Галина смутилась. В то же самое время в ней словно что-то распрямилось, устремилось к свету. Ей показалось на короткое мгновение, что Андрей жив. Но она вспомнила эту страшную телеграмму, и ее плечи обвисли.
- Да, - прошептала она. - Если бы можно было вернуть прошлое.
- Я тоже так думаю. Я жалею, что встретил Марию-Елену. Очень жалею.
- Жалеешь? Но разве о таком можно жалеть?
- Да, - решительно сказал он и загасил сигарету в стаканчике, из которого десять минут назад Муся пила валокордин. - Потому что наша земля - неподходящее место для такой любви. Нас скрутят в бараний рог. Вытрут об нас ноги. Заставят пожалеть о том, что мы родились на этот свет.
- Андрюша придерживался другой точки зрения.
- Почему же он в таком случае не женился на тебе?
- Я оказалась недостойной его. Эвелина Владимировна была права.
- Да брось ты. Вокруг Андрюшки всегда вились красивые бабенки. Ему это очень нравилось, и он даже не пытался изображать из себя монаха. Ты что, разве еще не прочитала его дневник?
- Нет, - Галина покачала головой. - Я боюсь. Мне кажется, там есть такое, о чем мне не положено знать.
- С тобой все понятно. Не надо поворачивать к себе луну темной стороной - так любит говорить наш полковник. Это твое дело. А вот я должен поставить все точки над "i". У меня такое правило. Я сказал Марии-Елене все как есть. Я ничего от нее не утаил.
- Бедная девочка, - вырвалось у Галины.
- Я с самого начала не хотел, чтобы она питала несбыточные надежды. В настоящий момент я никак не могу уйти от семьи. Потом, когда подрастет сын… - Он шумно вздохнул. - На меня словно затмение нашло, когда я увидел Марию-Елену.
- Кому же из вас пришло в голову позвонить в психушку? - спросила Галя, в упор глядя на Вадима.
- Ее матери. Я не стал ее отговаривать. Я тоже испугался, что Мария-Елена может что-нибудь с собой сделать. Она крушила все подряд.
- Эх ты! - вырвалось у Галины.
- Но ведь я хочу ей добра. Мне показалось, у нее началась горячка. У нас в полку один парень вот так же начал все вокруг крушить, а потом взял и выстрелил себе в рот. Мы даже не успели отнять у него револьвер.
- Ее не так-то просто будет вызволить отсюда. Ты это понимаешь?
- Но здесь ей, по крайней мере, подлечат нервы. Последнее время Мария-Елена была ужасно нервной.
- Здесь нервы не лечат. Здесь разрушают психику. Навсегда. Разве ты этого не знал?
- Но у нее есть мать. Она может завтра же забрать ее отсюда.
Галина медленно покачала головой.
- Мария Лукьяновна Берестова, да будет тебе известно, палец о палец не ударит для то-го, чтобы вызволить дочку из психушки.
- Но я же не знал… - Вадим встал. - Я хочу ее видеть.
- Она спит. Я сделала ей укол реланиума.
- Но я хочу с ней попрощаться. Где она?
- Идем. Но только без глупостей. Слышишь?
Муся спала на боку лицом к стене. Ее длинные спутанные волосы свесились до самого пола. Она стонала во сне, чмокала губами, шептала что-то неразборчивое.
- Я хочу остаться с ней наедине, - сказал Вадим и шагнул к кровати. - Я не сделаю ей ничего плохого.
Поколебавшись секунды две, Галина вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Но на ключ запирать не стала.
- Что там стряслось? - спросил медбрат, обходивший коридоры. - Привезли нового беднягу? А почему положили в "люкс"?
- О, это очень важная шишка. Дочка директора какого-то торга, - глазом не моргнув, соврала Галина. - Перед ней все на цырлах будут стоять.
- У нее там кто-то есть?
- Отец. Он души в ней не чает.
- Да ты что, спятила? А если Левыч узнает?
- Они с Левычем какие-то родственники. Он при мне ему звонил, и тот разрешил. Так что мы ничего не видели и ничего не знаем. Ясно?
- Да уж, куда ясней. А что с девицей? - полюбопытствовал медбрат.
- Думаю, самая обыкновенная истерика. Избалованная цаца, сам понимаешь.
Медбрат понимающе покачал головой и удалился, шаркая подошвами по линолеуму.
Галина присела на верхнюю ступеньку лестницы и задумалась. У нее вдруг созрел в голове план. Она была на все сто уверена в том, что Вадим поступит именно так, а не иначе. Галина знала, что ее как соучастницу с треском выгонят из больницы, но для Муси это было единственным спасением. А потому плевать она хотела на это поганое место.
Она сплюнула на лестничную площадку - она не делала так уже целый год - пошарила в кармане в поисках сигарет. Увы, она забыла их в кабинете.
Между тем Вадим наклонился над Мусей и сказал:
- Девочка моя, я тебя люблю. Прости, что заставил тебя страдать. - Он погладил ее по щеке, с трудом сдерживая слезы. Внезапно он поднял Мусю на руки и бросился к двери. - Эй! - негромко окликнул он, выйдя в коридор. - Ты где?
