Летописные сообщения конца XI в. - добавочные штрихи к этой картине. Становление киевской общины осуществлялось на путях утверждения демократизма социально-политических отношений. Недаром князья апеллируют к мнению общины даже в вопросах внутрикняжеского быта. В 1096 г. "Святополк: и Володимер посласта к Олгови, глаголюща сице: "Поиде Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли пред людьми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых"".Олег, "послушав злых советник", надменно отвечал: "Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом". Последняя фраза говорит о многом. Во-первых, она намекает, что за "людьми градскими" скрывались демократические элементы, почему Олег и уподобил их смердам. Во-вторых, из нее следует, что князь приглашался в Киев не только для выработки совместных действий против "поганых", но и для разрешения межкняжеских споров, где "людям градским" наряду с епископами, игуменами и боярами предназначалось быть посредниками. Олег не откликнулся на зов братьев. И эта реакция князя, по летописцу, являлась отклонением от нормы, ибо он "въсприим смысл буй и словеса величава".
Год спустя в Киеве застаем "людей" в положении консультирующих князя. Тогда в Киеве назревали трагические события. По навету Давыда был схвачен Василько Теребовльский. Начался пролог к кровавой драме, кульминацией которой стало ослепление ни в чем не повинного князя. Святополк, замешанный в неприглядной истории с Васильком, почувствовав то ли угрызения совести, то ли страх за содеянное, "созва боляр и кыян, и поведа им, еже бе ему поведал Давыд, яко "брата ти убил, а на тя свечался с Володимером, и хощет тя убити и грады твоя заяти". И реша боляре и людье: "Тобе, княже, достоить блюсти головы своее. Да аще есть право молвил Давыд, да приметь Василко казнь; аще ли неправо глагола Давыд, да прииметь месть от бога и отвечаеть пред богом"". Очевидно, что "кыяне" тут - людье, городская масса. В дальнейшем те же "кыяне" переходят к активным действиям, указывающим на широкие полномочия киевской общины. Когда князья Владимир Мономах, Олег и Давыд Ольговичи собрали "воев" и выступили против Святополка, чтобы покарать его за причастность к ослеплению Василька, он "хоте побегнути ис Киева, и не даша ему кыяне побегнути, но послаша Всеволожюю и митролита Николу к Володимеру…". Посланцы поведали Владимиру "молбу кыян, яко творити мир, и блюсти земле Русьские; и брань имети с погаными". Благодаря инициативе "кыян" начавшийся было конфликт разрешился миром. М. С. Грушевский, комментируя приведенные летописные известия, отмечал: "Ходатайство общины было уважено, и союзники обещали окончить дело мирно. Весьма характерна в этом рассказе подробность, что князья вели переговоры с общиною помимо ее князя, которого община заслоняет при этом".
Сколь свободно поступали "кыяне" в обращении с князьями свидетельствует эпизод, помещенный в Повести временных лет под 1093 г., когда Святополк, Владимир и Ростислав пошли на половцев, разорявших русские земли. Дойдя до Стугны, князья заколебались, переправляться ли через реку или же стать на берегу, угрожая кочевникам. И киевляне настояли на том, от чего тщетно отговаривали Владимир Мономах и лучшие мужи: перевозиться через Стугну. Летописец сообщает: "Святополк же и Володимер и Ростислав созваша дружину свою на совет, хотяче поступить черес реку, и пачаша думати. И глаголаше Володимер, яко, "Сде стояче черес реку, в грозе сей, створим мир с ними". И пристояху совету сему смыслении мужи, Янь и прочии. Кияне же не всхотеша совета сего, но рекша: "Хочем ся бити; поступим на ону сторону реки". И взълюбиша съвет сь, и преидоша Стугну реку". Кто такие "кияне", выясняется из последующего повествования о том, как половцы "налегоша первое на Святополка, и взломиша полк его. Святополк же стояше крепко, и побегоша людье, не стерпяче ратных противленья и послеже побежа Святополк". Бежавшие с поля боя "людье" - это народные ополченцы из киевского войска, приведенные Святополком. Они и есть "кияне", отвергнувшие совет Мономаха и "смыслених мужей".
