Самая страшная профессия. Самая лучшая. Ведь нет ничего слаще на свете, чем власть над залом… По крайней мере для таких людей, как он.
Владимир подъехал к театру, где служил уже второй год. После всех перипетий и сериалов он вернулся на сцену - благо, люди шли на него, зал был полон. Следовательно, можно было отвлечься на какое-то время от того, что на экране не то, что достойных ролей не было, а вовсе царило какое-то убожество. Деньги платили, но страшно экономили на всем: на сценариях, на костюмах, на сведении материала. Поэтому получалось все как-то не очень. Кроме того, в последнее время Зубов столкнулся с тем, что снимать-то снимали, а вот до выхода на экран дело не доходило. То деньги заканчивались на разных этапах съемок, то телеканалы не хотели покупать дорого, а создатели - продавать дешево…
Владимир оставил машину на том месте служебной стоянки, где на асфальте было написано краской его имя. Легко взбежал по ступеням служебного хода, под вывеску "Посторонним вход воспрещен". Парень-охранник приподнявшись, поприветствовал его. О, это волшебная причастность к чему-то, недоступная простому смертному, перетекающая в чувство собственной значимости…
Узкий коридор, знакомый вестибюль, огромная доска с фотографиями актеров и приколотыми рядом рецензиями на их роли. Такая была традиция в их театре: все, что появлялось в газетах, журналах, Интернете, - пришпиливали сюда.
Вот уж мимо чего Зубов старался пройти как можно скорее, так мимо этого стенда. Как правило, ничего хорошего про него не писали, все больше какую-то гадость. "Актер, обладающий небольшими талантами, но прекрасной внешностью. Более красивой лепки скул, наверное, нет ни у кого". От этой "красивой лепки скул" у него самого скулы сводило от бешенства.
И как Владимир себя ни убеждал, что все это - зависть в чистом виде, не имеющая отношения к нему как к актеру… но жила в нем застарелая обида. Стараешься доказать всем, что ты лучше. Ты знаешь, что ты лучше. Это все видят, но не желают признавать.
Зубов тяжело вздохнул и пошел дальше, к гримеркам. Навстречу попался человек, который показался смутно знакомым.
- Добрый день, Владимир Александрович, - радостно окликнул Зубова лысый мужчина.
Пожалуй, представители только одного семейства называли его по имени-отчеству.
- Здравствуйте, Павел Яковлевич Тур, - ответил он, пожимая протянутую руку. - Какими судьбами вы к нам?
- Марина прислала мне билеты на ваш завтрашний спектакль. И вот я пришел отблагодарить.
- Билеты, вот черт! - такая хорошая идея, а ему и в голову не пришла.
- Что, простите? - опешил Павел.
- Ругаю себя за неблагодарность. Надо было сообразить и послать эти несчастные билеты первым.
- Да ладно вам. Марина, - Павел с особой нежностью произнес имя партнерши Зубова, - отправила билеты от вас обоих. Так что хватит на всех: и на меня, и на гитаристов, и на звукорежа с женой, и на Терезу с Александром. Это муж, - пояснил он, увидев вопрос на лице актера. - Знаете, она его специально попросила приехать для похода на спектакль.
- А-а, - протянул Владимир, - я понял. "Мужняя жена, и счастлива оставаться ею"…
- Да… - насторожился вдруг Павел, - совершенно верно. Мужняя жена. И очень счастлива.
Владимир вдруг понял, что это неправда.
- Я счастлив за нее, - ответил он такую же неправду. - Она - потрясающая женщина. Мне сегодня сообщили, что именно Тереза - автор сценария, который мне очень понравился.
- Надеюсь, вам понравилась не та любовная лабуда, которую Тереза с подругами за бутылкой коньяку способны сочинять килотоннами? В поистине промышленных масштабах?
- Любовная лабуда! - расхохотался Владимир. - Нет, в этом мне предстоит сниматься. Продался, знаете ли… Продался. А понравился мне сценарий про Сталинград.
- Понятно. Хорошая вещь. Любимая у Терезы. Вы знаете, у меня складывается порой ощущение, что она затеяла подвиг с фантастикой, любовными романами, выступлениями, издательством и сценариями, чтобы в один прекрасный день изыскать возможность и снять этот фильм.
- Ну что ж, может быть, эта возможность у нее и появилась. И у меня тоже.
- Здорово… Знаете, Тереза очень серьезно относится ко всему, особенно к мелочам. Когда она готовила материал для книги, то безумно достала своих сыновей и их друзей тоже.
- Правда?
- Правда. Она даже составляла анкеты для мальчиков и их друзей-сверстников, уговаривала описывать любимые компьютерные игрушки, составляла словарь их лексики.
- И они соглашались?
- С моей родственницей, когда она что-то решила, вообще спорить невозможно, знаете ли… В таком случае она и вцепляется, как клещ, но бывает при этом настолько обаятельной, что отказать ей не можешь. А ребят она еще и заинтересовала. Они с ней сотрудничали с удовольствием. Да еще и за деньги…
- Здорово! - Владимир был в восторге.
- Кстати, а кто будет музыку к фильму писать? - осторожно поинтересовался Павел.
