Грэм внимательно посмотрел на нее.
- Разве ты так торопишься обратно в Нью-Йорк? Мне казалось, что ты не собираешься возвращаться туда по крайней мере до июля.
Рэчел слегка повела плечами.
- Да, так я говорила и именно так я планировала, но… Не знаю. Наверное, я просто немного нервничаю. Это вынужденное безделье угнетает меня. Я не привыкла ничего не делать, понимаешь?..
Адвокат прищурился. После непродолжительного молчания он медленно сказал:
- Но ведь дело не только в этом, правда? Воспоминания… Должно быть, этот старый дом напомнил тебе о прошлом, верно?
Рэчел, не отвечая, встала с кресла и, сделав несколько шагов по кабинету, остановилась у широкого панорамного окна. Грэм остался сидеть за столом, но повернулся так, чтобы наблюдать за ней. Увидев, что Рэчел молчит, глядя на оживленную улицу внизу, он негромко добавил:
- После того как Том погиб, тебе не терпелось поскорее выбраться из этого дома. Ты вернулась в колледж, а оттуда сразу перебралась в Нью-Йорк. И ты всегда была очень занята, так что даже родителей ты навещала не чаще двух-трех раз в год…
Рэчел повернулась к нему.
- Ты упрекаешь меня в том, что я была недостаточно внимательна к отцу и к матери? - спросила она несколько напряженным тоном.
- Ни в коем случае, - возразил адвокат. - Они не чувствовали себя брошенными, если тебя это волнует. Твои родители все отлично поняли, Рэчел.
- Поняли что?
- Что ты стремишься избавиться от своего прошлого, от воспоминаний о Томе. Сколько тебе было лет, когда ты впервые поняла, что любишь его? Двенадцать? Тринадцать?
Рэчел глубоко вздохнула.
- Десять. Мне было десять лет, Грэм. Мерси пришла ко мне на день рождения, а вечером Том заехал за ней. Он поцеловал меня в щеку. Именно тогда я поняла, что люблю его.
Грэму потребовалось сделать над собой усилие, чтобы заставить свой голос звучать профессионально-бесстрастно.
- …И поскольку его сестра была твоей лучшей подругой, ты видела его достаточно часто. Он приходил к тебе в дом еще до того, как вы начали встречаться по-настоящему. Тебе тогда было шестнадцать?
Его осведомленность ничуть не удивила Рэчел. Она приписала ее тому, что Грэм долгое время был поверенным ее отца в делах. И то, что сейчас он заговорил об этом, тоже не показалось ей странным. Не догадываясь о том, что интересует Грэма как женщина, Рэчел решила, что адвокат просто старается отвлечь ее от печальных мыслей.
- Да, - сказала она просто и кивнула.
- Итак, Томас проводил много времени в доме твоих родителей. Наверное, можно даже сказать, что ты выросла у него на глазах. Он обедал в вашей столовой, сидел с тобой в твоих потайных уголках, слушал музыку в твоей детской, гулял с тобой у реки. И теперь этот дом буквально дышит им, так?
Рэчел повернулась спиной к окну и облокотилась спиной о стекло. Губы ее снова тронула улыбка, которая делала ее такой неотразимой и привлекательной.
- Да, каждый кирпич, каждая ступенька напоминают мне о нем. И даже теперь, после стольких лет, мне все еще больно возвращаться в эти комнаты…
- Разумеется, разумеется… - пробормотал Грэм, опуская глаза. - Ты так и не сумела забыть его, Рэчел. Для тебя он все еще жив. Ты не была на похоронах, чтобы сказать ему "прощай", ты не видела его в гробу. Даже короткая поминальная служба, которую Шериданы устроили, когда потеряли последнюю надежду, не смогла убедить тебя в том, что он мертв. Насколько я помню, тогда ты уже закончила колледж и работала в Нью-Йорке, и поэтому для тебя Том просто был где-то далеко. Но недостаточно далеко, чтобы ты сумела распрощаться с ним навсегда.
Рэчел подняла голову и посмотрела на Грэма с любопытством.
- Но ты тоже хорошо знал Тома - вы вместе учились в школе. Ты смог принять его смерть?
И снова Грэм ответил не сразу.
- Мне было проще, чем тебе, - сказал он наконец. - Мы никогда не были близкими друзьями, и я никогда не воспринималего так… эмоционально, как ты. Разумеется, любая смерть - это страшная трагедия, и я тоже скорбел вместе со всеми, но воспоминания о Томе не преследовали меня постоянно.
Рэчел неуверенно рассмеялась.
- Не преследовали… хорошее слово. Знаешь, сегодня мне показалось, что я видела его.
-Что-о?!
- Мне показалось, что я видела Тома, - повторила она медленно. - Я ждала на перекрестке, пока загорится зеленый свет, и вдруг на противоположной стороне улицы заметила его. Я готова поклясться, что это был именно он, Томас.
- И что же случилось потом?
- Его заслонил от меня большой грузовик. Когда он проехал, Тома… этого человека уже нигде не было. Я перебежала улицу, искала его, но… Должно быть, это была игра воображения. Или обман зрения.
