В конце 1599 г. - начале 1600 г. Борис Годунов тяжело заболел. К осени 1600 г. состояние здоровья царя настолько ухудшилось, что он не мог принимать иностранных послов и даже самостоятельно передвигаться - в церковь его носили на носилках.
Братья Романовы решили, что настал их час, и начали подготовку к перевороту. Из многочисленных романовских вотчин в Москву стали прибывать дворяне и боевые холопы. Несколько сот вооружённых людей сосредоточилось на Варварке в усадьбе Фёдора Никитича. Среди них был и молодой дворянин Юрий Богданович Отрепьев.
Однако спецслужба Бориса не дремала. По приказу царя в ночь на 26 октября 1600 г. несколько сот стрельцов начали штурм усадьбы на Варварке. Несколько десятков сторонников Романовых было убито при штурме, а многие казнены без суда и следствия.
Обвинение Романовых в организации государственного переворота Годунову было нецелесообразно, поскольку это произвело бы невыгодное для новой династии впечатление как внутри страны, так и за границей. Поэтому Романовым было поставлено в вину колдовство. Братья Никитичи были отданы на суд Боярской думы. Титулованная знать - Рюриковичи и Гедиминовичи - ненавидели безродных выскочек, как Годуновых, так и Романовых. Надо ли говорить, что сочувствия в думе Романовы не нашли.
Колдовские процессы над знатью в Западной Европе обычно кончались кострами, и лишь в единичных случаях плахами и виселицами. Однако Годунов поступил с Романовыми относительно мягко.
Обвинённые находились под стражей до 30 июня 1601 г., когда Боярская дума вынесла приговор. Фёдора Никитича Романова постригли в монахи под именем Филарета и послали в Антониев-Сийский монастырь. Его жену Ксению Ивановну также постригли под именем Марфы и сослали в заонежский погост Толвуй. Её мать, Марию Ивановну, сослали в монастырь в Чебоксары. Александра Никитича Романова сослали к Белому морю в Усолье-Луду, Михаила Никитича - в Пермь, Ивана Никитича - в Пелым, Василия Никитича - в Яренск, сестру их с мужем Борисом Черкасским и детьми Фёдора Никитича, пятилетним Михаилом и его сестрой Татьяной, с их тёткой Настасьей Никитичной и с женой Александра Никитича сослали на Белоозеро. Князя Ивана Борисовича Черкасского - на Вятку в Малмыж, князя Ивана Сицкого - в Кожеозерский монастырь, других Сицких, Шастуновых, Репниных и Карповых разослали по разным дальним городам.
Итак, из-за "кореньев" десятки представителей знатных родов были отправлены в монастыри и в ссылку. Понятно, что коренья или наговоры доносчиков тут явно ни при чём.
Мне пришлось перелопатить всю дореволюционную литературу о предках Романовых. На девяносто девять процентов эти источники повторяют друг друга. Но вдруг в "Сборнике материалов по истории предков царя Михаила Фёдоровича", изданном в Петербурге в 1901 г., я натолкнулся на прелюбопытнейшую деталь. В XVIII веке по приказу Екатерины II в селе Коломенском был сломан деревянный дворец царя Алексея Михайловича. При этом обнаружили портрет монаха Филарета, в миру Фёдора Никитича Романова. Краска на картине начала облезать, и под ней было обнаружено совсем другое изображение - тот же Филарет, но уже в другом, царском, одеянии, со скипетром в руке. Внизу была подпись: "Царь Фёдор Никитич".
Комментарии в "Сборнике…" по сему поводу отсутствуют. Надо полагать, что честолюбивый Фёдор поторопился и заранее заказал себе этот портрет.
В царствование Михаила пребывание Романовых в ссылке стало обрастать сказочными подробностями. На Руси всегда любили дураков и мучеников. Поэтому официальная пропаганда тиражировала душераздирающие подробности мучений опальных Романовых.
Так, например, Михаил Никитич Романов был сослан в село Ныроба Пермской волости. В селе имелось всего лишь шесть дворов. Михаила посадили в яму ("земляную темницу"). Сверху яма была закрыта настилом из брусьев, засыпанных землей. В яме была сложена небольшая печь. На Михаила надели тяжёлые кандалы - цепь на шее весила 1 пуд 39 фунтов (32,4 кг), 19 фунтов (7,8 кг) весили ножные кандалы и 10 фунтов (4,1 кг) - замок к ним. Пристав держал узника на хлебе и воде, а местные крестьяне тайно приносили ему вкусную еду. Через несколько месяцев Михаил умер. По приказу Лжедмитрия I тело Михаила было перевезено в Москву и погребено 18 марта 1606 г. в Новоспасском монастыре. Тело его оказалось "нетленным". В селе Ныроба был устроен "мемориальный музей" Михаила. Путешественники в XIX веке видели его знаменитые цепи.
