— Он в самом деле поправляется? — спросил Пафнутьев у Овсова, когда они вышли в коридор.
— Паша, он в шоке. Его и через год не назовешь выздоровевшим. Боюсь, что прежним он никогда не станет, не вернется в свой банк. Им придется подбирать другого председателя. Каждый раз, когда потребуется принимать решение, перед его взором неизменно будет возникать сковородка с, кипящим маслом, а в нем будут плавать его уши... И собака, пожирающая эти уши.... Это слишком сильный удар.
На улице продолжал идти густой мокрый снег, и асфальт был покрыт черными следами прохожих. День заканчивался, темнело, и машины медленно шли в снегопаде с зажженными подфарниками.
Сев на переднее сиденье рядом с Андреем, Пафнутьев некоторое время молчал, глядя в занесенное снегом стекло.
— Ну что он? — проговорил наконец Андрей. — Выжил?
— Операция прошла успешно, — Пафнутьев вынул из кармана и показал на ладони маленькую пульку. — Овсов сказал, что будет жить.
Андрей внимательно осмотрел пулю со всех сторон и вернул Пафнутьеву.
— Стекла у Леонарда толстые, наверно, погасили скорость пули.
— Странное какое-то происшествие, — пробормотал Пафнутьев. — Ни фига понять не могу.
— А чего странного... Банды схватились... Вот и все.
— Из-за чего? У них не было повода... Они недавно все миром решили — кто с кого берет, кто кем правит... И вдруг это дурацкое нападение... Ни фига не понимаю! — повторил Пафнутьев. — Утром... Почему они оказались утром в ресторане? Чего им там делать? Утром все приличные бандиты отдыхают. И потом — очередью сквозь стекло... Это даже не нападение, скорее предупреждение. Какая-то психическая атака. А то, что один убит, — чистая случайность. Он не должен был погибнуть.
— И тем не менее...
— Да, — ответил Пафнутьев с легким раздражением. Чем-то не понравились ему слова Андрея, была в них какая-то торжествующая назидательность, будто Андрей хотел поправить его или уличить в непонимании чего-то. Он взглянул на парня, но тот сидел, невозмутимо глядя прямо перед собой. — А второй ранен... Это нападение никому не выгодно. И Леонард в полной растерянности, ничего понять не может, мечется, делает ошибки... Ни фига не понимаю! Они же вроде помирились...
— Кто помирился? — спросил Андрей.
— Банды.
— Откуда вы знаете?
— Доложили, — ответил Пафнутьев, и опять ему не понравился вопрос. Андрей не должен был спрашивать об этом, он понимает, что ответа быть не может, а если я отвечу, то это будет моя ошибка. И все-таки спросил... Будто сомневается, что мне действительно об этом известно. — Кстати, что-то тебя утром не было...
На место происшествия пешком пришлось добираться.
— На заправке простоял. С бензином непросто, Павел Николаевич...
— Значит, вечером заправляться надо.
— Учту, — усмехнулся Андрей. — Куда едем?
— Домой, — вздохнул Пафнутьев. — В прокуратуре уже нечего делать.
Андрей включил дворники, и они сразу, одним махом сдвинули в сторону слой мокрого снега с лобового стекла. Перед Пафнутьевым открылась улица, прохожие, огни машин. Андрей легонько тронул машину с места, и они тут же влились в неспешное движение транспорта.
— Ни фига не понимаю, — в очередной раз пробормотал Пафнутьев и, откинув голову, закрыл глаза. Не нравился он себе в этот день. Похвастаться совершенно нечем. Правда, Анцыферова опять за руку схватил, но этого ему вовсе не хотелось. На Андрея вот ворчать начал.. Нехорошо.
— Ты уж не имей на меня зуб, — не открывая глаз, Пафнутьев похлопал Андрея по коленке.
— Ладно... Замнем для ясности. Пафнутьев по голосу понял, что парень улыбается. И стало легче. Отпустило.
— А знаешь... Давай к Халандовскому, — неожиданно для самого себя сказал он. — Давно не виделись, надо пообщаться.
— Вика подождет?
И опять слова Андрея не понравились Пафнутьеву.