- Наверное, этот незнакомец был чем-то похож на Тома, - сказал Грэм как можно спокойнее. - Я давно заметил, что все блондины чем-то схожи между собой. Ты просто обозналась.
- Я знаю, - согласилась Рэчел. - Со мной это случалось уже несколько раз.
- Значит, ты уже видела этого человека раньше? - настороженно переспросил Грэм, но Рэчел поняла его вопрос по-своему.
- Ты хочешь знать, не схожу ли я с ума? - откликнулась она беззаботно. - Возможно, возможно…
- Я хочу сказать только одно: ты не должна допускать, чтобы воспоминания имели над тобой такую власть. Иначе в конце концов это действительно может превратиться в навязчивую идею. Томас Шеридан мертв, Рэчел. Неужели ты думаешь, что, если бы он был жив, он не нашел бы способа дать о себе знать? Все-таки десять лет - это большой срок. Какими бы ни были обстоятельства, за это время Том мог бы вернуться к тебе, если бы…
- …Если бы был жив, - закончила за него Рэчел. - Я это понимаю, Грэм. Ведь когдаон уходил,он обещал вернуться, но так и не…
"Он и вернулся, - подумала она про себя. - Вернулся из небытия, чтобы сказать мне последнее "прости".
Но, разумеется, вслух Рэчел ничего подобного не сказала. Никогда и никому она не рассказывала о призраке, который явился к ней ранним утром десять лет назад. Даже отцу, которого она тогда ни свет ни заря подняла с постели, Рэчел ничего не объяснила. Она только потребовала, чтобы Дункан немедленно связался с фирмой Тома и выяснил, не случилось ли с ним несчастья.
- Значит, ты понимаешь, что человек, которого ты видела, был просто очень похож на Томаса? - спросил Грэм своим бесстрастным, лишенным эмоций голосом.
Рэчел бросила еще один взгляд за окно и вернулась в кресло. Слегка улыбнувшись, она сказала:
- Похоже, ты весьма озабочен тем, как бы я на самом деле не спятила. Не волнуйся, я в порядке. Сначала, правда, я действительно была потрясена, но потом… Потом здравый смысл возобладал. Я знаю, что это был не Том.
Она действительно знала это с самого начала. Или, вернее, почти с самого начала, потому что на несколько секунд Рэчел все-таки поверила, что чудо возможно. Да нет, она была просто уверена, что на той стороне улицы она видит Тома.
- Я рад. Но, Рэчел, если тебе нужно с кем-то поговорить, я… У меня есть знакомый психоаналитик, который мог бы помочь.
- Спасибо, Грэм. - Она была искренне благодарна ему за заботу и проявленное внимание, о чем говорила ее признательная улыбка, которой Рэчел наградила адвоката. - Наверное, - продолжала она, - дело обстоит именно так, как ты сказал. У меня не было возможности попрощаться с Томом, и я бежала из родного дома, спасаясь от воспоминаний, которыми он населен. До сих пор населен… Для меня Том по-прежнему жив, и с этим мне придется как-то справляться. Только и всего.
Она снова улыбнулась Грэму.
- Так что ты там говорил насчет бумаг, которые я должна подписать?
Дом, в котором выросла Рэчел, был построен в неоклассическом георгианском стиле, на обширном участке земли в излучине Джеймс-Ривер. Дому было уже почти двести пятьдесят лет, и большую часть этого срока он принадлежал семье Грант. Время от времени дом перестраивался в соответствии с требованиями той ли иной эпохи, так что теперь в нем были такие удобства, как кладовые, ванные комнаты, встроенные шкафы, центральное отопление и современная система кондиционирования воздуха, однако, несмотря на все эти изменения, особняк не утратил ни своего изящества, ни присущего ему духа благородной старины и по праву считался одним из самых красивых зданий в Ричмонде и его окрестностях.
Выбравшись из "Мерседеса", некогда принадлежавшего ее матери, Рэчел ненадолго остановилась на засыпанной гравием подъездной дорожке, залюбовавшись фасадом дома - портиком с крыльцом и изящными белыми колоннами, поддерживавшими декоративный балкон. Не раз она задумывалась о том, не слишком ли она поторопилась, когда решила продать дом. С одной стороны, для одинокой молодой женщины, которая не собиралась устраивать пышных приемов и вести светскую жизнь, он был, пожалуй, слишком велик. Кроме того, с этим местом у Рэчел было связано слишком много воспоминаний, многие из которых были болезненными, даже мучительными, да и продавать дом Рэчел собиралась не постороннему человеку. Кэмерон - ее дядя по отцу - очень хотел приобрести этот особняк, так что по крайней мере формальноон оставался во владении семьи.
И все же… все же это был ее родной дом, причем родной в буквальном смысле слова. Рэчел - как того требовала семейная традиция - появилась на свет в одной из его комнат, а принимал ее специально приглашенный врач, который почти целый месяц жил в одной из пристроек в ожидании родов.
Таким образом, с самого рождения и вплоть до своего, отъезда на учебу в колледж, откуда она сразу перебралась в Нью-Йорк, Рэчел жила в этом доме, как жили ее отец, дед и остальные. Здесь были ее корни, и места роднее у нее не было во всей земле.