Юрка, гад такой, определенно пользовался ситуацией - Иван, при всем своем желании продемонстрировать приятелю полный свой запас ненормативной лексики, мог только мычать в ответ. Но мычать, да еще с открытым ртом, было как-то унизительно, поэтому приходилось молча терпеть все эти моральные издевательства, используемые садистом Юркой в качестве подготовки пациента к последующим физическим пыткам.
- Да ладно тебе, - примирительно сказал возникший в поле зрения Юрка. - Ну я ж тебе сказал, больно не будет. Это ж тебе не лидокаин какой-нибудь, это нормальное обезболивающее последнего поколения… Классный препарат, говорю тебе… Так что успокойся и любуйся на свою распрекрасную осень за окном и не смотри на меня как жертва на палача… Я же тебе, дурак, помощь оказываю. Неотложную. А ты морду воротишь… А ну, открой рот шире.
Иван раскрыл рот до предела. Юрка пододвинул лампочку, нащупал под креслом какую-то педаль, после чего бормашина последнего поколения радостно заурчала. Юрка сосредоточенно смотрел в рот Ивану, Иван от страха зажмурил глаза, но тут же, при первом прикосновении сверла к зубу, снова распахнул их и ойкнул.
- А вот сейчас врешь. Сейчас тебе не больно, а просто страшно. Я ж по глазам вижу. Так что успокойся. Последний раз тебе говорю.
Иван снова откинулся на спинку кресла, вяло удивившись тому, как это Юрка может по глазам определять, когда человеку больно, а когда - просто страшно. Ведь и правда - в первый раз от укола ужасно больно было, а во второй раз он ойкнул просто от страха. Телепат Юрка, не иначе. У него, наверное, дополнительная специальность в институте была - телепатия…
Убедившись, что бормашина после введения обезболивающего препарата последнего поколения для него совсем не страшна, Иван окончательно расслабился и даже на некоторое время забыл про свой зуб, вспомнив про новый и срочный проект дизайна для салона красоты в центре города. Если бы не этот зуб, сидел бы он сейчас в своем офисе и думал бы над проектом…
- Ангел, - похвалил его Юрка, залепив наконец многострадальный, теперь уже не кариесный зуб раствором для пломбирования. Как полагается, попросил Ивана прикусить, поинтересовался, испытывает ли Иван дискомфорт, еще немножко поковырял пломбу сверлом - как подозревал Иван, не в целях практической необходимости, а из любви к искусству.
- Ну вот и все. Теперь ты новенький. Молодец, пытку выдержал с достоинством.
- С достоинством, тоже скажешь, - почти внятно усмехнулся в ответ Иван.
- А то? Ты уж поверь моему многолетнему опыту профессионального садиста… Люди знаешь какие истерики тут устраивают? Один мужик вот буквально вчера так дергался, я ему чуть щеку не продырявил… Потом пришлось бы швы накладывать…
- Мужик? - удивился Иван.
- А то, - своей любимой присказкой ответил Юрка. - Мужики, они знаешь какие нежные? Что тот цветок… Забыл, как называется, у мамы твоей в комнате на полу стоит… Солнечных лучей он, видите ли, не выносит, а в тени совсем чахнет… Вот и пойми, чего ему надо… Нежный… Вот и мужики такие же. Не в пример теткам. Тетки - они мужественные. Боль терпят - только так. А некоторые, не поверишь, особо экономные, так те вообще без укола - и ничего… Укол-то дорого стоит, почти как пломба… Потерплю, говорит, зачем деньги на ветер выбрасывать… Вот так-то. А девки… Девки тоже молодцы. Знаешь, иногда даже кокетничают! Вот буквально вчера… Или нет, в прошлую пятницу, кажется… Одна такая мне попалась - я ей полость вычищаю, а она мне язычком, знаешь, будто невзначай, пальчики щекотит… Цирк, да и только! Дурдом на гастролях… А ты говоришь - мужики…
- Да, веселая у тебя жизнь, - легко рассмеялся Иван, освобожденный от боли и от страха.
- Веселая, - согласился Юрка, - и интересная. Я за шесть лет работы тут такого насмотрелся. Знаешь, не только в зубных болезнях теперь разбираюсь, но и в человеческой психологии. Хоть диплом на эту тему пиши. Не поверишь - вот ко мне пациент заходит, а я уже заранее знаю, как он себя во время лечения вести будет и какие станет мне вопросы задавать. По глазам вижу…
По глазам, говоришь? - усмехнулся Иван. - Слушай, а ты мне вот что тогда скажи. В первый раз я когда заорал от боли - ты меня жалеть начал и попросил потерпеть. А во второй раз сказал, чтобы я не прикидывался, что боли я не чувствую, а ору просто от страха. А я ведь на самом деле боли не чувствовал, а орал от страха. Только как ты это понял? Тоже, что ли, по глазам?
- По глазам, конечно, - серьезно ответил Юрка.
- Что, в первый раз у меня в глазах страдание увидел, а во второй раз - страх? Ну ты лирик, Трепаков…
- Да при чем здесь лирика, - обиделся Юрка. - Здесь чистой воды медицина. Ты вот сидишь под ярким светом медицинской лампы, а зрачки у тебя расширились, глаза почти черные стали, хотя на самом деле они у тебя серые, - значит, боль. Зрачки ведь на боль всегда реагируют. Расширяются. И никакой здесь лирики нет вовсе.
