберт. - Вы самая красивая девушка на свете, мисс София. И если теория мистера Дарвина верна, то ваша предшественница была принцессой среди обезьянок.
Я не могла дальше дуться и прыснула в кулачок.
- Вы льстец, мистер Уайт! - и смущенно опустила голову.
- Нисколечко, - ответил Роберт хрипловатым голосом. Я подняла глаза и встретилась с его пристальным взглядом, - я всегда говорю только правду.
* * *
Он показывал мне известняк и перламутровые раковины, панцири моллюсков, выброшенные на берег, частицы слюды и кварца. В руках Роберта каждая раковина, каждый камешек превращались в удивительную находку. Он увлеченно рассказывал о том, как веками ветер, дождь, солнце разрушали горы, осыпали скалы, дробили камни, превращая их в миллиарды песчинок, делая из них песок, на котором мы сидим. Это было очень интересно и познавательно, но больше всего мне нравились его рассказы о звездах и созвездиях. Я все-таки нашла Большой Квадрат Пегаса и рассмотрела туманность Андромеды.
- Когда-нибудь наши потомки обязательно полетят к звездам, - взволнованно говорил он, сидя на пляже, подняв голову к небу и опираясь руками за спиной. - Вы читали Жюля Верна? "С Земли на Луну", например?
- Нет, к сожалению, - ответила я, исподтишка рассматривая рельеф напрягшихся на руках мышц, четко проступающих через тонкое полотно его рубашки. Закатанные до локтей рукава открывали крупные сильные руки человека, привыкшего к физическому труду.
- Почитайте обязательно, - страстно продолжал Роберт, - очень интересно!
- Боюсь, что путешествия на Луну вряд ли меня заинтересуют, - рассмеялась я, - вот если бы он писал о том, как удачно выйти замуж или руководство по привлечению завидных женихов…
- Думаю, баронесса, у вас не будет сложностей с реализацией этой задачи, - сухо произнес Роберт, глядя в сторону. Впервые на моей памяти за две недели почти ежевечерних встреч он вспомнил о моем титуле. После того раза, когда он говорил о наследницах и о нашем пансионате, мы больше ни разу не заговаривали о социальном неравенстве.
- А давайте я нарисую ваш портрет? - мне хотелось сделать ему что-то приятное.
- Это, пожалуй, единственное, что у меня получается лучше, чем у вас, - рисовать, - лукаво добавила я.
Роберт мгновенно оттаял.
- Мисс София, вы даже не представляете, сколько у вас удивительных талантов, гораздо более выдающихся, чем у меня.
Ну вот, опять он смущает меня комплиментами. И я не могу оторвать глаз от его лица, от улыбки, от смеющихся прищуренных глаз…
Взяв альбом, широкими штрихами стала наносить контур головы. Роберт немного смущенно приподнял брови и спросил:
- Мне нужно как-то позировать? - я мотнула отрицательно головой. - Признаюсь честно, меня впервые рисуют.
- Не отвлекайтесь, - улыбнулась я, - продолжайте занимать меня беседой, у меня прекрасно получается и рисовать, и слушать вас…
Роберт рассмеялся, откидываясь назад и вновь опираясь на руки. Я невольно залюбовалась четким профилем, рельефными мышцами на плечах и груди.
- Хорошо, тогда слушайте рассказ о моем первом провале. В шесть лет я решил сделать себе телескоп, - таинственным голосом начал он. - Украл у отца очки, дело стало за трубой…
Роберт рассказывал, а я беззастенчиво любовалась им. Следила за выразительными красивыми губами, наблюдала, как двигается кадык на горле, как неосознанно, привычным движением мужчина стряхивает песок с ладоней или убирает челку со лба, а моя рука, словно живя своей собственной жизнью, порхала над бумагой, перенося на белый лист толику его обаяния и привлекательности.
- А моя жизнь скучна, - через некоторое время улыбнулась, откладывая альбом. Стемнело, и я почти не видела, что рисую. - Я самая обычная девушка. Совершенно неинтересная. Школа, манеры, осанка, этикет…
Мне хотелось тоже что-то рассказать о себе, но ничего не приходило на ум. У Роберта жизнь была более насыщенной и разнообразной. Что я могла поведать? Как сплетничаем с подружками о шляпках? Или о представлении ко двору в следующем году?
- Не может такого быть! Я уверен, у вас очень интересная жизнь, и вам есть что рассказать, - убежденно заявил Роберт. Он аккуратно взял мою ладонь и начал легонько поглаживать тоненькие пальчики. - И я бы ни за что не назвал вас неинтересной. Ваша красота, как солнечный луч, освещает тьму. Вы сияете ярче звезд на небе. Вы умеете слушать и сопереживать. Вы искренни, открыты и необыкновенно очаровательны…
Я вспыхнула от восторга. Так естественно и безыскусно это прозвучало. Ни капли лести или лицемерия. Словно он и вправду так думает (сама-то я считала себя неинтересной и скучной особой). Я смотрела в его глаза и видела отсвет отражающихся в них звезд, сияющих над нашими головами. Роберт, словно зачарованный, медленно наклонился ко мне. Меня окутало теплом и странным волнующим запахом его горячей кожи. Сердце застучало быстро-быстро, в горле пересохло… И тут я, словно очнувшись ото сна, резко отпрянула.
- Я вспомнила! - воскликнула дрожащим голосом. - Однажды, когда мне было то ли четыре, то ли пять лет, я чуть не утонула в ванной.
- Да? - прохрипел Роберт, опустив голову. Казалось, он забыл, как разговаривать, и с трудом справлялся с собственным голосом. Молодой человек тяжело вздохнул и поменял позу, немного отодвинувшись.
- Признайтесь, мисс, - в конце концов, произнес он, - вы хотели стать рыбкой?