Увы, многие историки с иронией относятся к преданию о мучениях Михаила. А С.М. Соловьёв, подробно описавший ссылку остальных Романовых, принципиально не упоминает о Михаиле. Историки задают один и тот же вопрос - если Годунов решил погубить братьев Романовых, то почему он сурово расправился с младшими братьями и создал сравнительно комфортные условия старшему брату Фёдору Никитичу? От себя добавлю - главному заводчику смуты и основному кандидату на престол.
Фёдор Никитич был насильственно пострижен в монахи под именем Филарета и отправлен в Антониев-Сийский монастырь в сопровождении пристава - стрелецкого головы Ратмана Дурова. Жена его Ксения была пострижена под именем Марфа и отправлена в Заонежье в Толвуйскую волость в Егорьевский погост. Позже мы вернёмся к бедному иноку Филарету и увидим, что жилось ему совсем не худо.
Борису Годунову, пожалев Фёдора, было не резон убивать его младших братьев и родственников. Просто враги Годунова приписали ему ещё несколько смертей. Ну, убил злодей двух царей, царевну, свою сестру царицу и датского принца - жениха своей дочери, с помощью колдовства лишил зрения царя Симеона, так почему бы ему не замочить ещё полдюжины ссыльных?
На самом же деле бытовые условия ссыльных были весьма приличными. По этому поводу Р.Г. Скрынников писал: "Подлинные документы по поводу ссылки, сохранившиеся в отрывках, позволяют установить, какими были условия содержания опальных в местах заточения. Даже те ссыльные, которые не имели думного чина, получили разрешение взять с собой по "детинке" из числа своих дворовых холопов. Холоп прислуживал господину в пути, а затем в тюрьме. Тюрьмой для опального служил двор с рядом хозяйственных построек, предназначенных для обслуживания тюремного сидельца. Пристав, сопровождавший в ссылку младшего из братьев Романовых, получил приказ выстроить для него двор вдали от посада и проезжей дороги. Инструкция предписывала приставу провести все необходимые работы: "двор поставить… а на дворе велеть поставить хором две избы, да сени, да клеть, да погреб и около двора была (чтобы) городба".
В клети и погребе хранились продукты и снедь. Осужденные получали достаточный корм. Так, Василий Романов получал в день "по калачу да по два хлеба денежных; да в мясные дни по две части говядины да по части баранины; а в рыбные дни по два блюда рыбы, какова где случится, да квас житной". В стране был голод, а казна выделяла деньги для опальных с учётом дороговизны. На содержание младшего Романова была израсходована крупная для того времени сумма в 100 руб. Несмотря на всё это, некоторые ссыльные, включая Василия Романова, погибли в местах заточения. Современники подозревали, что их казнили по тайному приказу Бориса Годунова. Близкий к Романовым летописец рассказывал о гибели ссыльных, следуя одной и той же несложной схеме: стрелецкий голова Леонтий Лодыженский, будучи приставом у боярина Александра Романова, удушил своего пленника по воле Бориса, Тимоха Грязной "удавиша" боярина Сицкого с женой, Роман Тушин "удавиша" окольничего Михаила Романова, приставы Смирной Маматов и Иван Некрасов "удавиша" Василия Романова и пр.".
Кстати, и Михаил Никитич должен был получать пайку, которой и на троих бы хватило. Другой вопрос, что возможно, пристав попросту воровал продукты.
Обратим внимание, что опальный боярин князь Фёдор Дмитриевич Шастунов умер в Москве у себя во дворе, ещё до отправки Никитичей в ссылку. Только из-за этого его смерть не была приписана Борису.
Боярин Борис Камбулатович Черкасский был стар и болен. Его вместе с женой Марфой сослали на Белоозеро. Вместе с ними отправили и детей Фёдора Никитича Михаила и Татьяну. Вскоре Борис Камбулатович там умер от мочекаменной болезни ("камчуга"). А его жена Марфа по указу Годунова от 2 сентября 1602 г. была переведена в село Клин в вотчину Фёдора Никитича Романова. Там она жила вместе с женой Александра Никитича и малолетними детьми Фёдора Никитича Михаилом и Татьяной. Там же она и скончалась 28 февраля 1610 г.
Так называемый "новый летописец" именовал пристава Смирнова Маматова не иначе как "окаянным" и приписывал ему тайную расправу с Василием Романовым. На самом же деле Маматов был приставом у Ивана Романова. Иван Никитич, несмотря на свою молодость, был тяжело болен - страдал "старой" болезнью: "…рукой не владел и на ногу прихрамывал". Но Маматов доставил его в Сибирь живым. Василия же Никитича Маматов принял от другого пристава, Ивана Некрасова, в Пелыме "больна, тако чють жива".