И теперь, в августе, то, что он предчувствовал все эти месяцы, наступило.
Итак, Лунин-младший не ушел, и первая, самая страшная ибезнадежная,
ночь пощадила тех, кто вместе с нимредкойцепочкойприкрывалподъезды
Белого Дома. Гигантская махина, чье ворчание уже явственнодоносилосьиз
темноты, еще только разворачивалась; люди в зеленыхмундирахпромедлили,
перенеся решающий удар броневым клинком на следующие сутки.
Наутро площадь вновь наполнилась народом: сквозь толпу протискивались
знаменитости,виденныеранеенателеэкране,замелькаливидеокамеры
суетливых репортеров, и прошедшая ночьпоказаласьсквернымсном.Снова
выступал Президент, еще более резко и зло кидая втолпусвоизнаменитые
"чта-а-а", но Лунин уже не острил, нетерпеливо ожидая, когда найдется тот,
кто умеет отдавать приказы.
Всеизменилосьпослеполудня.Появилиськрепкиенеразговорчивые
офицеры в пятнистых маскировочных куртках, прогрохотало и замерлопосреди
площади несколько танковподполузабытымитрехцветнымиштандартами,и
Келюса впервые накормили горячимобедом.Защитниковделилинаотряды,
баррикады срочно укреплялись бетонными плитами, а ближеквечерупрошел
слух, что скоро начнут выдавать оружие.
Оружия Лунину, впрочем, так и не выдали. Околодевятичасоввечера
офицерам запаса приказали собратьсяуодногоизподъездов.Келюсбыл
зачислен в группу под номером Б-7, после чего последовал приказподняться
в одну из бесчисленных комнат Белого Дома и ждать распоряжений.
ТакКелюсочутилсянанеудобномжелезномстуле.Потянулись
бесконечные часы ожидания. Несколько развкомнатузаходилиофицерыв
пятнистых куртках, вызывая то одного, то другого из резервистов. Вскорев
комнате их осталось немного, но до Николая очередь все не доходила, иему
вновь, как и прошлой ночью, стало не по себе. Что-топроисходило,что-то
готовилось - и Келюс почувствовал себя забытым.
Он все-таки задремал, но быстро проснулся, почувствовав,чтокто-то
вошел. Николай мотнул головой, отгоняя сонную одурь и тут же вскочил. Руки
дернулись вниз, по швам, носки разъехались на ширину приклада:передним
стоял Генерал, заместитель Президентаикомандующийобороной,высокий,
широкоплечий, в своей уже примелькавшейся десантной куртке без погон.
Генерал что-то спросил, но Луниннерасслышал-словапрозвучали
неожиданно тихо. Келюс поспешил на всякий случай назватьсвоюфамилиюи
звание - старший лейтенант, - которым, втайнеотсвоихинтеллектуальных
знакомых, немного гордился. Слово "запаса" он предпочел опустить.
- Я вас, кажется, знаю, товарищ старший лейтенант?-вновьспросил
Генерал, вероятно, повторяя вопрос, в первый раз не услышанный Луниным.
-Такточно,-подтвердилКелюс,стараясьотвечатьчетко,
по-уставному. - Избирательная кампания. Был в группе поддержки.
Генерал на мгновенье задумался, затем, похоже, вспомнив, улыбнулся-
короткой, немного странной улыбкой.