В Киев возили соль из Галича и Перемышля: "Не пустиша купцов к Киеву из Галича и Перемышля и не бысть соли во всей Российской земли". Из Суздальской и Рязанской области шел путь в Киев на Курск, где преп. Феодосии "обретше купце гредуще с возы и вопроси се - камо грядете? Они же реше: в Киев град". И новгородцы бывали в Киеве, хотя в сообщении летописи за 1161 г., что Ростислав в Киеве "повеле изомати новгородци и уметати у Пересеченьский погреб и в одину ночь умре их 14 мужи", ничего не говорится о купцах новгородских. Напротив, договор, относящийся к пол. XV ст., касается и Киева. "А что моих людей или литвин или витблянин или полочанин или смольнянин или с иных наших русских земель… торговати им в Новгороде безо всякой пакости, по старине… Також и новгородцам изо всее Новгородской волости торговати без пакости во всей Литовской земле".
Новгородцы, таким образом, торгуют не только с Киевом, но и с Литовской землей. Они ведут торговлю и с другими областями - Черниговской, Суздальской. В 1224 г. черниговский князь заявляет новгородцам: "Гость ко мне пускайте, а яко земля ваша, тако земля моя". В 1216 г. Ярослав "изыма новгородци и смоляне, иже бяху зашли гостьбой в землю его повеле в погреба вметати их, что есть новгородцев, а иных в гридницу… а иных повеле затворить в тесне избе и издуши их полтораста, а смолян 15 муж затвориша кроме, те же быша вси живи". Здесь насчитывается целых 150 новгородцев и 15 смольнян в Переяславле.
Новгородцы выхлопотали себе и ярлык у ханов, предоставлявший им право свободно торговать в Суздальской земле (1270 г.): "а гостю нашему гостити по Суждалской земли без рубежа, по цареви грамоте". В свою очередь, в договоре 1327 г. постановлено: "суздальскому гостю во новгородской земле гостить без рубежа". В XIV ст. устанавливаются и торговые сношения между Москвой и другими княжествами; об этом свидетельствуют договорные грамоты Москвы с Новгородом 1380 г., с Рязанью 1381 г., с Тверью (около 1399 г.); везде установлено гостю ездить без рубежа, мыты держать прежние.
С незапамятных времен, - говорит В. О. Ключевский, - "Днепр был главной хозяйственной артерией, столбовой торговой дорогой для западной полосы равнины". По Днепру шел "путь из варяг в греки", "своим низовым течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черноморским и каспийским рынкам. Это-то торговое движение вызвало разработку естественных богатств занятой поселенцами страны… С тех пор меха, мед, воск стали главными статьями русского вывоза". "Следствием успехов восточной торговли славян, - читаем далее, - завязавшейся в VIII ст., было возникновение древнейших торговых городов на Руси. Повесть о начале Русской земли не помнит, когда возникли эти города: Киев, Переяславль, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, Полоцк… Довольно беглого взгляда на географическое размещение этих городов, чтобы видеть, что они были созданы успехами внешней торговли Руси… Возникновение этих больших торговых городов было завершением сложного экономического процесса, завершившегося среди славян на новых местах жительства… Восточные славяне расселялись по Днепру и его притокам одинокими укрепленными дворами. С развитием торговли среди этих однодворок возникли сборные торговые пункты, места промышленного обмена, куда звероловы и бортники сходились для торговли, для гостьбы, как говорили в старину… Мелкие сельские рынки тянули к более крупным, возникавшим на особенно бойких торговых путях. Из этих крупных рынков, служивших посредниками между туземными промышленниками и иностранными рынками, и выросли наши древнейшие торговые города по греко-варяжскому торговому пути".
Не преувеличивает ли здесь известный историк роль торговли и торговых городов в Древней Руси? О роли всех этих городов в эту древнейшую эпоху - он ведь начинает ее уже с VIII ст. - нам ничего не известно. И в более позднее время мы знаем - если не считать немногих городов - лишь об укрепленных местах, городищах, но отнюдь не о торговых городах, не о торговых центрах; упоминаются, как он сам же указывает, лишь торговые пункты, куда сходились звероловы и бортники для обмена, - не более.
