– И притом весьма личного свойства. Я могла бы рассказать все вам, чтобы вы передали это отсюда его секретарю, но в таком случае нас услышат все, кто проходит мимо, а я не думаю, что мистеру Дрейку это очень понравится. Мало того, мистер Дрейк может очень рассердиться.
Она была весьма довольна собой, когда вскочила в лифт, доставивший ее на самый верхний этаж.
Можно ли было предполагать, что нужно будет преодолевать такие трудности, чтобы встретиться с человеком? Не думают ли они, что у нее под цветастым платьем без рукавов спрятана бомба? От этой мысли на лице у нее появилась улыбка, когда она вступила в просторную приемную, где с самоуверенным видом восседали его секретарши.
За ближайшим большим столом в форме буквы П сидела темноволосая беременная женщина с выражением дурного настроения, застывшим на лице. Она что-то деловито печатала на машинке, хмурясь от сосредоточенного внимания. Увидев Грейси, она подняла глаза от машинки.
– Я вас слушаю, – строго сказала она.
– Я хочу видеть мистера Дрейка.
– Я думаю, что он никого не ждет. Кто вы? Как вы сюда попали? Охранникам следовало бы знать, что нельзя посылать на это! этаж лиц, не имеющих на то разрешения. А теперь вы меня извините… – Она встала, чтобы выпроводить Грейси за дверь.
– Мне кажется, вы не поняли того, что я вам сказала, – холодно возразила Грейси, не отступая ни на шаг от завоеванных позиций. – Я пришла сюда, чтобы встретиться с мистером Дрейком, и не уйду, пока не увижу его.
– Ваше имя? – процедила сквозь зубы после минутного замешательства секретарша, затем набрала номер своего босса. – Он примет вас, – сказала она гневно после того, как положила трубку. – На пять минут, не более. Если беседа потребует больше времени, вам нужно будет записаться у меня на прием, а у него, – добавила она с ехидной улыбкой, – все расписано на ближайшие три недели.
Грейси фыркнула от возмущения, затем направилась к черной двери рядом со столом секретарши и резко постучала. Услышав изнутри голос, разрешавший войти, она распахнула дверь.
Находившийся за столом человек ждал ее. Он сидел на вращающемся кожаном кресле, заложив руки за голову, с выражением холодного любопытства на лице.
Это было совсем не то, что она ожидала увидеть. Он же должен быть старше. Она почувствовала, как кровь приливает у нее к лицу, когда перед ней оказался волевой мужчина с привлекательной внешностью и небрежной самоуверенностью, идущей от сознания своего могущества и богатства.
Волосы у него были густые и черные, глаза – светло-серые, и эти светло-серые глаза проницательно оценивали ее, ожидая, когда она что-нибудь произнесет. Она почувствовала, как по всему ее телу пронесся непривычный сигнал тревоги.
Возьми себя в руки, внушала она себе, внутренне содрогаясь от вида, который она представляла – широко раскрытые глаза, полуоткрытый рот, зардевшиеся щеки. Она совсем не похожа на себя. Обычно она была сдержанна и холодна, в особенности при общении с мужчинами.
– Я Грейси Темпл, – сказала она, сдержав подступившее желание прокашляться и тотчас же осознав, что говорить это было излишне. Ведь его секретарша уже назвала ее имя по телефону. – Я пришла поговорить с вами о моей сестре Дженифер Темпл.
– Вы всегда имеете обыкновение врываться в кабинеты к людям, когда хотите им что-то сказать? – Он говорил лениво, явно забавляясь, но очень внимательно разглядывал ее. Грейси совсем стушевалась. Ее вдруг осенило, что ее хлопчатобумажное платьице должно смотреться совершенно несообразно в такой роскошной обстановке. Не удивительно, что его секретарша смотрела на нее с таким змеиным пренебрежением. Пожалуй, ей не следовало поддаваться невольному порыву зайти сюда с ходу. Может быть, надо было принарядиться для такого визита. Разве можно надеяться завоевать чьи-то симпатии в хлопчатобумажном платье в цветочек?
Когда он указал ей на стул напротив его стола, она села с чувством облегчения. Под защитой стула она чувствовала себя, по крайней мере, не как микроб, хладнокровно рассматриваемый не очень любопытствующим ученым. Интересно, всегда ли он производит такое впечатление на женщин? Ей представилось, что, если бы они встретились при иных обстоятельствах, он, возможно, задержал бы на ней свои взгляд на несколько секунд и затем выбросил бы ее из головы. Грейси почувствовала быстрый приступ необъяснимой боли, которую она спрятала за холодным вежливым выражением лица.
– Так вы, значит, сестра Дженифер, – не спеша сказал он. В его голосе прозвучала нотка любопытства, которая Грейси не понравилась.
– Да, – ответила она ничего не выражавшим тоном. – Я приехала сюда из больницы. Она очень волнуется из-за происшествия.
– И правильно делает. Посвятила ли она вас во все неприятные подробности?