Ополчение городской общины, включавшее в себя и сельский люд, живший в волости, - основная военная сила Киева во внешних столкновениях на протяжении XI столетия. Еще в 1031 г. "Ярослав и Мстислав собраста вои многъ, идоста на Ляхы". Битву с печенегами в 1036 г. Ярослав выиграл с помощью "кыян" и "новгородцев". "Вои многы" шли в последний поход Руси на Царьград, состоявшийся в 1043 г. В 1060 г. "Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав совокупиша вои бещислены, и поидоша на коних и в лодьях, бещислено множьство, на торкы".
"Простая чадь" Киева не оставалась пассивной и в межкняжеских войнах. Так, в 1067 г. "заратися Всеслав, сын Брячиславль, Полочьске и зая Новъгород. Ярославиче же трие - Изяслав, Святослав, Всеволод, - совокупивше вои, идоша на Всеслава". Князь Изяслав, помогая брату своему Всеволоду, теснимому племянниками, "повеле сбирати вои от мала до велика". Изяслав сложил голову за Всеволода. Смерть настигла князя, "стоящего в пешцих", - яркий штрих, подтверждающий большую значимость ополченцев в битве на Нежатиной Ниве. В распрях Владимира Мономаха и его сыновей с Олегом Святославичем "вой" действуют с той и другой стороны как основная опора враждующих князей. Наличие многих "воев" укрепляло в князьях уверенность в победе. Так, в 1097 г. Святополк Изяславич намеревался захватить "волости" Володаря и Василько, "надеяся на множество вои".
Характерные черты киевской волостной общины проступают в событиях 1113 г., последовавших за смертью князя Святополка. Ученые располагают двумя версиями изложения этих событий в древних источниках. Согласно Ипатьевской летописи, после кончины Святополка "свет створиша Кияне, послаша к Володимеру, глаголюще, поиди княже на стол отен и деден; се слышав Володимер, плакася велми, и не поиде жаля си по брате. Кияне же разъграбиша двор Путятин тысячького, идоша на Жиды и разграбиша я, и послашася паки Кияне к Володимеру, глаголюще поиди, княже, Киеву, аще ли не поидеши, то веси яко много зло уздвигнеться, то ти не Путятин двор, ни соцьких, но и Жидье грабити и паки ти поидуть на ятровь твою и на бояры, и на манастыре, и будеши ответ имел, княже, оже ти манастыре разъграбять. Се же слышав Володимер, поиде в Киев". В Сказании о Борисе и Глебе вокняжение Владимира Мономаха в Киеве изображается несколько иначе: "Святополку преставившюся… и многу мятежю и крамоле бывъши в людьях и мълве не мале. И тогда съвъкупивъшеся вси людие, паче же большии и нарочитии мужи, шедъше причьтъм всех людии и моляху Володимера, да въшьд уставить крамолу сущюю в людьх. И въшьд утоли мятежь и гълку в людях".
Истолкование учеными событий 1113 г. в Киеве зависело от того, какому источнику они придавали решающее значение. Так, С. М. Соловьев и М. С. Грушевский, опиравшиеся на Ипатьевскую летопись, говорили о вечевом избрании Владимира Мономаха на княжеский стол всеми киевлянами. М. Д. Приселков, отдавший предпочтение Сказанию о Борисе и Глебе, писал: "Не было ли дело так, что смерть Святополка вызвала попытку низов ("людей") расправиться с правящими, так сказать княжескими, верхами, и не исходило ли приглашение Владимира на стол именно из кругов "болших и нарочитых мужей" и монастырей, а не ото всех Киян, как изображает летопись".
Эта точка зрения была принята советскими историками. М. Н. Покровский, именовавший волнения 1113 г. революцией, полагал, что инициатива приглашения Владимира Мономаха в Киев, шла сверху. Большинство современных исследователей Киевской Руси считают Мономаха ставленником знатных и богатых. К числу их относятся Б. Д. Греков, В. В. Мавродин, И. И. Смирнов, Б. А. Рыбаков, П. П. Толочко и др. Промежуточную позицию занял Л. В. Черепнин. Он писал: "Очевидно, решение о призвании Мономаха в Киев было принято представителями господствующего класса (местного боярства и верхов городского населения), но оформлено в виде вечевого постановления".