У Сани была маленькая однокомнатная квартира, доставшаяся от покойной матери. В квартире много лет не жили, она, естественно, пришла в запустение, а Саня, поселившаяся здесь после поступления в институт, уже десять лет не находила времени привести ее в порядок. Только полтора года назад отец, уволенный в запас и переехавший в Питер, сделал косметический ремонт: побелил потолки, поклеил новые обои и выкрасил кухню с ванной в нежно-розовый цвет, отчего-то показавшийся ему милым. Саня в его дизайнерские изыскания вовсе не вникала. Она очень много работала, домой приходила только ночевать, и если бы не Анатолий Васильевич, так и жила бы в ободранных стенах. "Теперь, наверное, требуется новая мебель", - ежедневно думала она, окидывая взглядом древние кухонные шкафчики. Про мойку нечего было и говорить.
- Как у тебя дела? - спросил отец. - Что на личном фронте?
- Какой у меня может быть личный фронт? - засмеялась она. - Ну ты даешь, пап. Мне скоро тридцать, рожа сам видишь какая, про фигуру я вообще молчу. Кому я нужна, сам подумай.
Анатолий Васильевич фыркнул.
- Ты очень симпатичная, Саня! Просто до сих пор не можешь прийти в себя после разрыва с тем пареньком. У тебя комплекс неполноценности.
- Знаешь, если бы у меня с тех пор был хоть один ухажер, я, может, и поверила бы в свою неотразимость. Но клянусь тебе, уже много лет меня никто не домогался. Хотя бы даже с самыми пошлыми целями.
Она закончила чистить картошку, помыла ее и поставила на газ.
- Ты сама виновата, - неожиданно сказал отец. - Ходишь как бомжиха. Сплошные джинсы и кроссовки. А вот если бы ты купила себе костюмчик, причесочку бы сделала… Ох, Саня, мне уже внуков хочется понянчить! Родила бы пацана, я бы в футбол с ним играл!
- Японский бог! Скажи мне, папа, почему родители всегда требуют от нас того, чего мы не можем или не хотим дать? Если бы у меня сейчас было пятеро детей, ты бы ныл, что я ничего не добилась в профессиональном плане.
- Тебе неприятен этот разговор? Ладно, извини… Если бы только была жива наша мамочка! Она уж выдала бы тебя замуж в лучшем виде.
Саня грустно улыбнулась. Мать умерла, когда Сане было четырнадцать, и они с отцом до сих пор тосковали без нее.
Не вставая с табуретки, Анатолий Васильевич открыл холодильник и принялся изучать его содержимое.
- Что же, Саня, у тебя даже водки дома нету? - спросил он.
- Тебя, как отца, этот факт должен радовать. Потом ты же за рулем.
- А вот и нет. На метро приехал.
Как было известно дочери, Анатолий Васильевич пользовался общественным транспортом только в периоды самого печального расположения духа. Поэтому она поручила картошку его заботам и, накинув куртку, побежала в ближайший магазин. Все ее попытки создать дома НЗ спиртных напитков проходили в строгом соответствии с законом химического равновесия: чем больше она закупала, тем больше в ее доме пили.
- …Ты тоже мог бы жениться, - сказала Саня. - Надеюсь, взрослая и живущая отдельно дочь не создает тебе в этом препятствий.
Отец промолчал.
- Правда, пап. Ведь, если подумать, тебе устроить личную жизнь проще, чем мне. А ты столько лет один… Как же ты обходишься?
Вместо ответа Анатолий Васильевич налил себе водки и нетерпеливо поднял рюмку.
- Я, Саня, после смерти твоей мамы не знал женщин, - тихо сказал он.
- Не может быть!
- Представь себе. Наверное, тут виновато и многолетнее соседство с атомным реактором. Оно, знаешь ли, не способствует… Я почти не думал об этом… - Внезапно Анатолий Васильевич просветлел лицом и засмеялся. - И даже за пингвинами не гонялся, как предполагала твоя слабоумная школьная подружка. Она все спрашивала, как мы в автономках без женщин обходимся. Ее очень мучил этот вопрос.
- Странно, что ты сейчас вспомнил Наташку. Я на днях встретилась с ней. Представляешь, она живет в Питере!
- Ну, и как она? Надеюсь, в ее жизни все хорошо. Она, бедняжка, была такая глупенькая…
- Папа! Конечно, мы доводили тебя, но ты не можешь отрицать, что Наташка очень помогла нам после смерти мамы.
- Если бы не вы обе, я бы тогда застрелился, - сказал Анатолий Васильевич. - Но вы взбадривали меня, как только могли. Особенно Наташечка, у которой мозгов хватало только на то, чтобы варить супы и беспрерывно хихикать. С другой стороны, что еще нужно от женщины? - Он улыбнулся.
- Она еще завязывала тебе галстуки. - Саня тоже улыбнулась. - Таких красивых узлов ни у одного мужика во всем Североморске не было.
- Можно подумать, она делала это бескорыстно. Вспомни, какие астрономические суммы вы выкачивали из меня на кино и на мороженое! И ладно бы еще, если бы тратили деньги именно на это! Нет, вы покупали вино и пили его в подворотнях! А меня потом вызывали в милицию!