– Разумеется, посвятила! – выпалила Грейси, забыв о том, что ей надо вести себя как можно лучше – ведь она явилась сюда прежде всего затем, чтобы просить этого человека о снисхождении. Но он ее вывел из себя. Все в нем действовало ей на нервы, ставило в неудобное положение, и она чувствовала себя как провинившийся школьник.
Он поднял одну бровь, но выражение на лице не изменилось.
– Значит, вы знаете, что машина не была застрахована на ее имя.
– Да.
– И что "феррари" превратился в разбитую коробку.
"Феррари"? Дженни не называла ей марку машины.
– Да, – пробормотала Грейси, думая о том, какие еще детали Дженни благоразумно опустила.
– Дорогостоящая ошибка, не правда ли? – заметил он мягко, правильно интерпретируя выражение ее окаменевшего лица.
– Да. – Грейси пронизала его холодным взглядом. Разговор явно доставлял ему удовольствие.
Интересно, все ли американские магнаты такие? Неужели они со временем становятся такими же бесстрастными, как их стеклянные небоскребы? Ее собственный босс в Лондоне был полной противоположностью: пожилой седой женатый человек с тремя детьми и обходительными манерами.
Ей пришло в голову, что пугающей самоуверенности Моргана Дрейка она могла бы противопоставить свой собственный тип холодности, но это ей было трудно сделать. Разумом она была за такую линию поведения, но ее чувства слишком обостренно воспринимали его мужской шарм. Всякий раз, поглядывая на него, она всем своим существом ощущала его сухопарое агрессивное тело и покрытое загаром умное чувственное лицо с резкими чертами.
– А какое участие в этом происшествии принимал ваш племянник? – спросила она язвительно, переводя взгляд на окно за его головой.
– О, ему сделано соответствующее внушение, не сомневайтесь в этом.
Он не стал распространяться, да это было и ни к чему. Первое впечатление от его непреклонного лица уже подсказало Грейси, что Морган Дрейк не относится снисходительно к безответственному поведению.
– Значит, ваша сестра выписала вас из Англии, чтобы вы здесь воевали за нее?
Оценка ситуации была настолько точной, что Грейси потеряла дар речи. В его глазах был жесткий расчетливый блеск, и Грейси показалось, что он видит ее насквозь, вплоть до самых сокровенных тайников, движущих ею, и внутренне смеется над ней.
Она вдруг подумала, не истекли ли отведенные ей пять минут. У него не было никаких внешних признаков нетерпения, но ей надо быстро высказаться, чтобы не возвращаться сюда и не переживать весь этот кошмар снова. Такая перспектива не вызывала у нее восторга. В присутствии Моргана Дрейка она чувствовала себя неуютно, в этом не было никакого сомнения. Она не припомнит случая, когда кто-либо другой приводил ее в такое замешательство.
– Я не багаж, мистер Дрейк, – информировала она его четким голосом. Дженни не выписывала меня. Ей нужна была моя помощь, и я прибыла сюда, чтобы оказать ее. Это называется сестринской любовью.
– Это называется взваливать на чужие плечи грязную работу, которую ты должен делать сам.
– Я протестую! – Грейси вскочила на ноги с пылающими от бешенства глазами. Что он о себе думает? Кто он такой? Она не была приучена к такой прямоте, никогда с ней не сталкивалась.
– Ого! – с удовлетворением начал он. – Я так и знал, что за чопорной английской внешностью скрывается кое-какой огонек.
– Да как вы!.. – задохнулась от гнева Грейси. Ее лицо горело, и она сжала руки, чтобы сдержать себя. Ей так хотелось перегнуться через стол и шлепнуть по этой самодовольной, расплывшейся в улыбке от своих домыслов физиономии.
– Сядьте, пожалуйста, – сказал он, глядя на ее пылающее лицо. – Мы ничего не добьемся, если вы не перестанете себя вести как истеричка.
На его лице все еще сохранялась едва заметная улыбка, хотя голос его звучал совершенно серьезно.
Сам ты истеричка, хотела крикнуть Грейси, но вместо этого она села и попыталась привести в порядок свои мысли.
– Дженни думает, что вы можете привлечь ее к судебной ответственности за случившееся, – сказала она без обиняков. – Я здесь для того, чтобы просить вас пересмотреть ваше решение, если будет на то ваша воля.
– Итак, вы восстановили свое похвальное британское самообладание… вам бы да быть адвокатом, мисс Темпл. Не удивительно, что ваша сестра выписала вас извините, просила вас приехать сюда. Я не могу представить себе Дженифер выступающей в свою собственную защиту так страстно и аргументированно.
Грейси показалось, что ему удалось изобразить столь ценимое ею самообладание как какую-то напасть. Почему Дженни никогда не подсказала ей более определенно, что собой представляет этот человек? В редких письмах она всегда выражала свои мысли туманно, а такие слова, как "симпатичный, но не в моем вкусе", ничего не говорили об этом холеном человеке с лоснящимися волосами, сидевшем напротив нее.
– Вы отклоняетесь от темы, мистер Дрейк. – сказала она резко.