Угольцев многозначительно кивнул и стал подниматься по узкой шаткой лестнице. Девушка шла за ним следом. В мансарде были низкие потолки. Он обратил внимание на покрытый стареньким пледом матрац возле окна, разбросанные возле него книги, среди которых была его любимая - "Воспитание чувств" Флобера. Тут же валялись стопки старых номеров "Советского экрана" и "Театральной жизни".
- Это младшая сестра, - виноватым голосом пояснила девушка. - Она еще в школе учится.
Угольцев отодвинул кусок пестрой материи, которым было занавешено широкое окно, увидел желтеющую степь, прорезанную извилистым проселком, небольшие островки тополей и ив. Очевидно, там была речка.
Он прошелся раза два по душной мансарде, скрипя половицами чисто вымытого крашеного пола. Обратил внимание на висевшие на стене пуанты и самодельную - из жестко накрахмаленного тонкого тюля - пачку в углу. Она свисала с потолка и была завернута в марлю. Угольцеву показалось на мгновение, что он увидел Марию-Елену, стоящую на кончиках пуантов и почему-то виновато ему улыбающуюся.
- Сестра увлекалась балетом, - пояснила девушка.
- Увлекалась? А теперь не увлекается?
Она пожала плечами и отвернулась.
- Кстати, я не знаю, как вас зовут, - вспомнил вдруг Угольцев. - Мне неловко обращаться к вам с вопросами, не зная вашего имени.
Это на самом деле было так. Угольцев получил хорошее воспитание. Его мать была из старой профессорской семьи.
- Нина Васильевна. Нина.
Девушка протянула ему руку. Он взял ее в свою и поцеловал. Рука была изящной, но какой-то безжизненной. Похоже, девушка смутилась.
- Значит, ваша младшая сестра больше не увлекается балетом. А вот моя и по сей день не пропускает ни одной премьеры. Ну а дома у нее настоящий музей балетного искусства.
Он тут же подумал о том, что, вероятно, выдал себя с головой - ведь человек, которого ждали Берестовы, наверняка принадлежал к другому слою общества. Угольцев давно догадался, что этот человек был потенциальным покупателем дома Берестовых. Вряд ли кому-либо из так называемой артистической братии придет в голову приобрести в собственность дом на окраине затерянного в степях города. Но все обошлось.
- Маруся гостила у отца. Она только сегодня приехала, и я еще не успела поговорить с ней толком. Она убежала к своей подружке.
Нина провела Угольцева по остальным комнатам дома. Он задержался в той, которая, как он понял безошибочно, принадлежала Марии-Елене. В ней царил музейный порядок, а потому ему не удалось представить здесь ее, хоть на полках и стояли книги, которые она читала, а возле стены низкая тахта, на которой она спала. К переплетам рам были аккуратно пришпилены кнопками пожелтевшие от солнца газеты, и Угольцеву вдруг показалось, что дух Марии-Елены покинул эту комнату.
- Это южная сторона, - пояснила Нина. - Солнце бывает здесь с утра до вечера. Маруся… любит солнце.
Угольцев понял, что ей очень хотелось говорить о сестре в прошедшем времени. Очевидно, Нина разделяла точку зрения матери о позоре, который навлекла на их дом Мария- Елена.
- Вон там еще одна комната, но в ней лежит бабушка. Она… словом, ей нездоровится. Эта комната точная копия маминой, только выходит окнами не в переулок, а в сад. Конечно, я могу ее предупредить, и вы посмотрите.
- Не стоит. - Угольцев поднял правую руку в знак того, что с него вполне достаточно. - Можно я покурю на веранде?
- Пожалуйста. - Нина усадила Угольцева в старое плетеное кресло возле стола, придвинула к нему тяжелую глиняную пепельницу, которой, похоже, не пользовались много лет. Угольцев выпустил в потолок струю дыма и попытался расслабиться. Ему это не удалось. Дело в том, что у него была тонкая душа, чрезвычайно чувствительная к малейшим проявлениям дисгармонии окружающего мира. В доме Берестовых в одночасье наступил полный хаос. Он знал это определенно. И виной тому была Мария-Елена.
- Вам понравился… этот дом? - услыхал он голос Нины.
- Да. Кажется, это то, что мне нужно. - Угольцев сам поразился категоричности своих слов. Но, поразмыслив немного, понял, что сказал сущую правду.
- Понимаете, поначалу я была против, но потом поняла, что маме здесь нельзя оставаться.
- Что так? Не подходит климат? - помог девушке Угольцев.
- Да, - благодарно выдохнула она и присела на табуретку возле стены. - Летом здесь бывает жарко, а зимой дуют сильные ветры. У мамы все время скачет давление. К тому же у нее диабет и… Да, похоже, у нее начинается климакс.
- Вы медик? - догадался Угольцев.
- Я закончила медицинское училище. К сожалению, в нашем городе нет мединститута.
- И куда вы собираетесь переехать, если это, конечно, не секрет? - поинтересовался Угольцев, разглядывая приколотые к внутренней стене веранды цветные вырезки из журналов, главным образом на тему балета.