Мы видели, какова была и торговля с Византией: "Дань, шедшая киевскому князю с дружиной, - указывает сам же Ключевский, - питала внешнюю торговлю Руси". "Значит ли это, - справедливо спрашивает Г. В. Плеханов, - что торговля была главной пружиной хозяйственной деятельности русского народа? Нет, это значит лишь то, что торговля доставляла средства существования для князя и его дружины". На это указывает и Н. А. Рожков: "Торговая деятельность была занятием исключительно одних общественных верхов, князей, их дружинников и небольшой группы состоятельных горожан; масса же населения не принимала в ней никакого участия, потому что не продавала, а отдавала даром продукты охоты и пчеловодства". Между тем вслед за В. О. Ключевским А. В. Кельтуяла говорит об "охотничьеторговом" периоде, продолжавшемся до половины XIII ст., у В. В. Святловского читаем о "примитивноторговом" государстве.
Большое значение торговле Киевской Руси придают и другие авторы. "Благодаря развитию торговли, - говорит В. А. Бутенко, - Киевская Русь достигла процветания. Торговля приносила на Русь большие богатства, содействовала украшению житейской обстановки", но только - прибавим от себя - обстановки князей, но отнюдь не масс населения. По словам П. П. Мельгунова, в "эпоху Киевской Руси торговля сделалась потребностью общества, что видно из того высокого положения, которое начинают занимать представители торговли и промышленности во взглядах общества и закона… В сознании общества является убеждение, что торговля необходима, и князья русские сами идут "на протолчь" защитить караваны от диких степняков. Торговля настолько делается необходимой, что сам князь занимается ею, как выгодной операцией". Однако то, что князья торгуют, еще ровно ничего не доказывает для развития торговли - у самых первобытных народов торговлей занимаются предводители племени, и они первоначально единственные торговцы среди племени. Торгуют они, как и русские князья, не из убеждения, что торговля необходима, а потому, что у них скопляется много излишних продуктов, полученных в качестве дани, оброков и т.д., как и по той причине, что приезжие торговцы обращаются к ним, становятся под их покровительство, подносят им дары. Они являются посредниками между своим племенем и иноземными торговыми караванами. О том, что торговля нужна была населению, мы никаких данных не находим.
И П. Н. Милюков считает возможным утверждать, что "на успехах внешней торговли основывался и кратковременный блеск киевского юга, который быстро обеднел и потерял политический вес, как только расстроилась эта торговля". Впрочем, он признает, что относительно важной роли иностранных купцов в киевской торговле у нас нет сведений - "Мы можем об этом только догадываться".
Что касается данных о торговых сношениях Суздальской Руси, то нельзя, конечно, истолковывать военных столкновений между болгарами и суздальскими князьями недоразумениями, возникшими на почве торга, а основание Нижнего Новгорода в 1221 г. и Устюга в 1211 г. стремлением укрепиться в торговом отношении на средней Волге, как это делает М. В. Довнар-Запольский. Эти предположения совершенно не обоснованны.
М. В. Довнар-Запольский особенно настаивает на широте внутреннего обмена и, хотя он признает "крайнюю незначительность исторических известий и случайность этих известий", все же утверждает, что общее впечатление создается в пользу значительных размеров внутреннего товарообмена, подкрепляя это указание тем, что "широкая внешняя торговля должна была вызывать товарообмен и внутри самой страны", хотя в ранние эпохи хозяйственного развития одно вовсе не связано с другим. А такие факты, как пользование мехами в качестве денег, как высокий процент и обращение должников в холопей, как монастыри и церкви в роли банков, свидетельствуют, напротив, о низком уровне торговли. Что же касается богатства, накопленного у знатных людей в виде драгоценных металлов, дорогих одеяний, коней и слуг, то из этого еще никакого вывода о размерах торговли нельзя делать; едва ли можно утверждать, что "такого рода блага могли накопляться лишь путем торга, промыслов".
Если князья утопали в богатстве и делали крупные дары другим князьям, жертвовали золото, серебро и сосуды церквам, то надо иметь в виду, что они не только владели землями, лесами, водами и т.д., но и получали крупные суммы от населения. Так, доход смоленского князя равен был не менее, чем 3 тыс. гривен серебра, на что можно было купить 12-13 тыс. волов; новгородцы в княжение Ярослава Владимировича давали киевскому князю ежегодную дань в количестве 2 тыс. гривен серебра, а князь Юрий Всеволодович в 1224 г. взял с маленького города Торжка контрибуцию в 7 тыс. гривен кун.