- Я только несколько часов назад узнал, что буду режиссером, познакомился со сценаристом - точнее, узнал, кто это… А вы говорите - музыка.
- Музыкальный ряд - это самое главное!
- Кто про что, - рассмеялся Владимир.
- Точно! - Павел протянул ему визитку. - Если надумаете, обращайтесь. Все сделаем в лучшем виде.
- Спасибо, - Владимир понял, что опаздывает, - простите, мне пора.
- Всего доброго. Звоните тогда. И ждите нас завтра на спектакле. Практически в полном составе.
Раскланявшись с Павлом, Владимир решил заскочить на минуту к Марине поинтересоваться, как у нее дела. Точнее, ему было любопытно, как она отреагировала на появление неотразимого Тура.
Марина сидела перед зеркалом, погруженная в свои мысли. Перед ней лежала белая роза. Одна.
Владимир улыбнулся. Действительно, актрису цветами удивить сложно. Букеты после каждого спектакля - это обыденность. А один цветок… Хорошее решение.
- Добрый день, - поприветствовал он Марину.
- Привет, - очнулась она.
- Ты вот умный человек - передала билеты. А я даже не подумал, - покаялся он.
- Ага, - с отсутствующим видом протянула коллега, хотя обычно говорила в ответ какую-нибудь забавную гадость.
Понятно. И тут чувства бурлят. Интересно, а мысли на тему "зачем это мне все надо?" приходят ей в голову или тут все проще?
- Ладно, - проворчал он, удержавшись от того, чтобы пощелкать у нее перед носом пальцами. Знал, что она этого терпеть не может. - Меня тут игнорируют. Пойду гримироваться - и на сцену. Ты-то туда сегодня заглянешь?
- Что ты сказал? - тряхнула головой Марина.
- До встречи на сцене.
- Да, мой Одиссей! - пришла в себя актриса.
- Да, моя Пенелопа, - ответил ей актер.
Глава шестая
Следующим вечером давали Грибоедова. И Владимир был уже Чацким. На спектакль должна была прийти Тереза - и эта мысль не давала ему покоя.
- Володя, не вертись, тебе же лицо, доброе к людям, рисовать невозможно, - ругалась гримерша, старая, огромная как бегемот, с вечной сигаретой в зубах. - Вот попаду кисточкой в глаз - узнаешь, как мешать людям работать!
- Прости, Лялечка! Больше не буду, - каялся актер, но продолжал ерзать в кресле.
- Скипидар в жопе играет? И у тебя, и твоей прима-маринки? - нежно проводя кисточкой по его скулам, продолжала гримерша. Лялечка была гением своего дела, ей было все можно - и она это знала. Ее любимой присказкой было: "Актеров много, а вы попробуйте их морды пригодными для глаза зрителя сделать"… Так что кто был главный, Лялечка давала понять достаточно быстро. Но никто другой и не мог так здорово крокодила в ангела превратить.
Но самое интересное заключалось в том, что те, кто не смог найти общий язык с этой дамой и чересчур болезненно реагировал на ее ненормативную лексику, запах табака и не аристократические манеры, как-то быстро уходили… Не приживались. Равно и те, кто пытался перед гримершей строить звезд Вселенной…
Владимиру же Лялечка нравилась. Хотя он сам не ругался, за своей речью и манерами следил тщательно, не любил, когда выражались другие - особенно молодые актрисы, у которых мат заменял нормальные слова. Но этой бегемотихе было можно. Как-то получалось у нее и в тему, и не обидно, и крайне выразительно…
- Твою нехорошо! - рявкнула Лялечка у него над ухом, и Владимир, наконец, послушался. - Замри, сказала!
- Лютует? - приоткрыла дверь гримерки Марина, уже уложенная, накрашенная, в длинном платье с высокой талией. Вся в буклях и в белом.
Владимир обернулся, чтобы поприветствовать ее - и кисточка попала-таки ему в глаз. Оскользью, но неприятно.
- А я предупреждала! - голос у Лялечки стал счастливым. - Не моргай, говорю, размажешь!
Она аккуратно промокнула салфеткой заслезившийся глаз. Мат смешался с клубами дыма… Красота!
- Я только хотела сказать, - наконец смогла вставить слова Марина, - что из приглашенных гостей не будет гитаристов. Павел сказал, что они уехали куда-то "на чёс", извинялся.
- Чёс - это что?
- Как я поняла, это что-то типа гастролей, только с большим количеством выступлений.
- Понятно. И что?
- Вместо гитаристов появится сестра Павла с супругом. Елена, про которую нам рассказывали. А знаешь, кто у нее муж?
- Волшебник, - пробурчал Владимир.
- Нет, дипломат. Какая-то важная шишка в посольстве во Вьетнаме. Они сейчас в отпуске в стране. Павел спрашивал, не против ли мы с тобой, что будет такая замена…
- Какой вежливый! - громогласно объявила Лялечка, отступая назад и любуясь на дело рук своих. - Эх, Володя! И зачем ты такой красивый? Нет, актер таким быть не должен, иначе гримеры зачем… Без хлеба останемся.