Он погрозил дочери пальцем. Та захихикала.
- Ну уж в подворотнях! В кинотеатре. Это было только один раз, и только потому, что ты не вовремя пришел домой.
- Я еще удивился: почему это вы обе хохочете как ненормальные?.. А Наташка мне так строго говорит: "Вы что, дядя Толя, сороконожка, что ли? За неделю двадцать пар носков сносили!"
- А ты и растаял… Обед готов, носки постираны, рубашки поглажены. Как сейчас помню, ты нам тогда десять рублей дал, бешеные бабки! Мы в тот день оплакивали крах очередной Наташкиной любви. У меня тоже были тяжелые времена, мы решили, что жизнь кончена, будущего нет, впереди только мрак и отчаяние, вот и купили бутылку. Только начали пить, ты идешь! Мы испугались, заткнули вино обратно пробкой, горлышко пластырем обмотали и положили бутылку в мою школьную сумку. Учебниками подперли, чтобы не переворачивалась, и пошли гулять.
- Ох, девчонки, я бы с удовольствием выпил тогда с вами!
- Откуда ж мы знали? На улице нам показалось холодно, и мы отправились в кино. Папа, если бы еще интересный фильм показывали! Но шел "Граф Монте-Кристо", такая ерунда!
- И вы решили выразить эстетический протест тем, что хлебали прямо из горла в первых рядах лучшего кинотеатра города.
- Да нет, нам просто было плохо и холодно. Но тут нашлись две бдительные пенсионерки, которые нас скрутили и сдали в детскую комнату милиции.
Анатолий Васильевич засмеялся.
- А я сижу себе дома, пью чай, вдруг звонок. Из милиции, мол, беспокоят. Господи, Сань, ты не представляешь, что я тогда подумал! Первая мысль, что ты погибла…
Она встала и порывисто обняла отца. Тогда, после маминой смерти, ей было ужасно тяжело, и она совсем не думала о том, что ему, наверное, еще тяжелее.
- Прости меня.
- Ладно, проехали. Мне говорят: "Ваша дочь напилась в общественном месте, приходите забирайте", - а я им: "Слава Богу, хоть живая!" Прибежал, вы сидите в обезьяннике, растрепанные, но не сломленные духом.
- Это - да! Но меня все равно вычислили по ученическому билету, а Наташка так и не открыла своего имени. "Можете пытать меня, фашисты, даже расстрелять, но я ничего не скажу" - вот что она им заявила.
- Знаешь, если бы у меня были такие родители, как у нее… Я бы тоже предпочел пожизненное заключение тому скандалу, который закатил бы ее папочка, узнай он об этом случае.
- …Только мы не поняли, что это тебя понесло драться с ментами. Они же быстро нас отпустили.
Анатолий Васильевич потупился.
- Они вас обозвали малолетними шалавами, - нехотя признался он, - а мне тогда много не надо было. Милиционеры, конечно, победили и сдали меня, сволочи, в комендатуру.
- Бедный папа! Из-за чести малолетних дур ты десять суток сидел на губе. Но ты не можешь пожаловаться, что мы бросили тебя в беде. Помнишь, как мы перелезали через забор, чтобы доставить тебе свежие пирожки? А Наташка даже, рискуя жизнью, принесла тебе хороших сигарет и водку в грелке!
- Она меня узником замка Иф дразнила! - запоздало обиделся Анатолий Васильевич. - Представляешь, стоит во дворе, смотрит на мою рожу за решеткой и хохочет во все горло.
- Папа, а ведь тебе тогда было всего тридцать пять лет! Господи, а нам ты казался почтенным старцем, без пяти минут пенсионером.
- Я сам себе таким казался… Так расскажи, как там Наташа поживает? Я бы с удовольствием с ней повидался.
- Повидаешься, конечно. Она теперь, знаешь, фотомодель.
- Наташка?! Эта шкилетина с круглыми глазищами и ртом до ушей? Модель? Быть того не может!
- У тебя устаревшие данные. Она стала очень красивой женщиной, я даже не сразу узнала ее при встрече. Представляешь, она выходит замуж за Миллера, нашего молодого профессора.
Анатолий Васильевич встал, потянулся.
- Это хорошо, что за профессора. Может быть, тогда количество мозгов на единицу населения в их семье приблизится к среднестатистическому показателю.
Саня позволила отцу убрать со стола и помыть посуду. Раз уж ей суждено прожить в одиночестве, какой смысл строить из себя заботливую хозяйку? А ему нравится поухаживать за ней, это она знала совершенно точно.
- Сейчас еще не поздно, - неожиданно сказал Анатолий Васильевич, - может быть, позвоним Наташе и закатимся в какой-нибудь кабак? Я приглашаю.
- И по сложившейся традиции закончим вечер в милиции? Нет, пап, давай отложим до выходных. Нехорошо оставлять Петьку одного на целый вечер.
- Какого Петьку?
- Наташкиного сына.
- У нее есть сын?
- А ты не знал разве? Ему уже десять лет, Наташка забеременела перед выпускными экзаменами.
- Не может быть! Я даже в страшном сне не мог такого предположить. И что, отец ребенка на ней не женился?
- Нет, конечно. Он уже был женат. Но эта подробность выяснилась слишком поздно.