- Глаза, говоришь, почти черные стали… - задумчиво проговорил Иван, нечаянно вспомнив почти забытую невероятную историю, случившуюся с ним во время отпуска. Да и случившуюся ли? Может, все-таки приснилась она ему, эта история… Столько времени прошло, он и думать почти забыл… - Слушай, ты мне вот еще что скажи. А еще как-нибудь вообще цвет глаз изменить можно?
- Можно, - немного удивившись такому повороту в разговоре, кивнул Юрка. - Линзы бывают. Цветные. Не знаешь, что ли, про линзы?
- Знаю про линзы. А еще… Еще как-нибудь?
- Что - еще как-нибудь?
- Ну, цвет глаз… Поменять - можно?
- Можно, - спокойно ответил Юрка. - Если у тебя есть запасные глаза. Другого цвета.
- Запасные глаза, - весело рассмеялся Иван. - Не поверишь, но я тогда тоже об этом подумал.
- Когда - тогда? И о чем ты подумал?
- Да понимаешь… Летом, на курорте… Я же тебе рассказывал, что в Турции отдыхал. И вот я там одну девчонку два раза встретил.
- Ну и что?
- Так у нее в первый раз глаза были зеленые… То есть не зеленые, а синие… Ну, в общем, синие с зеленым оттенком… А во второй раз - совсем черными мне показались. Вот я и подумал тогда, что у нее глаза запасные…
- Линзы наверняка. Это сейчас модно. А что ж ты у нее не спросил про линзы?
- У кого? - удивился Иван.
- У девчонки у этой, - удивился в ответ Юрка.
- А, у нее… Да понимаешь, я не мог у нее спросить… Я ее сначала в море встретил… Думал, дельфин плывет. А оказалось - русалка. Только она уплыла почти сразу. А потом, когда я ее снова встретил, думал, что она француженка… Вот и не спросил.
- Так ты ж французский знаешь. Вместе, чай, учились. Я ж помню, у тебя всегда пятерки были. Зоя Анатольна тебя очень любила…
- Да не в этом дело. Я-то думал, что это две разные девчонки, понимаешь? Одна русская, другая - француженка… А потом только понял, что та, другая, никакая не француженка, а…
- Это какая - другая?
- Ну, которая та же самая, что ж ты такой непонятливый?
- Это я - непонятливый? - обиделся Юрка. - Так-так, с этого места, пожалуйста, поподробнее. Значит, встретил ты на море девчонку. У которой были глаза такие синие, такие синие, что аж прям зеленые. А потом еще и черные. При этом была девчонка эта француженкой, но и русской тоже. Я правильно понимаю?
- Ну, вроде, - нахмурился Иван.
Юрка помолчал некоторое время, пристально разглядывая Ивана.
- Знаешь, что я тебе скажу, дорогой ты мой друг Иван Ламихов?
- Ну и что ты мне скажешь?
- А то скажу, что влюбился ты в эту девчонку многоликую. Дельфин, русалка… Как пить дать влюбился! Неужто Верку свою забыл наконец, а?
- Да перестань, - отмахнулся Иван. - При чем здесь Верка, и какая разница, забыл я ее или не забыл. А в эту девчонку… многоликую, как ты выражаешься, я влюбиться не могу при всем своем желании…
- Это почему же? При всем-то своем желании, а? - Трепаков хитро прищурил левый глаз.
- Потому что она… Ну, в общем, не свободна.
- Повезло какому-то мужчинке.
- Если б мужчинке, - грустно усмехнулся Иван.
- То есть?
- А то и есть, что она… В общем, того. Женщин любит. То есть одну женщину…
Юрка присвистнул.
- Да, тяжелый случай… Это ж угораздило тебя влюбиться в такую странную особу. С глазами трехцветными, не пойми какой национальности, да еще и нетрадиционной сексуальной ориентации… Ну даешь…
- Да что ты заладил, Юрка… Влюбился, влюбился… Ладно, было и было. Самое интересно не это.
- Как, это еще не все? И не самое интересное? Вот это уже и в самом деле интересно!
- Ну, хватит тебе, говорю… Так вот, самое интересное - то, что девчонка эта оказалась… Тоже из Саратова. Представляешь?
- Да ну? - с сомнением в голосе протянул Юрка. - Что-то я таких здесь у нас не встречал. С разноцветными глазами.
- Вот и я не встречал. Хотя, не знаю, может, пошутила Анечка…
- Анечка ее, значит, звали? А говоришь, не разговаривал с ней.
- Да нет, это не она - Анечка. Это другая девушка. Студентка из Новосибирска. Она там, в отеле, аниматором работала. Я ее утром встретил, когда к автобусу уже с вещами шел. Ну и спросил у нее про эту французскую девчонку. А она посмеялась и говорит, что никакая, мол, девчонка эта не французская, а обыкновенная русская девчонка из Саратова. Так и сказала, из Саратова… А выступают они как француженки, потому что так их русские мужики меньше домогаются. Раньше выступали как русский дуэт, так им соотечественники проходу не давали, а один раз чуть не изнасиловали… И оскорбляли… Ту, другую…
- Ту, другую - это опять ту же самую?
- Да нет. Другую…
- Стоп! Их вообще сколько, этих девчонок твоих? Что-то я со счета сбиваться начал… Это какую еще другую?