Мастер Го[Го учит видеть] - Игорь Гришин страница 2.

- Учитель, я видел пятно света с четырьмя разноцветными полюсами. Что это было? - спросил я после продолжительного взаимного молчания.

- Го учил тебя видеть, - коротко ответил он.

- Но я не видел никакого Го! Мне кажется, то, что я видел, как то связано с сеткой и возможно - с четырьмя углами древних. Но я не понимаю… У меня такое странное чувство, как будто я видел намного больше, чем видел. То есть я хочу сказать, что я видел что то, что не могу описать. Что за глаза я должен был увидеть? Чьи это глаза? Учитель, почему Вы уверены, что я видел Го? Я ничего подобного не видел!

- Ты слишком сосредоточился на световом пятне, - помолчав, сказал Учитель. - Глаза находятся между световых пятен, среди них… Глаза в пустоте. - Учитель поднял указательный палец вверх, намекая, что сказал что то важное. - Ты не увидел главного, но ты и так видел много, - продолжил он. - Го учил тебя видеть. И это был твой первый урок. Ты самостоятельно заметил, что видел нечто большее. Скрытая часть урока - самая важная.

- Но я ничего о ней не помню! Какой в ней тогда смысл? - воскликнул я.

- На то, чтобы вспомнить весь урок, иногда нужны годы, - холодным тоном проговорил он. - Возможно, что ты никогда не сможешь вспомнить и осознать этого до конца.

Это достаточно красивое место. Деревянный мост, который не сносит паводок. Стол и скамьи. В ущелье звенит поток, а вокруг стоят молчаливые вековые сосны.

- Скажи, а чему Го учит тебя? - спросил я, когда мы вернулись в горную хижину Учителя. Эту хижину пещеру он нашёл сам. Он нашёл её много лет назад выше того места, где туристическая тропа делает резкий поворот и переходит на другой борт ущелья. Это достаточно красивое место. Деревянный мост, который не сносит паводок. Стол и скамьи. В ущелье звенит поток, а вокруг стоят молчаливые вековые сосны. Меня всегда смущало в этом месте только одно. А именно - несколько костровищ, заваленных обожжёнными консервными банками. Я считаю, что в таких местах стоит обходиться одним костровищем, а не размножать их вокруг. Да и банки лучше всего уносить с собой, а не складывать из них кучи. Поток берёт начало метрах в двухстах. Он начинается ниоткуда, и сразу выглядит достаточно мощно. Выше по склону тропы нет. Да и идти там особенно некуда. Между валунами, засыпанными толстым слоем опавших листьев, торчат сухие ветки буков. Слой листвы настолько глубок, что иногда можно провалиться по колено. И всего в сотне метров выше по склону находится его хижина. Это старый выход воды. Когда то она шла отсюда, а потом в силу каких то причин начала бить ниже. Он оборудовал вход в эту пещеру хижину сверху. А сверху по этому ущелью никто не спускается, потому что выше идут только отвесные скалы. Да и не увидишь так сразу этот вход. Мне всегда было здесь очень уютно и спокойно. Эта пещерка даже продолжается вглубь скалы, и там, в конце небольшого прохода, есть даже маленький сталактит. Учитель хранит в ней некоторые вещи, необходимые для внезапной ночёвки. Хотя, как я узнал впоследствии, он не любит ночевать в горах, и делает это только в случае крайней необходимости.

- Хм… - Учитель задумался. Чувствовалось, что он недоволен моим вопросом. - Я не могу тебе рассказать об этом.

- Но ведь Го и тебя учит видеть? - спросил я вновь.

- Да. Скорее всего, можно сказать и так. Го учит меня видеть, - ответил он.

- Но что именно ты видишь, когда видишь? Свет?

- Я не могу тебе объяснить… - Учитель говорил медленно, как бы подбирая подходящие слова. - Это невозможно с помощью тех слов, которые используешь ты. Невозможно.

- А ты можешь показать это на сетке? - спросил я и сам удивился своему вопросу. Как будто его задал не я, а кто то другой во мне. Учитель удивлённо посмотрел на меня.

- Откуда ты знаешь, что на сетке можно показывать такие вещи? - спросил он с ноткой глубокого недоверия.

Я оказался застигнут его вопросом врасплох. Более того, я не знал на него ответа.

- Наверное, меня этому научил Го? - проговорил я неуверенно.

- Хм… - Учитель задумался. - Если Го научил тебя этому… Эти световые пятна, что ты видел… Казалось, он задумался.