- Нет, конечно же не секрет. Мама хочет уехать в Полтаву к тете Вере, ее старшей сестре. В прошлом году умер ее муж, а единственный сын… Словом, они давно не поддерживают никаких отношений.
- В Полтаве тоже довольно жаркое лето. - Угольцев вспомнил, как пять лет назад делал одну халтуру на студии имени Довженко и провел почти полтора месяца в Полтаве. За всю свою жизнь он не видел такого количества мух и ос. К тому же вся группа переболела каким-то кишечным заболеванием. - Но город сам по себе интересный. А вы тоже хотите отсюда уехать?
Нина кивнула и опустила голову. Угольцев понял по выражению ее лица, что ей вовсе не хочется уезжать из родного города. И она это почувствовала.
- Я хочу завербоваться на Север, - убежденно заговорила она. - Дело в том, что здесь у меня нет никаких перспектив роста. У меня диплом фельдшера-акушера, а я работаю в больнице дежурной медсестрой. На Севере с моим дипломом мне дадут должность участкового врача. У них, я слыхала, настоящая катастрофа с медперсоналом.
- Понятно.
- Вам приходилось бывать на Севере?
Угольцев кивнул и подумал о том, что ему, пожалуй, не приходилось бывать разве что на Луне. Он усмехнулся.
- Полярная ночь волшебно прекрасна, но слишком уж однообразна. День похож на непрекращающийся кошмар. Я заработал там стойкую бессонницу.
- Вы геолог? - неожиданно спросила Нина.
- Почему вы так решили?
- Вы много путешествовали и вообще…
Она замолчала, продолжив свою мысль вялым движением руки.
- Я работаю в кино. - Он достал из кармана визитку и протянул ее девушке. Дело в том, что изображать из себя другого больше не было никакого смысла. Быть может, он на самом деле купит этот дом, кто знает.
- О! - невольно вырвалось у Нины. - Но тот человек, которого ждала мама… кажется, он работает в торговле.
- Я прочитал ваше объявление в газете. Мне дал ее друг, он был проездом в вашем городе. Он знает, что я давно хочу купить дом в глубинке. Моя мама родилась и выросла в небольшом городке на юге России. Очевидно, во мне эта тяга наследственная.
- Но тот человек… мне кажется, он должен был принести маме задаток.
- Но он почему-то не пришел, верно? Вероятно, тот человек передумал покупать ваш дом.
- Да. - Нина произнесла это слово с явным облегчением. - Он хотел перестроить его и вырубить сад. Он так и сказал маме.
- А вы наверняка не хотите этого. Потому и решили уехать на Север.
- Мы с сестрой выросли в этом доме.
Нина вздохнула печально, но в то же время с облегчением.
- Ну, а ваша сестра? Как она относится к переезду?
- Она еще ничего не знает. Она ведь только сегодня приехала. Я, кажется, говорила вам.
- Возможно. Как вы думаете, она захочет переехать в Полтаву?
Нина задумчиво покусала губу.
- Маруся останется здесь. Она собирается поступить в медучилище.
- Но где она будет жить, если вы продадите дом? - вырвалось у Угольцева прежде, чем он успел подумать о том, что вопрос подобного рода может насторожить его собеседницу.
- У них замечательное общежитие. В самом центре города и со всеми удобствами. Мама считает, что сестре полезно пожить в коллективе. Последнее время она…
Девушка замолчала и снова вздохнула.
- И сколько вы хотели бы получить за этот дом? - спросил Угольцев, вставая с кресла.
- Двадцать пять тысяч. У нас газовое отопление. Перебои с водой бывают только летом, когда все поливают огороды. Но по ночам вода идет вполне сносно.
- Ясно. В таком случае я оставлю вам задаток. - Угольцев достал из внутреннего кармана пачку четвертных купюр, свой аванс за будущую картину. - Здесь ровно пять тысяч. Остальные деньги я привезу примерно через неделю. Тогда же и оформим документы. Я вам позвоню накануне своего приезда, если позволите.
Лицо Нины выражало явную растерянность. Она смотрела на лежавшую на столе пачку денег с каким-то сожалением и даже страхом.
- Расписка мне не нужна. Я привык доверять людям.
- Но это… это очень большая сумма. Я обязательно дам вам расписку. Или, может, вы хотите, чтобы это сделала мама? Дом записан на нее. Я сейчас ей позвоню.
Нина выскочила с веранды прежде, чем Угольцев успел ее остановить. Признаться, ему не очень хотелось встречаться с Марией Лукьяновной Берестовой.
- Мама придет через десять минут, - сказала она, вернувшись на веранду так скоро, что Угольцеву было впору усомниться в том, что Нина на самом деле успела поговорить по телефону. - Она очень просит, чтобы вы дождались ее.
- Хорошо. - Угольцев поморщился, унюхав запах собственного пота. В спешке он даже не положил в карман дезодорант. - Если позволите, я умоюсь с дороги. У меня такое ощущение, словно я с ног до головы в пыли.