Уже через секунду Галина была рядом.
- Я увезу ее, ясно? Пускай все знают: Вадька Соколов никакой не мудак. Ты сможешь устроить так, чтоб нас пропустили на волю? Я готов заплатить.
- Иди за мной, - решительно сказала она.
В длинных грязных коридорах больницы было довольно холодно - заведение было связано подземными переходами с городским моргом. Внезапно Галина распахнула какую-то низенькую дверь, и они очутились под звездным небом. В лицо терпко дышали степные травы.
- Ты поставил машину у главного входа? - спросила Галина.
- Да. Но вряд ли найду дорогу.
- А кто тебя просит? Давай ключи. Я сама пригоню машину.
…До появления главврача Галина привела в порядок картотеку, разобрала бумаги на столе, вытерла отовсюду пыль.
"Скорей бы утро. Я так хочу почитать Андрюшин дневник, - думала она, глядя в посеревшее окно. - Ну почему я не сделала этого раньше? Какая же я дура! Спрашивается, чего мне бояться теперь, когда Андрюши больше нет на свете? Я знала, он мне изменял, но ведь мы с самого начала были с ним не на равных. Я сама ему все рассказала о том, что было со мной в прошлом. Да, сама - он меня за язык не тянул. - Она вздохнула, зажмурила глаза и энергично потрясла головой, словно пытаясь отогнать какие-то ужасные воспоминания. - Если бы Эвелина Владимировна не показала мне ту фотографию, на которой Андрюша улыбается белокурой девице, я бы… я бы никогда ему не изменила. Я решила ему отомстить… О Господи, какие же мы, бабы, дуры".
Она схватилась за голову и стала раскачиваться из стороны в сторону.
Вадим гнал "Волгу" на сумасшедшей скорости. Он ехал несколько часов на север, но, доехав до границы Тульской области, резко развернул машину, избежав на каких-нибудь полметра столкновения со встречной фурой, съехал на обочину, увидел впереди грунтовую дорогу, углублявшуюся в окаймленное лесопосадкой поле.
Свернув с дороги в высокую траву, Вадим остановился, оглянулся назад. Муся спала на заднем сиденье, свернувшись калачиком. Она спала уже часа четыре с половиной, если не больше. Вадим открыл обе дверцы, впустив настоявшийся на жарком солнце запах увядающих от засухи трав, лег на сиденье, вытянул ноги до земли. И в то же мгновение заснул.
И так же мгновенно проснулся. Солнце переместилось в последнюю четверть горизонта, с севера дул прохладный ветер. По привычке Вадим первым делом глянул на свои часы и обомлел: ровно через тринадцать часов он должен предстать пред очи высшего начальства: выбритый, причесанный, отутюженный, с бодрым выражением лица. А ему еще предстоит отмахать добрую тысячу километров.
Он завел машину, вырулил на проселок, нацелившись в сторону шумевшего метрах в восьмидесяти шоссе. И только тогда вспомнил о Мусе и обо всем том, что было с ней связано.
Заднее сиденье оказалось пустым. Вадим чертыхнулся и, не заглушая мотора, вышел, заорал во всю мощь легких:
- Мария-Елена! Маруся! Иди сюда!! Скорее!!!
Он кричал до хрипоты, бегая вокруг машины. Потом, резко подскакивая на колдобинах, выехал на шоссе, с которого открывался вид на поле и близлежащие окрестности, затормозил на обочине.
Ни души. Где-то примерно в полукилометре от асфальта параллельно ему пылила бричка, запряженная хилой лошадкой. Вадим выхватил из бардачка полевой бинокль, навел в ту сторону. Возница был человек с бородкой в надвинутой низко на лоб грязной парусиновой кепке. В бричке стояло три больших металлических бидона и валялись какие-то тряпки.
Вадим долго плутал проселками, пока наконец при очередном повороте не выехал прямо навстречу бричке. Лошадь заржала, встала на дыбы, и мужичок ловко осадил ее хлестким ударом кнута.
- Дедушка, ты не видел девушку в шортах и черной майке? - спросил Вадим, высунувшись из окна.
Дед снял кепку, вытер ею вспотевшее лицо и только тогда соизволил посмотреть в сторону Вадима.
- Здравствуй, парень. Кого-то потерял?
- Девушку. У нее длинные каштановые волосы и… синяк под левым глазом. Она куда-то сбежала, пока я спал.
- Поссорились, значит. Ну и ну. - Дед надел кепку на макушку, достал из-под козел пластмассовую бутылку с водой и протянул Вадиму. - Попей. Колодезная.
Вадим жадно присосался к бутылке. Вода оказалась очень вкусной и холодной. А он и не знал, что его так мучила жажда.
- Спасибо. - Он вернул деду почти пустую бутылку. - Так ты ее не видел?
- Может, и видел, поди разбери. Тут у нас школьников понаехало, как саранчи, свеклу полют, огурцы собирают. А там, - дед махнул рукой назад, - спортсмены из Москвы тренируются. Девки в основном, хотя, правда, и парни встречаются. Все как один в майках и шортах. Поди догадайся, где парень, а где девка.