- Что за световые пятна? - мне не терпелось услышать ответ.

- Каменная сетка и четыре угла - это очень древнее знание. Древний язык, корни которого утеряны. - Учитель поджал ноги и пошевелил сухой спирт в очаге. - Я могу показать тебе несколько видений с его помощью. Но ты всё равно не поймёшь. - Учитель покачал головой, как бы проговаривая про себя своё отрицательное заключение обо мне.

- Покажи мне их, пожалуйста! Я попробую понять! - я умоляюще посмотрел на Учителя.

Я чувствовал, что ключ к разгадке четырёх древних углов очень близок.

Условие игры

В этой главе Игорь рассказывает об офтальмологе Мулдашеве, и наводит Учителя на рассказ о глазах. Он узнаёт, что именно глаза являются необходимым условием для продолжения Игры. Наконец Учитель начинает учить Игоря основам. Однако эти основы тонут в общих словах, и их довольно трудно вычленить из диалогов героев. Антропологические высказывания Учителя Игоря трудно комментировать. Скорее всего, они противоречат выводам официальной науки.

- Предлагаю сегодня поговорить о глазах, - неожиданно сказал Учитель светлым воскресным утром, когда мы расположились с ним на привале примерно в восьми километрах от его городской квартиры. Мне очень нравилось это время года - ранняя весна. В это время в горах стоит чудесная прозрачная погода, и по всем тропинкам на этой, южной стороне гор, растёт длинный изумрудный мох. Несмотря на то, что мы находились так близко от города, город совершенно не ощущался. Не ощущался до такой степени, что можно было сказать - не существовал. - Что о них говорить! - рассмеялся я, разомлев на весеннем солнышке, - мы же не офтальмологи как Мулдашев.

- А кто такой Мулдашев? - спросил меня Учитель.

- Врач, офтальмолог. Нашёл древние глаза и показал их людям, - объяснил я голосом взрослого.

- Где он их нашёл? - Учитель странно посмотрел на меня.

- Они были нарисованы прямо на храме, - ответил я, испытывая внутреннее удовольствие от собственной осведомлённости.

- Одни глаза, нарисованы, больше ничего?

- Да, одни глаза, - подтвердил я.

- И кому он их показал? - спросил Учитель.

- Как кому?! Монахам, которые были внутри, - рассмеялся я, - потом другим монахам, из других монастырей. На этих монастырях тоже были нарисованы эти же глаза.

- И что, монахи сами не видели, этих глаз? - удивился Учитель.

- Возможно, и видели, - объяснил я, - но могли не придавать им значения. А Мулдашев привлёк к ним внимание. Расспросил, а затем опубликовал их рассказы в своих книгах.

- И ты думаешь, что этот человек серьёзно разбирается в глазах? -

Учитель недоверчиво покачал головой.

- Он всемирно известный специалист, - не терпящим компромиссов голосом заметил я. - И потом, он много путешествовал по Тибету, искал шамбалу и город Богов. И говорят, даже нашёл его. Ты, кстати, слышал что нибудь о шамбале? - я вопросительно посмотрел на Учителя.

- Глаза - это древнее знание, - продолжил он, как будто не услышав моих слов. - Ты, конечно же, знаешь, как человек видит?

Я на мгновение задумался, и понял, что хоть и имею об этом представление, но достаточно расплывчатое. Попасть впросак в таком "детском" вопросе совсем не хотелось.

- Конечно, знаю! - уверенно ответил я. - Но в таких важных вопросах всегда полезно разобраться глубже. Не мог бы ты мне это всё коротко объяснить? - спросил я с надеждой, что Учитель не раскусит мой трюк.

- Хорошо, я объясню тебе это важное знание, - Учитель кивнул головой, - а ты мне расскажешь про этого человека, Мулдашева. Учитель помолчал немного, будто собираясь с мыслями. А затем начал говорить:

- Глаз подобен зеркалу, который отражает свет. Думаю, это не вызывает у тебя серьёзных возражений? Я кивнул в знак согласия с его словами.

- Лучи света, падающие на предметы и отражённые от них на глаз, становятся видимыми. Так мы видим окружающий нас мир - через его отражение. Всё, что мы видим - это отражение, - Учитель замолчал и посмотрел на меня, видимо, отслеживая, успеваю ли я следовать за его мыслью. - Но есть ещё лучи, которые отражаются и от нас. Тот, кто принимает их на себя, может нас видеть. Упрощенно это выглядит так… Он нарисовал небольшой рисунок.