– А как же… естественно, дорогая моя. Если не вы, то очень быстро найдутся другие. Он ведь очень богатый человек, не так ли?
– Разве богатство – это все?
Камилла улыбнулась одними губами.
– Богатый человек может все, что захочет. Богатство имеет неограниченную власть.
– Боюсь, что в данном случае богатство не имеет такого решающего значения. Ни для кого не секрет, что брак Сантанас – Мартинес легально соединил состояния двух семей.
– Деньги или сексуальное притяжение… – пробормотала Камилла. – Что, по-вашему, выберет Мигель?
Ханна выдержала взгляд Камиллы, пожала плечами.
– Я бы сказала, что он уже выбрал.
Француженка внимательно оглядела кольцо с бриллиантом, украшающее левую руку Ханны.
– Большинство мужчин очень скоро начинают колебаться, дай им лишь малейший повод.
Ну что же это такое? Ханне хотелось завизжать, выкрикнуть собеседнице в лицо, что Мигель – не большинство мужчин, что его верность и преданность не вызывают сомнения.
Тарелки для супа убрали. Ханна посмотрела на семгу, истекающую собственным соком и обрамленную листьями салата, но не ощутила аппетита.
Мигель – привлекательный мужчина. Его несомненная мужественность притягивала дам как магнит. Временами она посмеивалась над попытками других женщин пококетничать, всякий раз уверенная, что для него флирт – безобидная игра.
Инстинкт подсказывал ей, что Камилла не входит в категорию безвредных. Даже самой себе она не осмеливалась признаться, что поведение француженки беспокоит ее все сильнее и сильнее. Такой соперницы в ее практике еще не было.
Поддастся ли Мигель искушению? Будет ли польщен знаками внимания такой красавицы достаточно сильно, чтобы позволить себе внебрачную связь? Интуиция подсказывала ей, что вряд ли. Но, с другой стороны, знает ли она наверняка?
Их брак, до сей поры устраивающий их обоих по всем параметрам, имел в своей основе чисто деловые отношения. Ни о какой любви речи не велось… по крайней мере, со стороны Мигеля. Он заботился, беспокоился о ней, она всегда уверяла себя, что довольно и этого, но твердо знала – ей требуются отношения, построенные на доверии и верности. Никаких надуманных оправданий, объяснений, прикрывающих ложь.
– Божественная рыба, а ты ковыряешься! Худеешь, что ли?
Ханна обернулась к мужу, почувствовав за наигранной шутливостью беспокойство, и заставила себя весело улыбнуться.
– Переживаешь за мою фигуру, дорогой?
Как обычно, его близость и запах его одеколона растревожили его.
– А за чью же фигуру я должен беспокоиться? Ты же – моя!
– Конечно, следует беспокоиться о сохранности помещенных капиталов – какая разница, во что они были вложены, – тихо сказала она.
В глазах Мигеля мелькнуло раздражение и тут же пропало.
– Ты права, как всегда, – согласился он.
Подали паэлью. Мигель обратил свое внимание на еду, а Камилла, видимо, решила во что бы то ни стало обратить внимание Мигеля на себя. Ханна повернулась к гостю, сидевшему с другой стороны от нее, и оказалась вовлеченной в бурную дискуссию относительно преимуществ школ-интернатов Австралии в сравнении с подобными учреждениями в других странах. Лишь очередная перемена блюд положила конец пылкому обсуждению.
– Грациелла говорила, что вы, Камилла, тоже имеете отношение к миру моды? – спросила Ханна, пытаясь хоть ненадолго отвлечь внимание француженки от Мигеля.
– Я – модель!
В этих двух словах она вся! – подумала Ханна. Тщеславие, самовлюбленность, возведенные в превосходную степень, – какие еще определения годятся для характеристики женщины, способной говорить о себе с подобной хвастливой миной?
– И в каком доме моделей вы работаете?
Камилла надменно улыбнулась.
– В зависимости от оплаты.